Хольгер Пальмгрен сделал правильный анализ ее характера. У Лисбет Саландер накопился немалый практический опыт, подсказывавший ей, что к властям нет смысла обращаться за помощью.
Микаэль бросил взгляд на свою компьютерную сумку. Он прихватил с собой «кольт», который нашел в письменном столе Лисбет. Он и сам не знал, зачем его взял, но чутье подсказывало ему, что оставлять оружие в ее квартире не стоит. Сейчас Микаэль подумал, что это решение не вполне логично.
Когда поезд въехал на мост Орштабру, Блумквист набрал телефон Бублански на мобильнике.
– Что вам нужно? – недовольно спросил инспектор.
– Положить конец, – ответил Микаэль.
– Чему?
– Всей этой истории. Хотите узнать, кто убил Дага с Миа и Бьюрмана?
– Если у вас есть информация, то хочу.
– Убийцу зовут Рональд Нидерман. Это тот самый верзила-блондин, что дрался с Паоло Роберто. Он немецкий гражданин тридцати пяти лет, подвизавшийся работать на мерзавца по имени Александр Залаченко, известного как Зала.
Бублански помолчал, а потом громко вздохнул. Микаэлю было слышно, как он перевернул лист бумаги и щелкнул шариковой ручкой.
– Вы в этом уверены?
– Да.
– Ладно. И где находятся Нидерман и этот Залаченко?
– Я еще не знаю. Но как только выясню, извещу. Вскоре к вам придет Эрика Бергер, принесет рапорт полицейского расследования 1991 года. Как только снимет копию. Там вы найдете важную информацию о Залаченко и Лисбет Саландер.
– Что вы имеете в виду?
– Залаченко – отец Лисбет. Он перебежчик, русский наемный убийца времен холодной войны.
– Русский наемный убийца? – вторил как эхо Бублански с сомнением в голосе.
– Некая группировка из Службы безопасности прикрывала его – и покрывала, когда он совершал преступления.
Микаэль слышал, как Бублански подвинул стул и уселся.
– Я думаю, будет лучше, если вы явитесь и дадите официальные показания.
– Извините. Мне некогда.
– Что?
– Я сейчас не в Стокгольме, но дам о себе знать, как только найду Залаченко.
– Блумквист… Не надо вам ничего мне доказывать. Я и сам сомневаюсь, что это всё совершила Саландер.
– Хотелось бы напомнить, что я всего лишь простой частный сыщик, ничего не смыслящий в полицейской работе.
Микаэль сознавал, что это ребячество, но оборвал разговор, не договорив, и позвонил Аннике Джаннини.
– Привет, сестренка.
– Привет. Что нового?
– Много чего. Мне завтра, вероятно, понадобится хороший адвокат.
Анника вздохнула.
– А что ты натворил?
– Пока – ничего особенного, но меня могут задержать в связи с противодействием полицейскому расследованию или чем-то похожим, противоправным. Но я звоню тебе не поэтому. Ты все равно не сможешь представлять мои интересы.
– Это почему же?
– Потому что я хочу, чтобы ты взяла на себя обязанности адвоката Лисбет Саландер, а ты не сможешь защищать и ее, и меня.
Микаэль кратко изложил, о чем идет речь. Анника хранила суровое молчание.
– И у тебя есть документы, подтверждающие?.. – спросила наконец она.
– Да, есть.
– Мне нужно подумать. Лисбет потребуется адвокат по уголовным делам…
– Ты превосходно подойдешь.
– Микаэль…
– Слушай, сестренка, это не ты недавно дулась как мышь на крупу, когда я нуждался в помощи и не позвал тебя?
Когда они закончили разговор, Микаэль задумался, потом снова взялся за мобильник и позвонил Хольгеру Пальмгрену. Особой причины для этого у него не было, но он считал, что старика на излечении все равно надо проинформировать, что он, Микаэль, идет по следу и надеется, что вся эта история сможет завершиться в ближайшие часы.
Однако была и еще одна проблема: Лисбет Саландер тоже шла по следу.
Лисбет протянула руку, чтобы вытащить яблоко из рюкзака, не отрывая взгляда от усадьбы. Она лежала плашмя на краю лесочка, подстелив под себя коврик из «Короллы». Девушка переоделась в зеленые непродуваемые брюки с карманами на бедрах, толстый свитер и непромокаемую куртку на утепленной подкладке.
Госсеберга лежала метрах в четырехстах от шоссе и состояла из двух строений. Главная усадьба стояла примерно в ста двадцати метрах от нее. Это был простой белый деревянный дом в два этажа с пристройкой. Вторым был скотный двор, метрах в семидесяти от жилья. Сквозь дверь скотного двора виднелся капот светлого автомобиля. Возможно, белый «Вольво», но расстояние не позволяло сказать наверняка.
По правую руку, между нею и домом, раскинулось глинистое поле, простиравшееся метров на двести и спускавшееся к небольшому озерцу. Подъездная дорога пересекала поле и исчезала в перелеске на пути к шоссе. На въезде стоял еще один дом, с виду необитаемый, окна его были плотно занавешены. К северу от этого домика виднелся лесок, полностью заслоняющий его от ближайших соседей – кучки домов, метрах в шестистах оттуда. Значит, усадьба перед ней относительно изолирована.
Лисбет находилась неподалеку от озера Антен. Местность была холмистая, пашни перемежались поселочками и небольшими перелесками. Выехав из Гётеборга по шоссе Е20, Лисбет следовала за черным «Рено», свернув сначала на запад, по направлению к Солленбрунну и Алингсосу. Проехав минут сорок, машина вдруг свернула на лесную дорогу с указателем на Госсебергу. Лисбет оставила машину в лесочке за каким-то сараем метрах в ста к северу от поворота и пошла дальше пешком.
Она никогда не слышала о Госсеберге, но, похоже, это название относилось к жилому дому и скотному двору перед нею. По дороге она прошла мимо почтового ящика. На нем стояло «ПЯ 192 – К.А. Бодин». Это имя ей ничего не говорило.
Обойдя дом по большому полукругу, Лисбет тщательно выбрала себе место для наблюдения. Вечернее солнце было у нее за спиной. С тех пор как она появилась здесь в половине четвертого, ничего не происходило. В четыре часа из дома вышел водитель «Рено». В дверях он обменялся парой слов с кем-то, кого она не могла видеть, затем уехал и больше не возвращался. В остальном никакого движения не наблюдалось. Лисбет терпеливо ждала, во все глаза наблюдая за домом через маленький бинокль «Минолта» с восьмикратным увеличением.
Микаэль Блумквист раздраженно барабанил пальцами по столику в вагоне-ресторане. Состав Х2000 стоял в Катринехольме уже почти час из-за какой-то таинственной поломки вагона, которую, согласно радио в поезде, должны были вот-вот исправить. Последовало извинение за задержку.
Микаэль нервно вздохнул и сходил за добавкой кофе. Лишь спустя пятнадцать минут поезд, дернувшись, тронулся. Он посмотрел на часы. Было восемь.
Лучше бы полетел самолетом или взял в аренду машину.
Ощущение, что он опоздал, все усиливалось.
Около шести вечера зажглась лампа в одной из комнат нижнего этажа, а вскоре – и наружный фонарь. Внутри дома, справа от входа – там, где, как казалось Лисбет, была кухня, – двигались тени, но лиц ей не удавалось раглядеть.
Вдруг открылась наружная дверь, и на пороге показался верзила-блондин по имени Рональд Нидерман. Он был в темных брюках и свитере, сидящем в обтяжку и подчеркивающем его мускулы. Лисбет кивнула сама себе, получив наконец подтверждение, что приехала в нужное место. В который раз она отметила, что Нидерман действительно здоров как буйвол. И все же, как и другие, он был из плоти и крови, как бы тяжело ни досталось от него Паоло Роберто и Мириам Ву. Нидерман прошелся вокруг дома и зашел на скотный двор, где стояла машина. Пробыв там несколько минут, он появился, держа в руках борсетку, и вернулся в дом.
Но уже через несколько минут Нидерман снова вышел. Вместе с ним был худощавый пожилой мужчина невысокого роста, прихрамывающий и опиравшийся на локтевой костыль. Было слишком темно, чтобы разглядеть черты его лица, но Лисбет почувствовала, как по спине пробежал холодок.
«Па-а-а-поч-ка-а, я зде-е-сь».
Она наблюдала, как Залаченко с Нидерманом прогуливались по подъездной дороге. Затем остановились у пристройки для дров, и Нидерман выбрал несколько поленьев. Затем они зашли обратно в дом и закрыли дверь.
После их ухода Лисбет полежала еще несколько минут, потом опустила бинокль, отползла метров десять и спряталась за деревьями. Открыла рюкзак, вынула термос, налила черный кофе, закинула в рот кусочек сахара и начала его сосать. Затем съела бутерброд с сыром, завернутый в пластиковую пленку, купленный сегодня на заправке по дороге из Гётеборга, и задумалась.
Покончив с едой, она достала из рюкзака польский Р-83 «Ванад», принадлежавший Сонни Ниеминену. Вынув магазин, проверила, не заблокировано ли спусковое устройство или затвор, и сделала холостой выстрел. В магазине было шесть патронов калибра 9 миллиметров. Должно хватить. Лисбет вставила магазин обратно и дослала патрон в ствол, затем поставила пистолет на предохранитель и убрала в правый карман куртки.
Лисбет начала подкрадываться к дому кружным путем со стороны леса. Пройдя примерно сто пятьдесят метров, она вдруг застыла.
На полях своего экземпляра «Арифметики» Пьер Ферма написал каракулями: «Я нашел поистине чудесное доказательство, но эти поля слишком узки, чтобы его вместить».
Место квадрата занял куб, х³ + у³ = z³, и математики потратили сотни лет, чтобы найти ответ на загадку Ферма. Эндрю Уайлс трудился над поисками решения этой загадки десять лет.
И тут Лисбет неожиданно поняла. Решение было ошеломляюще просто: игра цифр, становившихся в ряд и вдруг занявших место в простой формуле, наверняка воспринимавшейся как ребус.
У Ферма не было компьютера, а решение Эндрю Уайлса строилось на математике, которой не существовало во времена, когда Ферма сформулировал свою теорему. Ферма не мог бы предъявить такое доказательство, которое придумал Эндрю Уайлс. Решение Ферма, естественно, было совсем другим.
Лисбет была просто сражена и вынуждена была присесть на пень. Сосредоточив взгляд перед собой, она проверяла уравнение.
«Значит, вот что он имел в виду… А математики так мучились», – подумала Лисбет.