[24].
Сначала у Бублански были некоторые сомнения по поводу Курта Свенссона, но по прошествии шести месяцев у него не появилось никаких оснований для нареканий. Более того, Бублански зауважал Свенссона за его немногословный профессионализм.
Последним членом команды Бублански стал Ханс Фасте, сорокасемилетний ветеран отдела борьбы с насилием, отработавший в нем уже пятнадцать лет. Именно из-за него Бублански был не вполне доволен составом группы. Подключение Ханса имело свои плюсы и минусы. К плюсам относилась опытность Фасте, его умение работать над сложными делами. Минусами Фасте Бубласки считал эгоцентризм и привычку громко хохотать, действующую на нервы любому нормальному человеку, а больше всего самому Бублански. Некоторые черты характера и привычки Фасте он просто не выносил. Ладно, если держать его в узде, он – вполне квалифицированный следователь. К тому же Фасте был кем-то типа ментора для Курта Свенссона, которому гогот Ханса вроде не докучал. Они часто становились напарниками в ходе расследований.
На собрание группы также позвали дежурного криминального инспектора Аниту Нюберг, чтобы проинформировать собравшихся о допросе Микаэля Блумквиста прошедшей ночью, а также комиссара полиции Освальда Мортенссона – сообщить о том, что было на месте преступления, когда они приехали по вызову. Оба были измотаны, им не терпелось поскорее попасть домой и поспать, но Анита Нюберг уже достала фотографии с места происшествия и пустила их по кругу среди сидящих.
После тридцатиминутного совещания ход событий был в основном ясен. Бублански подытожил информацию:
– Отдавая отчет в том, что техническое обследование места преступления продолжается, можно предположить, что события развивались следующим образом… Неизвестный, не замеченный ранее соседями или другими свидетелями, проник в квартиру в Эншеде и убил пару, Свенссона и Бергман.
– Пока не установлено, является ли найденный там револьвер орудием убийства, но он уже направлен в государственную криминалистическую лабораторию, – вторглась Анита Нюберг. – Это сейчас первоочередное. Мы также нашли часть пули, выпущенной в Дага Свенссона, в сравнительно неповрежденном состоянии в стене между гостиной и спальней. А вот от пули, поразившей Мию Бергман, остались одни фрагменты, так что их практически невозможно использовать.
– Спасибо за сообщение. «Кольт», эту проклятую ковбойскую «пушку», надо просто запретить. Известен его серийный номер?
– Пока нет, – ответил Освальд Мортенссон. – Я послал оружие и фрагмент пули в государственную криминалистическую лабораторию прямо с места преступления. Уж лучше они возьмутся за это, чем я начну их трогать.
– Хорошо. Я еще не успел съездить на место преступления, но вы двое там были. Какие у вас заключения?
Анита Нюберг и Освальд Мортенсон переглянулись, и Нюберг предоставила старшему коллеге говорить за них двоих.
– Прежде всего, мы считаем, что убийца – одиночка и что это чистой воды расправа. У меня такое чувство, что у преступника была серьезная причина для убийства Свенссона и Бергман и что он действовал решительно.
– А на чем основано ваше чувство? – спросил Ханс Фасте.
– В квартире полный порядок, все прибрано. Не могло и речи быть об ограблении, рукоприкладстве или чем-то подобном. А главное – было сделано всего два выстрела, оба нацелены в голову и попали точно в цель. Значит, стрелявший – человек, хорошо владеющий оружием.
– Так.
– Если взглянуть на схему, реконструирующую события, то получается, что мужчина, Даг Свенссон, был убит с очень близкого расстояния; возможно, ствол револьвера упирался ему в голову. Вокруг входного отверстия видны следы ожогов. Скорее всего, он погиб первым. Выстрелом его отбросило в сторону мебели. Убийца стоял, вероятно, на пороге в прихожей или же при входе в гостиную.
– Ясно.
– По свидетельству соседей, выстрелы последовали один за другим с интервалом в несколько секунд. В Мию Бергман стреляли из холла. Вероятно, она стояла в дверях спальни и пыталась увернуться. Пуля вошла под ухом и вышла прямо над правым глазом. Выстрел отбросил ее в спальню, где ее и нашли. Она упала головой к спинке кровати и сползла на пол.
– Выстрел, сделанный уверенной рукой, – подтвердил Фасте.
– Более того, не найдено следов, указывающих на то, что убийца зашел в спальню проверить, убил ли он женщину. Точно зная, что попал в цель, он повернулся и вышел из квартиры. Итак: два выстрела, двое убитых – и сразу давать деру. Еще…
– Что?
– Не хотелось бы забегать вперед результатов технической экспертизы, но мне кажется, убийца пользовался охотничьими боеприпасами. Смерть, по всей вероятности, наступила мгновенно. У обоих жертв страшные повреждения.
На короткое время воцарилось молчание. Никому из присутствующих не хотелось начинать дискуссию по этому поводу. Дело в том, что существует два типа пуль. Первый – твердые оболочечные – проходят тело насквозь и производят сравнительно небольшие повреждения. Второй тип – мягкие пули – разрываются в теле и вызывают обширные повреждения. Между попаданием девятимиллиметровой пули и той, что разворачивается в теле на два-три сантиметра, большая разница. Пули второго типа называются охотничьими, или экспансивными, их цель – вызвать обширное кровотечение, что считается гуманным, например, при охоте на лосей, так как добыча умирает довольно быстро и безболезненно. Международное законодательство запрещает использовать подобные пули в военных целях, поскольку пораженный разрывной пулей человек почти всегда умирает, куда бы он ни был ранен.
Два года назад шведская полиция рассудила, что ей необходимо ввести такие пули в свой арсенал. Неясно, для чего это было сделано. Ясно лишь, что, например, если бы известный на всю страну демонстрант Ханнес Вестберг, раненный в живот во время демонстрации в Гётеборге в 2001 году, получил охотничью пулю, он не выжил бы.
– Значит, стреляли, чтобы убить, – произнес Курт Свенссон.
Он, конечно, имел в виду случившееся в Эншеде, но в то же время выражал точку зрения в безмолвной дискуссии, шедшей за столом.
Оба, Анита Нюберг и Освальд Мортенссон, кивнули.
– Оттого и невероятный временной расклад, – заметил Бублански.
– Точно. Выстрелив, убийца сразу покинул квартиру, сбежал по лестнице, бросил оружие и скрылся в ночи. Тотчас же – речь шла, наверное, о нескольких секундах – приехал на машине Микаэль Блумквист с сестрой.
– Хм-м, – пробормотал Бублански.
– Может быть, убийца скрылся через подвал? Там есть боковая дверь. Он мог выйти на задний двор, пересечь газон и выйти на параллельную улицу. Но это при условии, что у него был ключ от подвала.
– Есть ли основания предполагать, что он исчез этим путем?
– Нет.
– И у нас нет ни малейшей зацепки, из которой можно было бы исходить, – заметила Соня Мудиг. – Вопрос: зачем он бросил оружие? Возьми он его с собой или выбрось где-то подальше от дома, мы бы не скоро его нашли.
Все пожали плечами, на этот вопрос никто не мог ответить.
– А можно ли доверять сказанному Блумквистом? – спросил Ханс Фасте.
– Он был явно в шоке от случившегося, – сказал Мортенссон, – но действовал правильно и разумно. Он производит впечатление человека, слова которого достоверны. Сестра подтвердила телефонный звонок, разговор и поездку на машине. Не думаю, что он замешан в убийстве.
– Он знаменитый журналист, – заметила Соня Мудиг.
– Пресса еще устроит из этого представление, – согласился Бублански. – Тем больше у нас оснований раскрыть это дело как можно быстрее. Ладно… Еркер, тебе, конечно, придется заняться обследованием места преступления и соседями. Фасте и ты, Курт, будете работать с информацией о жертвах: кто они такие, чем занимались, каков круг их знакомых, у кого мог быть повод убить их. Соня, мы с тобой посмотрим показания свидетелей, полученные ночью. Затем ты скомпонуешь почасовую роспись того, чем занимались Даг Свенссон и Миа Бергман в течение последних суток перед убийством. Наше следующее совещание состоится в четырнадцать тридцать.
Микаэль Блумквист начал с того, что сел за тот письменный стол в редакции, который этой весной был предоставлен в пользование Дага Свенссона. Некоторое время он неподвижно просидел, как будто не мог собраться с силами и заняться делом, затем включил компьютер.
У Дага Свенссона был свой собственный лэптоп, и он чаще всего работал на нем дома. Но в редакции он тоже сидел, обычно пару раз в неделю, в последнее время чаще. В «Миллениуме» у него был старенький «Макинтош G3», стоявший на столе и предназначенный для работы временных сотрудников. Микаэль включил его. Там было много всякого разного материала, с которым работал Даг. В основном он использовал компьютер, чтобы лазать по Интернету, но были там и папки, в которые он копировал материал из лэптопа. Еще у Свенссона хранились два диска с полным архивом сделанного, запертые в ящике письменного стола. Каждый день Даг делал копию нового и обновленного материала. Последние дни он не заходил в редакцию, поэтому запасные копии заканчивались на субботе, то есть недоставало еще трех дней.
Микаэль сделал копию диска и запер ее в сейфе в своем кабинете. Затем он потратил минут сорок пять на то, чтобы просмотреть содержимое оригинального диска. Там было не менее тридцати папок и несчетное число подпапок. Все вместе это составляло собрание данных, накопленных Дагом Свенссоном за четыре года по теме «Трафикинг». Микаэль просмотрел названия документов в поисках того, который мог бы содержать явно засекреченный материал, а именно, имена источников информации. Он обратил внимание на то, что Даг был педантично аккуратен с источниками – весь материал такого рода был собран в папке под названием «Источники. Секретно». В ней было сто тридцать четыре документа разного объема, обычно малого. Микаэль пометил их все и затем уничтожил, но не посредством мусорной корзины, а с помощью программы «сжечь», которая уничтожала всю информацию байт за байтом.