– Не пойму, что случилось с вами и Арманским, – заметил он.
– В каком смысле?
– Лисбет Саландер то и дело попадала в психушку в подростковом возрасте. Судебно-медицинское заключение и гражданский суд пришли к выводу, что она не способна сама вести дела. Она была объявлена недееспособной. Документально удостоверено, что она склонна к насилию и всю свою жизнь имела неприятности с властями. Сейчас она подозревается в… причастности к двойному убийству. А вы с Арманским изображаете ее как какую-то принцессу.
Блумквист безмолвно уставился на Бублански.
– Я вот как могу возразить, – продолжил инспектор. – Мы искали связь между Лисбет Саландер и парой из Эншеде. Оказалось, что вы, нашедший убитых, – и есть это связующее звено. Можете как-то это прокомментировать?
Микаэль откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и попытался привести мысли в относительный порядок. Лисбет Саландер подозревается в убийстве Дага и Миа… Это немыслимо, невероятно. Способна ли она на убийство? Внезапно Микаэль вспомнил выражение лица, с которым Лисбет набросилась на Мартина Вагнера с клюшкой в руке два года назад. «Она бы убила его, не задумываясь. Она этого не сделала, потому что ей надо было спешить спасать мою жизнь, – мелькнуло у него в голове. Он машинально потрогал шею, вокруг которой Мартином Вагнером была наброшена удавка. – Но Дага и Мию… В этом нет ни малейшего смысла».
Микаэль знал, что Бублански пристально наблюдает за ним. Как и Драган Арманский, он стоял перед выбором. Рано или поздно ему придется решать, на чьей он стороне, когда Лисбет Саландер обвинят в убийстве. На стороне тех, кто считает ее виновной, или на стороне тех, кто убежден, что она невиновна.
Прежде чем он успел что-нибудь сказать, на столе Эрики зазвонил телефон. Она взяла трубку и протянула ее Бублански.
– Вас спрашивает некий Ханс Фасте.
Бублански внимательно слушал, что ему говорили. Микаэль и Эрика обратили внимание на то, что выражение его лица изменилось.
– Когда они заходят внутрь?
Молчание.
– Какой там адрес? Лундагатан… Ладно, я неподалеку, скоро буду. – Бублански торопливо поднялся с места. – Извините, что вынужден прервать беседу. Нынешний опекун Лисбет Саладер только что найден застреленным. Она объявлена в розыск по подозрению в трех убийствах.
Эрика открыла рот от удивления. Микаэль стоял как громом пораженный.
Захват квартиры в тактическом отношении был довольно простой операцией.
Ханс Фасте и Курт Свенссон прислонились к капоту своей полицейской машины, наблюдая, как вооруженный до зубов полицейский пикет занял лестничную клетку и пристройку во дворе.
Через десять минут вооруженный пикет мог констатировать то, что Фасте и Свенссон и без того прекрасно знали: на звонки в дверь никто не открывал.
Ханс бросил взгляд вдоль Лундагатан. К досаде пассажиров автобуса номер 66, улица была перекрыта на участке от Цинкенсдама до Хёгалидской церкви. Один автобус застрял непосредственно перед заграждением вверх по склону и не мог двинуться ни вперед, ни назад. Наконец Фасте подошел и приказал стоявшему там полицейскому отойти в сторону и пропустить автобус. В верхней части склона скопилось много любопытствующих, наблюдавших сверху за суматохой внизу.
– Неужели нельзя было сделать проще? – заметил Фасте.
– Что проще?
– Действовать проще, когда всего-то и требуется, что арестовать какую-то гопницу?
Курт Свенссон воздержался от обсуждения.
– Там всех-то дел, что девчонка ростом полтора метра и весом сорок килограммов, – добавил Фасте.
Было решено, что необходимости высаживать дверь кувалдой нет. Бублански успел подойти, когда они ожидали, пока слесарь не высверлит замок и не отойдет в сторону, чтобы бойцы могли захватить квартиру. Примерно восьми секунд оказалось достаточно, чтобы осмотреть сорокасемиметровую жилплощадь и удостовериться, что Лисбет Саландер не спряталась под кроватью, в гардеробе или ванной. Затем Бублански дал знать помощникам, что можно зайти.
Трое полицейских с любопытством осмотрели безупречно убранную и со вкусом обставленную квартиру. В комнатах на стенах красовались вставленные в рамки художественные черно-белые фотографии. В прихожей обнаружили полку с CD-проигрывателем и большой коллекцией компакт-дисков. Бублански рассмотрел среди них как тяжелый рок, так и оперу. Все выглядело эстетически приятно, декоративно и со вкусом.
Курт Свенссон обследовал кухню и не нашел ничего примечательного. Он просмотрел кипу газет, проверил раковину, посудный шкаф и морозильную камеру в холодильнике.
Фасте занялся гардеробом и бюро в спальне. Он присвистнул, наткнувшись на наручники и приспособления для сексуальных игр. В гардеробе обнаружил комплекты одежды из латекса, от одного вида которых его мама смутилась бы.
– Здесь любят повеселиться, – громко произнес он, поднимая вверх наряд из блестящей кожи, пошитый, согласно торговой метке, каким-то «Домино-фэшн».
На бюро, стоявшем в прихожей, Бублански обнаружил небольшую пачку невскрытых писем, адресованных Лисбет Саландер. Просмотрев пачку, он убедился в том, что она состояла в основном из счетов и банковских выписок. Из личных писем там было только одно – от Микаэля Блумквиста. Это соответствовало рассказу самого Блумквиста. Затем инспектор нагнулся и поднял с полу почту, лежавшую у почтовой щели в квартире и сохранившую следы полицейских ботинок. Все, что там было, это журнал «Новости Сёдермальма» и три конверта с письмами, адресованными Мириам Ву.
Бублански поразило неприятное подозрение. Он зашел в ванную и открыл там настенный шкафчик. Все, что там было, это упаковка с таблетками от головной боли «Альведон» и полтюбика с «Цитодоном». Последнее средство выдавалось по рецепту и было выписано на Мириам Ву. Кроме того, в шкафчике лежала только одна зубная щетка.
– Фасте, почему на двери стоит «Саландер – Ву»? – спросил он.
– Понятия не имею, – ответил Ханс.
– Ладно, спрошу еще: почему в прихожей на полу лежит почта, адресованная Мириам Ву, почему средство «Цитодон» в шкафчике в ванной выписано по рецепту на Мириам Ву? Почему там только одна зубная щетка? Почему кожаные брюки, которые ты держишь в руках, подходят тому, у кого рост 175 сантиметров, а не пигалице Лисбет Саландер?
В квартире установилось смущенное молчание.
– Проклятье! – воскликнул Фасте.
Глава 15
Великий четверг, 24 марта
После внепланового рабочего дня Кристер Мальм, вернувшись домой, чувствовал себя усталым и вымотанным. Он почувствовал пряный запах из кухни, зашел туда и обнял своего бойфренда.
– Как чувствуешь себя? – спросил Арнольд Магнуссон.
– Как выжатый лимон, – ответил Кристер.
– Я слышал об этом убийстве по новостям весь день. Имени не назвали, но картина ужасающая.
– Это действительно ужас. Даг работал для нас; хороший парень, мне он очень нравился. Я не был знаком с его подругой Миа, но Микке и Эрика встречали ее.
Кристер огляделся в кухне. Они купили эту квартиру на Алльхельгонагатан и переехали три месяца назад. Сейчас она показалась ему чужой.
Когда зазвонил телефон, Кристер и Арнольд посмотрели друг на друга и решили не отвечать. Включился автоответчик, и они услышали хорошо знакомый голос.
– Кристер, ты на месте? Возьми трубку.
Звонила Эрика Бергер. Она сообщила новости: теперь по подозрению в убийстве Дага и Миа полиция разыскивает бывшую помощницу Микаэля Блумквиста, делавшую для него анализ данных.
При этом известии Кристера охватило чувство нереальности происходящего.
Хенри Кортес пропустил сумятицу на Лундагатан по той простой причине, что все время находился за пределами полицейского пресс-центра в Кунгсхольмене и до него не дошло никакой информации. Ничего нового с тех пор, как провели поспешную пресс-конференцию днем, не поступало. Он устал, был голоден и зол – все, с кем он пытался установить контакт, отклоняли его попытки получить ответы на вопросы. Только к шести вечера, когда закончился обыск квартиры Лисбет Саландер, до него дошли слухи, что у полиции появился подозреваемый. Досада брала оттого, что информацию он получил от коллеги из вечерней газеты, у которого имелся налаженный постоянный контакт со своей редакцией. Вскоре Хенри посчастливилось выведать номер личного мобильного телефона прокурора Рихарда Экстрёма. Представившись, он задал важнейшие вопросы: кто, как и почему.
– Какой журнал вы представляете? – в свою очередь спросил Рихард Экстрём.
– Журнал «Миллениум». Я был знаком с одним из убитых. По слухам, полиция разыскивает определенное лицо. Что это значит?
– В данный момент ничего не могу вам сообщить.
– А когда сможете?
– Возможно, сегодня, позднее вечером, мы проведем еще одну пресс-конференцию.
Все это звучало очень туманно. Хенри Кортес дернул себя за толстую сережку в ухе.
– Пресс-конференцию созывают для журналистов новостной ленты. Я же работаю в ежемесячном журнале, и у нас чисто человеческое желание узнать, что происходит.
– Ничем не могу помочь. Придётся вам, как и другим, побороть нетерпение.
– Согласно моим источникам, разыскивается женщина. Кто она?
– Об этом сейчас я не могу распространяться.
– Вы можете опровергнуть информацию о том, что это женщина?
– Нет, я имею в виду, что не могу высказываться…
Инспектор криминальной полиции Еркер Хольмберг стоял на пороге спальни и озадаченно смотрел на огромную лужу крови на полу, где была найдена Миа Бергман. Повернув голову, он мог из дверного проема видеть похожую лужу на месте, где находилось тело Дага Свенссона. Обильное кровотечение заставляло задуматься. Крови было намного больше, чем ему доводилось видеть при пулевых ранениях. Это говорило о том, что используемые пули вызвали чудовищные повреждения, а значит, прав был комиссар Мортенссон, предположив, что убийца использовал охотничьи пули. Кровь, свернувшаяся в черно-бурую массу, покрывала бо́льшую часть пола, поэтому работники «Скорой помощи» и техники-криминалисты неизбежно наступали на нее, а потом разносили следы по всей квартире. У самого Хольмберга были голубые бахилы поверх кроссовок.