– Приходить каждый день не нужно. Если он вас любит, то я хочу, чтобы он ждал ваших приходов, но не был ими пресыщен.
– Есть ли какое-нибудь специальное лечение, способное ему помочь? Я оплачу его стоимость.
Доктор улыбнулся словам Лисбет, но тут же снова посерьезнел.
– Боюсь, что мы и есть те, кто обеспечивает специальное лечение. Конечно, я был бы рад иметь больше средств, а также чтобы у нас не было сокращения штатов, но уверяю вас, он получает очень квалифицированную помощь.
– А если бы вам не грозило сокращение штатов, что вы могли бы ему предложить?
– Для такого пациента, как Хольгер Пальмгрен, идеальным выходом было бы прикрепление личного тренера на полный рабочий день. Но таких ресурсов в Швеции давно уже нет.
– Наймите ему тренера.
– Что-что?
– Наймите личного тренера для Хольгера Пальмгрена. Найдите самого лучшего. Сделайте это завтра же. И позаботьтесь, чтобы у него было все необходимое оборудование – в общем, все, что требуется. Я прослежу за тем, чтобы вам выделили необходимые средства уже к концу этой недели, на зарплату тренеру и на закупку оборудования.
– Да вы шутите.
Лисбет взглянула на доктора Андреса Сиварнандана жестким недвусмысленным взглядом.
Миа Бергман нажала на тормоз своего «Фиата» у тротуара возле станции метро «Гамла стан». Даг Свенссон открыл дверь и протиснулся на переднее место около водителя прямо на ходу. Он наклонился и поцеловал ее в щеку, а она тем временем выводила автомобиль из-за рейсового автобуса.
– Привет, – сказала Миа, не спуская глаз с транспорта по соседству. – У тебя такой озабоченный вид. Случилось что-нибудь?
Даг Свенссон вздохнул и пристегнул ремень безопасности.
– Ничего серьезного. Просто есть несуразности с текстом.
– А какие?
– До сдачи книги остался месяц. Я уже провел девять из двадцати двух запланированных встреч. А с Бьёрком из Службы безопасности ничего не получается. Чертовски не везет: он сел на больничный, но к домашнему телефону не подходит.
– А он не в больнице?
– Не знаю. Ты когда-нибудь пыталась получить информацию в Службе безопасности? Они даже не хотят подтвердить, что он у них работает.
– А ты не пробовал связаться с его родителями?
– Оба умерли. И он не женат. Есть брат, но тот живет в Испании. Я просто не знаю, как его найти.
Миа Бергман покосилась на своего бойфренда, лавируя по Шлюзу по направлению к Нюнесвеген.
– В крайнем случае, придется вырезать кусок о Бьёрне. Блумквист требует, чтобы все те, кого мы обвиняем, получили возможность прокомментировать разоблачение, прежде чем мы сделаем их имена достоянием гласности.
– Жаль было бы остаться без сотрудника тайной полиции, который таскается по проституткам. Что думаешь делать?
– Поищу его как следует. А ты сама как себя чувствуешь? Нервничаешь? – Даг шутливо ткнул ее пальцем в бок.
– Нет, пожалуй. В следующем месяце у меня защита, а я спокойна, как лед.
– Ты же знаешь свою тему. Чего же тогда нервничать?
– Посмотри, что лежит на заднем сиденье.
Даг Свенссон обернулся и увидел пластиковый мешок.
– Миа! Она уже напечатана! – воскликнул он. – «Из России с любовью. Трафикинг, организованная преступность и меры, принимаемые обществом. Миа Бергман». Я-то думал, она будет готова не раньше следующей недели. Класс! Надо будет открыть бутылку вина, когда окажемся дома. Поздравляю, доктор наук!
Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Спокойно. Доктором я стану через три недели, а ты держи руки при себе, пока я за рулем.
Даг захохотал, но вскоре посерьезнел.
– Кстати, вот тебе ложка дегтя в бочку меда… или что-то вроде… Помнишь, как примерно с год назад ты брала интервью у девушки по имени Ирина П.?
– Да, Ирина П., двадцати двух лет, из Санкт-Петербурга. Впервые приехала сюда в девяносто девятом году, потом возвращалась несколько раз. А что?
– Сегодня я встретил Гульбрандсена – полицейского, который расследовал деятельность борделя в Сёдертелье, на юге Стокгольма. Ты читала на прошлой неделе, что в Сёдертельском канале выловили утопленницу? Об этом писали в вечерних газетах. Оказалось, что это Ирина П.
– Какой ужас!
Они помолчали. Машина проезжала Сканстуль.
– Я пишу о ней в диссертации, – сказала наконец Миа. – Она упоминается под псевдонимом Тамара.
Даг Свенссон раскрыл диссертацию на разделе «Интервью» и отыскал Тамару. Он углубился в чтение, а Миа тем временем проехала через площадь Гульмарсплан и мимо «Глобен-арены».
– Ее привез сюда некто по имени Антон.
– Это тоже псевдоним. Я не могу приводить настоящие имена. Меня предупредили, что это может повлечь критические замечания на защите, потому что девушки рискуют жизнью. Я также не могу приводить имена их клиентов, так как тогда они могут вычислить, с кем из девушек я говорила. Вот почему во всех приводимых случаях я использую лишь псевдонимы или неназываемые персонажи и не даю никаких специфических деталей.
– А кто этот Антон?
– Есть предположение, что его имя Зала. Его личность установить не удалось, но мне кажется, он поляк или югослав, и, скорее всего, его зовут как-то иначе. Я разговаривала с Ириной П. четыре или пять раз, и лишь в самый последний раз она назвала его по имени. Она собиралась изменить свою жизнь, покончить с нынешней, и жутко боялась его.
– М-да… – буркнул Даг.
– Что ты хочешь сказать?
– Тут вот что… Мне довелось слышать это имя с неделю назад.
– А в связи с чем?
– У меня был острый разговор с неким Сандстрёмом. Он один из интересующих нас сексуальных клиентов, по профессии журналист. Мерзавец, каких мало.
– А в чем дело?
– В сущности, он даже не журналист. Так, делает рекламные буклеты для предприятий. И он одержим дикими фантазиями на тему насилия, которые воплощал с помощью той девушки…
– Я знаю. Я же разговаривала с ней.
– А ты отметила, что он компоновал информационный буклет для Института здравоохранения о болезнях, передаваемых половым путем?
– Вот этого я не знала.
– Я с ним говорил на прошлой неделе. Он был совершенно сломлен, когда я выложил перед ним всю собранную документацию и спросил, почему он связывается с несовершеннолетними проститутками из стран Восточного блока, чтобы воплощать свои жестокие фантазии.
– Ну и…
– Он оказался в положении не только потребителя секс-услуг, но и человека, сотрудничавшего с сексуальной мафией. Он назвал мне несколько известных ему имен, в том числе и Зала. Ничего особенного он про него не рассказывал, но я запомнил необычное имя.
Миа покосилась на Дага.
– И ты знаешь, кто он? – спросил тот.
– Нет. Мне так и не удалось выяснить это. Он так и остался именем, всплывавшим там и сям. Похоже, девушки ужасно его боятся, и никто не стал ничего рассказывать.
Глава 9
Воскресенье, 6 марта – пятница, 11 марта
Доктор А. Сиварнандан замедлил шаг, подходя к столовой и видя, что Хольгер Пальмгрен и Лисбет Саландер сидят за шахматной доской. Девушка приезжала раз в неделю, обычно по воскресеньям. Она появлялась около трех часов и пару часов проводила с ним за шахматами. Уезжала она около восьми вечера, когда больному уже было пора ложиться спать. Доктор А. Сиварнандан обратил внимание на то, что она не нянчится с ним, как с тяжелобольным и даже просто как с больным. Более того, они, казалось, все время препираются по пустякам, а она еще и позволяет ему оказывать ей знаки внимания – например, приносить кофе.
Доктор А. Сиварнандан нахмурился. Он не мог уяснить себе, что это за странная девушка, выдающая себя за приемную дочь Хольгера Пальмгрена. Внешне она выглядела несколько эксцентрично, ко всему вокруг относилась с нескрываемой подозрительностью, а шуток вообще не понимала. Обычный вежливый разговор с нею тоже как-то не получался. Однажды доктор спросил ее, кем она работает, но девушка ушла от ответа.
Через несколько дней после своего первого посещения она приехала с пачкой бумаг, касающихся создания особого фонда, деятельность которого имела целью помочь больнице в реабилитации Хольгера Пальмгрена. Председателем правления фонда значился адвокат из Гибралтара. Правление включало еще одного члена, тоже адвоката с конторой в Гибралтаре, и ревизора по имени Хуго Свенссон из Стокгольма. Правление выделяло два с половиной миллиона крон, которые доктор А. Сиварнандан мог расходовать по своему усмотрению, но с исключительной целью обеспечить Хольгеру Пальмгрену наилучший уход. Чтобы использовать средства, доктор А. Сиварнандан должен обращаться к ревизору, в обязанности которого входила выплата денег.
Контракт был необычный, если не сказать невиданный.
Несколько дней Сиварнандан размышлял, нет ли чего неэтичного в таком способе действий. Не найдя никаких претензий, он принял решение взять на ставку Иоханну Каролину Оскарссон, тридцати девяти лет, в качестве личного ассистента и тренера Хольгера Пальмгрена. Она была дипломированным специалистом по лечебной гимнастике с дополнительной квалификацией в области психологии и большим опытом работы в реабилитационных центрах. Формально она была нанята правлением фонда и, к немалому удивлению Сиварнандана, получила авансом месячную зарплату, едва подписав контракт. До этого момента его посещало смутное подозрение, не блеф ли все это.
Результаты не заставили себя ждать. Прошел месяц, и координация движений Хольгера Пальмгрена, да и его общее состояние заметно улучшились, о чем свидетельствовали и данные обследований, проводимых каждую неделю. «Трудно сказать, – думал Сиварнандан, – в какой степени это улучшение связано с тренировками и насколько это заслуга лично Лисбет Саландер». Сомнений не было: Хольгер Пальмгрен старался изо всех сил и ждал ее посещений с энтузиазмом ребенка. Похоже, его радовали даже регулярные проигрыши в шахматы.
Однажды доктор Сиварнандан подсел к ним и стал наблюдать за ходом игры. Партия оказалась необычайно интересной. Хольгер Пальмгрен играл белыми – была разыграна сицилианская защита – и действовал очень разумно.