Что он вообще о ней знал? Почти ничего.
Микаэлю было известно, что она обладает фотографической памятью, что она высококлассный хакер. Что она необычная и замкнутая женщина, неохотно говорившая о себе, что она не испытывала доверия к властям.
Он знал, что она способна на грубое насилие. Именно благодаря этому он остался в живых.
Но он понятия не имел, что она была признана недееспособной, находилась под опекой, а в подростковом возрасте кочевала по психбольницам.
Надо было выбирать, чью сторону он принимает.
Где-то за полночь Микаэль решил для себя: вопреки выводам полиции, он не желает верить в то, что убийство Дага и Миа – дело рук Лисбет.
Когда его сморил сон, Микаэль и сам не знал, но в половине пятого утра он проснулся на диване. Переместившись в кровать, тут же заснул.
Глава 16
Страстная пятница, 25 марта – предпасхальная суббота, 26 марта
Малин Эрикссон откинулась на спинку дивана в гостиной Микаэля Блумквиста и, сама того не сознавая, положила ноги на журнальный столик перед собой, но тут же спохватилась и убрала их. Микаэль добродушно улыбнулся.
– Ничего страшного, не смущайся. Расслабься и будь как дома.
Она улыбнулась в ответ и положила ноги обратно.
В пятницу Микаэль забрал из редакции «Миллениума» копии всех бумаг, оставшихся после Дага Свенссона, и перевез их домой, а затем рассортировал на полу в гостиной. В субботу они с Малин потратили восемь часов на то, чтобы тщательно просмотреть его электронную почту, записи в блокноте и, самое главное, текст будущей книги.
Утром к Микаэлю заехала сестра Анника Джаннини, прихватив с собой вечерние газеты с «фронтовыми сводками» и паспортной фотографией Лисбет Саландер, распечатанной на всю первую полосу. Одна газета придерживалась фактов и дала заготовок: РАЗЫСКИВАЕТСЯ В СВЯЗИ С ТРОЙНЫМ УБИЙСТВОМ. Другая газета накаляла страсти заголовком: ПОЛИЦИЯ ИЩЕТ СУМАСШЕДШУЮ СЕРИЙНУЮ УБИЙЦУ.
В течение часового разговора Микаэль объяснил свое отношение к Лисбет Саландер и причины, по которым не верит в ее виновность. Под конец он спросил, согласится ли сестра быть адвокатом Лисбет Саландер, если ее поймает полиция.
– Я представляла интересы женщин в делах о насилии и грубом обращении, но среди них не было подозреваемых в убийстве, – ответила Анника.
– Ты – самый толковый адвокат из всех, кого я знаю, а Лисбет понадобится кто-то, кому она могла бы доверять. Мне кажется, она примет твою кандидатуру.
Анника подумала с минуту и наконец не без колебаний сказала, что могла бы при необходимости обсудить это с Лисбет Саландер.
В час дня позвонила инспектор уголовной полиции Соня Мудиг и попросила разрешения без промедления зайти за сумкой Лисбет. Очевидно, полиция вскрыла и прочла письмо Микаэля, отосланное на Лундагатан.
Мудиг появилась через двадцать минут, и Микаэль предложил ей и Малин Эрикссон присесть у обеденного стола в гостиной. Сам он пошел на кухню и достал сумку Лисбет, стоявшую на полке рядом с микроволновкой. После секундного колебания открыл сумку и вынул молоток и газовый баллончик. «Сокрытие вещественных доказательств» – вот что это было. Баллончик со слезоточивым газом классифицировался как оружие, его ношение могло повлечь наказание. Молоток, безусловно, мог вызвать некоторые ассоциации со склонностями Лисбет к насилию. Это ни к чему, решил Микаэль.
Он предложил кофе Соне Мудиг.
– Можно задать вам несколько вопросов? – спросила она.
– Пожалуйста.
– В вашем письме к Саландер, которое мы нашли на Лундагатан, вы пишете, что находитесь перед ней в долгу. Что вы имеете в виду?
– Что Лисбет помогла мне.
– А в чем?
– Это была помощь сугубо личного характера, и я не собираюсь о ней говорить.
Соня Мудиг пристально взглянула на него.
– Речь идет о расследовании убийства.
– И я надеюсь, что вы как можно быстрее поймаете убийцу Дага и Миа.
– Вы не верите, что это Саландер?
– Нет.
– Кто же тогда убил ваших друзей?
– Не знаю, но Даг Свенссон собирался припереть к стенке целый ряд людей, которым было что терять. Кто-то из них мог быть убийцей.
– А почему этому лицу понадобилось убивать адвоката Нильса Бьюрмана?
– Не знаю. Пока что.
Взгляд его был непреклонен. Соня Мудиг улыбнулась. Она знала, что его прозвищем было Калле Блумквист, как у персонажа книги Астрид Линдгрен, и вдруг поняла почему.
– Вы собираетесь с этим разобраться?
– Если смогу. Можете передать это Бублански.
– Обязательно. А если Лисбет Саландер даст о себе знать, надеюсь, вы нам сообщите.
– Не думаю, что она даст о себе знать и признается в убийстве, но если это произойдет, я сделаю все, чтобы убедить ее сдаться полиции. В этом случае я собираюсь помочь ей любым способом – ведь ей понадобится друг.
– А если она будет утверждать, что невиновна?
– Тогда я надеюсь, что она сможет пролить свет на происшедшее.
– Господин Блумквист… строго между нами и не раздувая эмоций… надеюсь, вы понимаете, что Лисбет Саландер должна быть арестована. Я также надеюсь, что вы не наделаете глупостей, если она даст о себе знать. Если же вы ошибаетесь и она преступница, ситуация может быть сопряжена со смертельной опасностью, если не отнестись к ней со всей серьезностью.
Микаэль кивнул.
– Надеюсь, за вами нам нет необходимости устанавливать слежку. Вы знаете, что, содействуя разыскиваемому лицу, вы нарушаете закон. В этом случае последний предусматривает наказание за укрывательство преступника.
– А я надеюсь, что вы найдете время подумать о других возможных преступниках.
– Обязательно. Следующий вопрос: знаете ли вы, на каком компьютере работал Даг Свенссон?
– У него был подержанный «Мак Айбук 500», белый, с экраном четырнадцать дюймов. Напоминает мой, но с экраном побольше.
– А где хранился его ноутбук, вы знаете?
– Даг обычно носил его в своем черном рюкзаке. Должно быть, он у него дома.
– Там его нет. Может быть, он на его рабочем месте?
– Нет. Я осмотрел его письменный стол, и компьютера там не было.
Они помолчали.
– Значит, компьютер Дага Свенссона пропал? – спросил наконец Блумквист.
Микаэль и Малин составили немалый список лиц, теоретически способных иметь мотив убийства Дага Свенссона. Записав каждое имя крупными буквами на отдельном листе бумаги, Микаэль развесил их все на стене в гостиной. Список состоял из мужчин, бывших либо клиентами проституток, либо сутенерами и упоминавшихся в книге. К восьми вечера у них образовался список из тридцати семи имен, из которых двадцать девять можно было идентифицировать, а восемь фигурировали лишь под псевдонимами в изложении Дага. Двадцать поименованных мужчин были клиентами, пользовавшимися услугами девушек.
Микаэль и Малин также обсудили, насколько книга Дага Свенссона готова к печати. Реальная проблема состояла в том, что многие утверждения основывались на фактах, доступ к которым имели только Даг или Миа. Они могли бы дать разъяснения. А любой другой, пишущий об этом, с меньшими знаниями предмета, должен все проверить и как следует выяснить.
Они пришли к заключению, что приблизительно восемьдесят процентов рукописи можно публиковать без проблем, но оставшиеся двадцать процентов требуют дополнительных исследований, предваряющих журнальную публикацию. Их неуверенность проистекала вовсе не из сомнений в правильности содержания книги, а из того, что они недостаточно владели материалом. Будь Даг жив, они бы опубликовали книгу, ни секунды не сомневаясь, ведь Даг и Миа могли бы разобраться с критикой и парировать возможные возражения.
Взглянув в окно, Микаэль отметил, что уже стемнело и идет дождь. Он спросил Малин, не хочет ли она еще кофе, но та не хотела.
– Ладно, – подытожила Малин. – С рукописью все понятно, но след убийцы Дага и Миа мы пока не нашли.
– Его имя, может быть, висит у нас на стене, – сказал Микаэль.
– Это может быть кто-то не имеющий отношения к книге. Или же твоя приятельница.
– Лисбет, – напомнил Микаэль.
Малин покосилась на него. Она работала в «Миллениуме» уже полтора года, начав посреди того хаоса, который царил в редакции во время дела Веннерстрёма. После нескольких лет, когда она замещала постоянных сотрудников или работала временно, Малин наконец получила постоянную должность в «Миллениуме». Как ей тут нравилось! К тому же работать здесь было престижно. С Эрикой Бергер и другими сотрудниками у нее сложились близкие отношения, но Микаэля Блумквиста она всегда немного стеснялась. Особых причин для этого не было, но из всех сотрудников Малин считала Микаэля самым замкнутым и строгим. Весь прошлый год он являлся на работу поздно, сидел один у себя в кабинете или у Эрики Бергер. Часто его вообще не было на месте, и в первые месяцы Малин казалось, что его можно чаще видеть на экране телевизора, чем живьем в редакции. Он часто разъезжал или, судя по всему, был занят где-то еще. Он не предрасполагал к добродушному общению, и со слов других сотрудников она сделала заключение, что Микаэль изменился, стал молчаливее и сдержаннее.
– Чтобы заниматься поиском причин, по которым были убиты Даг и Миа, мне нужно больше знать о Саландер. Я даже не знаю, с какого конца подступиться к делу, если…
Конец фразы повис в воздухе. Микаэль покосился на нее, потом сел в кресло перпендикулярно к ней и тоже положил ноги на столик.
– Как тебе нравится в «Миллениуме»? – неожиданно спросил он. – Я хочу сказать, что ты у нас работаешь уже полтора года, а я все это время мотался, как белка в колесе, и даже не успел как следует с тобой познакомиться.
– Мне очень нравится, – ответила Малин. – А ты мною доволен?
Микаэль улыбнулся.
– Мы с Эрикой все время радуемся, что нам достался на редкость толковый секретарь редакции. Ты – просто находка для нас. Мне жаль, что я не сказал тебе этого раньше.
На лице Малин появилась довольная улыбка. Похвала от Микаэля Блумквиста была в высшей степени лестна.