Залаченко ухмыльнулся.
– Шлюхой она была, твоя мать.
Глаза Лисбет почернели.
– Никакая она не шлюха. Работала кассиршей в продуктовом магазине и пыталась свести концы с концами.
Залаченко вновь захохотал.
– Можешь думать о ней что хочешь, но я-то знаю, что она шлюха. Она позаботилась о том, чтобы поскорее забеременеть, а потом пыталась уговорить меня жениться на ней. Еще чего – жениться на шлюхе…
Лисбет ничего не сказала. Она следила за дулом пистолета и надеялась, что Зала хоть на секунду ослабит бдительность.
– Пакет с горючим – это ты хитро придумала. Я тебя возненавидел. Но постепенно это перестало иметь значение. Ты не стоила моей энергии. Если бы ты оставила все как есть, плевал бы я на прошлое.
– Глупости. Тебя нанял Бьюрман разделаться со мной.
– Ну, это другое дело. Это просто сделка. Ему нужен был видеофильм, хранящийся у тебя, а я немного подрабатываю подобными сделками.
– И ты думал, что я отдам тебе диск?
– Да, деточка, уверен, что отдала бы. Ты и понятия не имеешь, какими покладистыми становятся люди, когда их о чем-то просит Рональд Нидерман. Тем более если он использует для своих целей бензопилу и отпилит одну из твоих ступней. В моем случае это было бы почти как «око за око», только «ступня за ступню».
Лисбет представила себе Мириам Ву в руках Рональда Нидермана на складе под Нюкварном.
Залаченко ложно истолковал выражение ее лица.
– Можешь не беспокоиться – мы тебя распиливать не собираемся. – Он посмотрел на нее. – Это правда, что Бьюрман тебя изнасиловал?
Она не ответила.
– Фу, ну и вкус же у него… Я читал где-то в газете, что ты вроде паршивая лесбиянка. Меня бы это не удивило. Подозреваю, что на тебя ни один парень не польстится.
Лисбет по-прежнему молчала.
– Надо бы попросить Нидермана трахнуть тебя. Похоже, ты в этом нуждаешься. – Залаченко подумал. – Хотя нет, Нидерман не трахается с бабами. Но не потому, что он гомик. Просто ему не нужен секс.
– Тогда придется тебе – со мной, – дерзко произнесла Лисбет.
«Ну, давай, подойди. Сделай ошибку», – стучало у нее в голове.
– Нет уж, я не извращенец.
Они помолчали.
– Мой напарник скоро вернется. Ему только нужно отвести подальше твою машину да еще кое-что сделать. А где твоя сестра?
Лисбет пожала плечами.
– Отвечай, когда я спрашиваю.
– Не знаю и, честно говоря, знать не хочу.
– Сестринская любовь? Камилла всегда головой думала, а ты – задницей.
Лисбет ничего не сказала.
– Все же, должен сказать, видеть тебя вблизи доставляет мне удовольствие.
– Слушай, Залаченко, ну и зануда же ты. Скажи лучше, это Нидерман застрелил Бьюрмана? – спросила она.
– Ну, ясное дело. Рональд Нидерман – образцовый солдат. Он не только исполняет приказы, но и действует по собственной инициативе, если дело того требует.
– Где ты его откопал?
Залаченко посмотрел на дочь, и лицо его приняло какое-то странное выражение. Он открыл рот, будто собирался что-то сказать, потом передумал, замолчал и, покосившись на дверь, неожиданно улыбнулся.
– Значит, до этого ты не дошла, – сказал он. – А Бьюрман говорил, что у тебя талант к поиску и анализу материала.
Потом Залаченко захохотал.
– Мы начали общаться в Испании в начале девяностых, когда я поправлялся после твоего зажигательного пакета. Ему было тогда двадцать два года, и он стал моими руками и ногами. Он не нанят… он мой партнер. У нас процветающий бизнес.
– Трафикинг.
Залаченко пожал плечами.
– Можно сказать, мы занимаемся всем понемногу. Реклама предприятия не выставлена на обозрение, она на заднем плане. Но неужели ты действительно не поняла, кто такой Рональд Нидерман?
Лисбет продолжала молчать. Она не понимала, к чему он клонит.
– Он твой сводный брат, – прояснил Залаченко.
– Нет, – едва выдохнув, произнесла Лисбет.
Он вновь захохотал. Но ствол пистолета по-прежнему был направлен на нее.
– Он – результат небольшой шалости, которую я себе позволил, выполняя задание в Германии в 1970 году.
– И ты сделал из своего сына убийцу?
– Нет, я просто помог ему воплотить в жизнь свой потенциал. У него были способности убивать задолго до того, как я занялся его образованием. И он продолжит семейный бизнес, когда меня не станет.
– А он знает, что я его сводная сестра?
– Конечно. Но если ты рассчитываешь воззвать к его родственным чувствам, то лучше забудь об этом. Я – его семья, а ты – просто силуэт на горизонте. Могу присовокупить, что он не единственный твой сводный родственник. У тебя есть еще четыре сводных брата и три сестры в разных странах. Один из этих братьев – законченный идиот, но у другого есть способности. Он возглавляет отделение нашего бизнеса в Таллинне. Но Рональд – единственный из моих отпрысков, кто унаследовал залаченковские гены.
– А сводным сестрицам, наверное, не нашлось места в семейном бизнесе?
Он недоуменно взглянул на нее.
– Залаченко… ты просто обыкновенный негодяй, ненавидящий женщин. Почему вы убили Бьюрмана?
– Потому, что он был идиотом. Он ушам своим не поверил, когда узнал, что ты моя дочь. К тому же Бьюрман был одним из немногих, кто знал мою предысторию. Должен сказать, что вначале заволновался, когда он неожиданно связался с нами, но потом все обошлось как нельзя лучше. Он умер, а вина пала на тебя.
– Но зачем вы его убили? – повторила вопрос Лисбет.
– Собственно говоря, это не планировалось. Я считал, что у нас с ним впереди многолетнее сотрудничество. Иметь открытую дверь в Службе безопасности всегда полезно, даже если эту дверь открывает идиот. Но тот журналист в Эншеде как-то узнал о его связи со мной и позвонил ему в тот самый момент, когда Рональд был у него в квартире. Бьюрман ударился в панику и стал совершенно неуправляем. Пришлось Рональду принимать решение прямо на месте. И он все правильно сделал.
Сердце Лисбет сжалось от боли, когда ее отец подтвердил то, что она и сама понимала разумом. «Даг Свенссон нащупал какую-то связь», – стучало у нее в голове. Тогда она говорила с Дагом и Миа больше часа. Бергман ей тут же понравилась, а Свенссон – так себе. Он слишком напоминал ей Микаэля Блумквиста – такой же неисправимый борец за улучшение мира, считавший, что книгами можно чего-то добиться. Но она верила в искренность его намерений.
В общем, визит к Дагу и Миа оказался пустой тратой времени. Они не могли сказать, в каком направлении стоит искать Залаченко. Даг Свенссон только напал на его имя и начал поиски, но не знал, кто это.
Сама Лисбет во время визита допустила роковую ошибку.
Она знала, что между Бьюрманом и Залаченко наверняка существует какая-то связь, поэтому стала задавать вопросы о Бьюрмане, пытаясь узнать, не приходилось ли Дагу Свенссону где-нибудь встречать это имя. Оказалось, что нет, но чутье у него было отменное. Он тут же перенес упор на имя Бьюрмана и забросал ее вопросами.
Хотя Лисбет сообщила Свенссону не слишком много нового, он почувствовал, что она играет какую-то роль в этой драме. В то же время Даг понял, что и у него есть информация, нужная ей. Они условились встретиться снова и продолжить обсуждение после праздников. Затем Лисбет Саландер поехала домой и легла спать, а когда проснулась наутро, то узнала из передачи новостей, что два человека были убиты в квартире в Эншеде.
Она сообщила Дагу лишь одну полезную вещь – довела до его сведения имя Нильса Бьюрмана. Должно быть, Даг Свенссон поднял трубку и позвонил адвокату, едва она вышла из квартиры.
Именно Лисбет была связующим звеном. Если бы она не явилась к Дагу Свенссону, они с Миа были бы до сих пор живы.
Залаченко рассмеялся.
– Ты и представить себе не можешь, как мы поразились, когда полиция начала охоту на тебя в связи с убийством.
Лисбет закусила нижнюю губу. Залаченко пристально взглянул на нее.
– Как ты нашла меня? – спросил он.
Она пожала плечами.
– Лисбет, Рональд скоро вернется. Я могу попросить его ломать тебе кости, пока ты не начнешь говорить. Избавь нас от этих хлопот.
– Через почтовый ящик. Я выяснила, в каком салоне Нидерман взял машину в аренду, а через это – почтовый ящик. А потом дождалась момента, когда тот прыщавый подонок явился забирать почту.
– А, так просто… Спасибо. Это мне надо запомнить.
Лисбет задумалась. Дуло пистолета было по-прежнему нацелено ей в грудь.
– Ты действительно веришь, что выкрутишься и на этот раз? – спросила Лисбет. – Ты допустил слишком много ошибок, полиция тебя раскроет.
– Я знаю. Вчера звонил Бьёрк и рассказал, что один журналист из «Миллениума» разнюхал всю мою историю, так что теперь это вопрос времени. Возможно, придется принять меры против этого журналиста.
– Список будет длинный, – возразила Лисбет. – Там, в одном только «Миллениуме», Микаэль Блумквист, потом главный редактор Эрика Бергер, секретарь редакции и несколько служащих. А еще Драган Арманский и несколько сотрудников «Милтон секьюрити». Не забудь Бублански и полицейских из следственной группы. Скольких же ты собираешься убить, чтобы выскользнуть? Тебя раскроют.
Залаченко опять рассмеялся.
– Ну и что? Я ни в кого не стрелял, против меня нет ни малейшей улики. Пусть раскрывают, кого хотят. Будь уверена, в этом доме они могут делать сколько угодно обысков, но не найдут ничегошеньки, что могло бы привязать меня к какой-либо преступной деятельности. Это ребята из Службы безопасности, а не я, засадили тебя в психушку, и они вряд ли пошевелятся, чтобы выложить все нужные бумаги.
– А Нидерман? – напомнила Лисбет.
– Уже завтра утром Рональд отправится в отпуск за границу, подождет, пока все не успокоится. – Залаченко злорадно посмотрел на Лисбет. – Ты так и останешься главной подозреваемой в убийстве. Если ты тихо исчезнешь, для всех будет только лучше.
Рональд Нидерман отсутствовал примерно пятьдесят минут. Когда он вернулся, на нем были сапоги.