Затем он принялся за электронную почту. В «Миллениуме» у Дага был свой собственный временный электронный адрес с окончанием millenium.se, которым он пользовался как в редакции, так и со своего лэптопа. Был у него и свой собственный пароль, но с этим Микаэль справился без труда, так как права администратора давали ему мгновенный доступ ко всему почтовому серверу издательства. Он скачал всю электронную почту Дага Свенссона на CD-диск.
В довершение всего Микаэль занялся кучей бумаг, скопившихся за все время у Дага. Это были разные ссылки, заметки, газетные вырезки, судебные решения и просто письма. Чтобы заведомо подстраховаться, Блумквист пошел к копировальной машине и снял копию со всего, что выглядело важным. Получилось около тысячи страниц, что отняло у него почти три часа времени. Из всего материала Микаэль отобрал то, что могло иметь отношение к секретным источникам. Так образовалась пачка страниц в сорок, в основном записи из блокнота формата А4, хранившегося в запертом ящике его письменного стола. Весь этот материал Микаэль положил в конверт и отнес к себе в кабинет. Весь остальной материал, относящийся к проекту Дага Свенссона, остался на письменном столе.
Только теперь, переведя дух, Микаэль спустился в «Севен-илевен», выпил кофе и съел кусок пиццы. Он ошибочно полагал, что в любой момент может появиться полиция и исследовать рабочий стол Дага Свенссона.
О первом неожиданном прорыве в ходе расследования Бублански узнал в начале одиннадцатого утра, когда позвонил доцент Леннарт Гранлунд из Государственной криминально-технической лаборатории в Линчёпинге.
– Я звоню по поводу двойного убийства в Эншеде.
– Так быстро?
– Мы получили оружие сегодня рано утром, и хотя мой анализ не готов полностью, я хочу сообщить вам кое-что интересное.
– Отлично. Расскажите, что выяснили, – вежливо попросил Бубла.
– Это револьвер марки «Кольт .45 магнум», изготовлен в США в 1981 году.
– Так.
– Отпечатки пальцев и, возможно, ДНК сохранились, но их анализ займет некоторое время. Мы также изучили пули, которыми была убита пара. Как и можно было ожидать, пули соответствовали револьверу. Так часто бывает, если оружие найдено на лестнице неподалеку от места убийства. От пуль остались только кусочки, но один фрагмент оказался достаточен для сравнения. Так что с большой вероятностью это орудие убийства.
– Револьвер, вероятно, нелегальный? Серийный номер прочитывается?
– Оружие вполне легально. Его владелец – адвокат Нильс Эрик Бьюрман, купивший револьвер в 1983 году. Он член Полицейского стрелкового клуба и проживает на улице Уппландсгатан около Уденплана.
– Слушайте, что за чертовщина?
– Мы также обнаружили несколько отпечатков пальцев на оружии. Они принадлежат, по крайней мере, двум лицам.
– Вот как?
– Можно предположить, что одни из них принадлежат Бьюрману, разве что револьвер был украден или продан, но информацией об этом мы не располагаем.
– Ага. Значит, у нас, выражаясь полицейским языком, появилась зацепка.
– Отпечатки пальцев другого лица нашлись в полицейском регистре. Там были указательный и большой пальцы правой руки.
– И кто это?
– Женщина, дата рождения тридцатое апреля семьдесят восьмого года. Ее взяли в связи с дракой в Старом городе в Стокгольме в 1995 году, и тогда же сняли отпечатки пальцев.
– Имя есть?
– Конечно. Лисбет Саландер.
Констебль Бубла, удивленно подняв брови, записал имя и личный номер, продиктованный ему, в блокноте на письменном столе.
Микаэль Блумквист вернулся в редакцию с позднего ланча, прошел в свой кабинет и плотно прикрыл дверь в знак того, что ему нельзя мешать. Пока что у него не было времени разобраться с информацией, содержащейся в электронной почте и заметках Дага Свенссона. Теперь он был вынужден просмотреть как книгу, так и статьи совершенно другими глазами, зная, что их автор мертв, а значит, не сможет ответить на заковыристые вопросы.
Ему надо было решить, годится ли книга к изданию в будущем. Еще ему предстояло выяснить, было ли что-то в материалах, что могло послужить поводом для убийства. Включив свой компьютер, он засел за работу.
У Яна Бублански состоялся короткий разговор с начальником следственного отдела Рихардом Экстрёмом, во время которого шеф был проинформирован о результатах экспертизы Государственной криминалистической лаборатории. Они приняли решение, что Бублански и Соня Мудиг посетят адвоката Бьюрмана для беседы, которая может перейти в допрос или даже арест, если того потребует ситуация. Тем временем сотрудники Ханс Фасте и Курт Свенссон должны сосредоточиться на Лисбет Саландер и попытаться выяснить, как ее отпечатки пальцев могли оказаться на орудии убийства.
Поиск Бьюрмана не предвещал особых проблем. Его адрес был вписан в регистры налогоплательщиков, владельцев оружия и автомашин. К тому же он просто-напросто был указан в телефонном каталоге. Бублански и Мудиг поехали к Уденплан и успели проскочить в подъезд по Уппландсгатан, когда туда вошел молодой человек, появившийся одновременно с ними.
На этом везение кончилось. Они позвонили в дверь, но никто не открыл. Тогда они отправились в контору Бьюрмана на площади Сакт-Эриксплан и повторили попытку с тем же успехом.
– Может быть, он в суде, – предположила Соня Мудиг.
– А может, смылся в Бразилию, пристрелив двоих, – парировал Бублански.
Соня кивнула и искоса взглянула на коллегу. Ей нравилось работать с ним в паре. Не будь они оба счастливы в семейной жизни и не имей она к тому же парочку детей, можно было бы и пофлиртовать с ним.
Поглядев на латунные таблички с именами на соседних по площадке дверях, Соня выяснила, что ближайшие соседи – это зубной врач Нурман, некая контора под названием «Н-Консалтинг» и адвокат Руне Хоканссон.
Они постучались к Хоканссону.
– Здравствуйте. Моя фамилия Мудиг, а это инспектор уголовного розыска Бублански. Мы из полиции, по делу к вашему коллеге адвокату Бьюрману. Вы случайно не знаете, где его можно застать?
Хоканссон покачал головой.
– Последнее время я его редко видел. Два года назад он серьезно заболел и почти положил конец работе. Табличка все еще висит на двери, но он бывает здесь не чаще, чем раз в два месяца.
– Он что же, серьезно болен? – спросил Бублански.
– Точно не знаю. Всегда был полон энергии, а потом вдруг заболел. Может быть, рак или что-то подобное… Я с ним едва знаком.
– Вы думаете или знаете, что у него рак? – спросила Соня Мудиг.
– В общем… не знаю. У него была секретарша Бритт Карлссон, а может, Нильссон, как-то так. Пожилая женщина. Он ее уволил. Так вот, она мне рассказала, что он заболел, но чем именно, я не знаю. Это случилось весной две тысячи третьего года. Когда я повстречал его уже в конце года, он постарел почти на десять лет, выглядел измученным и стал совсем седой. Ну, вот я и подумал… А что? У него неприятности?
– Нет, не думаю, – ответил Бублански. – Нам он нужен по срочному делу.
Они вернулись к квартире на Уденплан и снова понажимали дверной звонок. Безрезультатно. Наконец Бублански достал свой мобильник и набрал номер мобильного телефона Бьюрмана. В ответ он услышал: «Вызываемый абонент в настоящее время недоступен, пожалуйста, позвоните позже».
Он попробовал домашний номер телефона. На лестничной площадке послышались слабые звонки, затем телефонный ответчик попросил оставить сообщение. Переглянувшись, оба пожали плечами.
Был час дня.
– Может быть, кофе?
– Уж лучше гамбургер.
Они прогулялись до «Бургер Кинг» на Уденплан. Соня Мудиг заказала воппер, а Бублански взял вегетарианский бургер. Затем они вернулись в полицейское управление.
Прокурор Экстрём назначил совещание на два часа дня в своем кабинете. Расселись за столом: Бублански и Мудиг сели рядом, спиной к окну, Курт Свенссон пришел через пару минут и расположился напротив них. Еркер Хольмберг принес поднос, уставленный бумажными стаканчиками с кофе. Он съездил ненадолго в Эншеде и собрался вернуться туда позже, во второй половине дня, когда техники закончат свою работу.
– А где Фасте? – спросил Экстрём.
– Он в социальном ведомстве, звонил минут пять назад, сказал, что немного задержится, – ответил Курт Свенссон.
– Ладно. Тогда начнем. Что у нас есть? – без церемоний открыл обсуждение Экстрём и кивнул Бублански.
– Мы искали адвоката Нильса Бьюрмана. Ни дома, ни в конторе его не было. Его коллега-адвокат рассказал, что тот заболел два года назад и с тех пор практически свернул адвокатскую практику.
Соня Мудиг продолжила:
– Бьюрману пятьдесят шесть лет, в уголовных регистрах не числится. Как адвокат, он обслуживает предпринимателей. Узнать о нем больше подробностей я не успела.
– Но он владелец оружия, использовавшегося в Эншеде.
– Это так. У него есть лицензия на право владения оружием, и он член Полицейского стрелкового клуба, – добавил Бублански. – Я разговаривал с Гуннарссоном из оружейного отдела – он председатель клуба и хорошо знает Бьюрмана. Тот вступил в клуб в 1978 году и исполнял обязанности казначея в правлении клуба в период с 1984 по 1992 год. Гуннарссон отзывается о Бьюрмане как об отличном стрелке, спокойном, здравомыслящем человеке, без каких-либо странностей.
– Оружием интересовался?
– Гуннарссон сказал, что Бьюрмана, похоже, больше интересовало общение в клубе, чем сама стрельба. Ему нравилось стрелять по мишени, но оружие не было для него культом. В 1983-м он участвовал в Национальном стрелковом чемпионате и занял тринадцатое место. Последние десять лет забросил стрельбу, появляясь лишь на ежегодных собраниях и тому подобных встречах.
– А у него есть еще оружие?
– С момента зачисления в стрелковый клуб он получил лицензии на владение четырьмя единицами ручного оружия. Кроме «Кольта», у него были «Беретта», «Смит-энд-Вессон» и спортивный пистолет марки «Рапид». Десять лет назад все три пистолета были проданы в клубе, и лицензии перешли к другим членам. Здесь полная ясность.