– Но я ведь не об этом спросила, – напомнила она.
– Ты спрашиваешь, какое отношение имеет Лисбет Саландер к «Миллениуму»?
– Об этом вы с Эрикой молчите.
Микаэль кивнул и встретился с ней взглядом. И он, и Эрика полностью доверяли Малин Эрикссон, но кое-что не могли с ней обсуждать.
– Согласен, – сказал он. – Если уж раскапывать убийство Дага и Миа, тебе нужно знать больше. Я – первоисточник всей информации и к тому же связующее звено между Лисбет и Дагом с Миа. Можешь начать задавать мне вопросы, а я отвечу, как смогу. А когда не смогу, скажу об этом.
– С чего это такая завеса секретности? Кто такая Лисбет Саландер и какое отношение она имеет к «Миллениуму»?
– Дело обстоит вот как. Два года назад я нанял Лисбет Саландер для сбора материала в одном чрезвычайно сложном деле. Проблема в том, что я не могу рассказать тебе, что именно делала для меня Лисбет. Эрика в курсе дела, но она связана обещанием хранить все в тайне.
– Два года назад… Значит, до того, как ты вывел Веннерстрёма на чистую воду. Так я могу взять за основу, что она занималась исследованием, предшествующим именно этому делу?
– Нет, не можешь. Я не собираюсь ни подтверждать, ни отрицать твое предположение. Все, что я могу сказать, это что я нанял Лисбет для дела, с которым она великолепно справилась.
– Ладно. Сам ты жил тогда в Хедестаде, насколько я знаю, отшельником. Так что тем летом Хедестад еще отсутствовал на карте журналистского интереса. Харриет Вагнер воскресла из мертвых и так далее. Странно, что «Миллениум» ни словом не обмолвился о воскрешении Харриет.
– Как уже было сказано, об этом я не издам ни звука. Можешь гадать до бесконечности, но вероятность того, что угадаешь, по-моему, близка к нулю. – Микаэль улыбнулся. – К тому же мы не писали о Харриет, поскольку она член правления. Пусть другие журналы уделяют ей внимание, если хотят. Что касается Лисбет – поверь мне, работа, которую она делала тогда для меня, не имеет ни малейшего отношения к тому, что произошло в Эншеде. Никакой связи тут нет.
– Ладно.
– Хочу дать тебе совет: не гадай, не делай выводов. Просто имей в виду, что она работала для меня и что я не могу обсуждать, чем она занималась. Скажу еще, что она вдобавок кое-что сделала для меня. Был случай, когда она буквально спасла мне жизнь. Я перед ней в неоплатном долгу.
Малин удивленно вздернула брови. Об этом она в «Миллениуме» ничего не слышала.
– Выходит, ты знаешь ее очень хорошо?
– Наверное… В той мере, в какой вообще можно знать Лисбет Саландер, – ответил Микаэль. – Она, кажется, самый скромный человек из всех, кого я знаю. – Он поднялся и бросил взгляд в темноту сквозь окно. – Решай сама, а я думаю налить себе водки с лаймом.
– Давай. Уж лучше водка, чем снова кофе.
Пасхальные выходные Драган Арманский проводил на даче на острове Блидё, целиком погрузившись в размышления о Лисбет Саландер. Дети его уже выросли и проводили выходные отдельно от родителей. После двадцати пяти лет брака его жена Ритва без труда угадала, что сейчас мысли его находятся далеко. Драган погрузился в молчаливое раздумье и отзывался невпопад, когда она к нему обращалась. Каждый день он брал машину и ехал в продуктовую лавку, где продавались и газеты. Потом садился у окна на веранде и читал статьи об охоте на Лисбет Саландер.
Драган Арманский был недоволен собой. Недоволен оттого, что так грубо ошибся в Лисбет. О том, что у нее проблемы с психикой, ему было давно известно. Он допускал мысль, что она способна на насилие и может перейти к решительным действиям в случае угрозы. Можно даже как-то понять, что Лисбет пришла в ярость от своего опекуна, которого она, безусловно, воспринимала как человека, вмешавшегося в ее личные дела и поступки. Все попытки регулировать ее жизнь воспринимались ею как провокационное или даже враждебное посягательство на ее свободу.
Но в сознании Арманского просто не укладывалось, что могло заставить ее поехать в Эншеде и застрелить двух людей, которых она, судя по всему, совершенно не знала.
Драган все время ожидал, что всплывет какая-то связь между Саландер и парой в Эншеде: может быть, кто-то из них имел с ней дело или совершил нечто разъярившее ее. Но по газетным сообщениям такая связь не просматривалась. Вместо этого было полно гипотез о том, что у психически больной Лисбет Саландер произошла вспышка агрессии.
Дважды Арманский звонил инспектору криминальной полиции Бублански, расспрашивал, как идет расследование, но даже руководитель следствия не мог прояснить, какова связь между Саландер и парой в Эншеде – кроме того, что Микаэля Блумквист знал их всех. Однако тут следствие оказалось в тупике. Микаэль Блумквист знал как Саландер, так и пару в Эншеде, но каких-либо доказательств того, что Лисбет знала или хотя бы слышала о Даге Свенссоне и Миа Бергман, не существовало. Вот почему следствие было не способно восстановить разные события. Не будь ее отпечатков пальцев на орудии убийства и ее несомненной связи с первой жертвой, адвокатом Бьюрманом, полиция до сих пор не сдвинулась бы с мертвой точки.
Вернувшись из ванной комнаты, Малин Эрикссон снова уселась на диван у Микаэля Блумквиста.
– Давай подведем итог, – предложила она. – Наша цель – выяснить, убила ли Лисбет Саландер Дага и Мию, как утверждает полиция. С чего нам начать – понятия не имею.
– Смотри на это как на журналистское расследование, – сказал Микаэль. – Не наше дело вести полицейское расследование, но мы можем следить за их расследованием и извлекать факты, известные им. Это как любое разбирательство, с той лишь разницей, что мы не обязательно станем публиковать результаты наших находок.
– Но если убийца – Саландер, должна же быть какая-то связь между всеми троими, а единственное связующее звено – это ты.
– Никакое я не звено в этом деле. Больше года я не видел Лисбет и не представляю себе, откуда она могла узнать об их существовании.
Тут Микаэль вдруг приумолк. В отличие от других, ему было известно, что Лисбет Саландер – опытнейший хакер. Ему вдруг пришло в голову, что его ноутбук полон перепиской с Дагом Свенссоном и разными версиями книги Дага, а кроме того, там есть копия диссертации Миа Бергман. Микаэль не знал, забиралась ли Лисбет в его компьютер или нет, но именно так она могла обнаружить, что он знаком с Дагом Свенссоном.
Проблема была в том, что Микаэль представить себе не мог, каким побуждением могла руководствоваться Лисбет, чтобы поехать в Эншеде и убить Дага с Миа. Напротив, ведь они работали над проблемой насилия над женщинами, а такое Лисбет могла только всячески поддержать, насколько Микаэль знал ее.
– У тебя такое выражение лица, будто тебе что-то пришло в голову, – заметила Малин.
Микаэль и не помышлял рассказывать о талантах Лисбет в компьютерной сфере.
– Нет, я просто устал, и у меня голова кругом идет, – возразил он.
– Теперь она подозревается не только в убийстве Дага и Миа, но и в том, что застрелила своего опекуна, а здесь уж связь налицо. Ты знаешь о нем что-нибудь?
– Ровным счетом ничего. Я вообще не слышал об адвокате Бьюрмане и не подозревал, что у нее есть опекун.
– Слишком маловероятно, чтобы кто-то другой мог убить всех троих. Даже если кто-то и убил Дага с Миа из-за их материалов, с какой стати убивать еще и опекуна Лисбет Саландер?
– Это ясно, и у меня это из головы не идет. Но меня посещала мысль об одной возможной версии, когда кто-то посторонний мог убить Дага, Мию и опекуна Лисбет.
– И что это за версия?
– Допустим, что Дага и Мию убили за то, что они раскопали правду о деятельности секс-мафии и что Лисбет как-то оказалась во все это замешана. Раз Бьюрман был опекуном Лисбет, она могла доверить ему какую-то важную информацию, и таким образом он превращался в свидетеля или просто обладателя информации о чем-то, за что и поплатился жизнью.
Малин задумалась.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – с сомнением сказала она, – но у этой теории нет никакого основания.
– Да, основания недостает.
– А как ты сам думаешь: виновна она или нет?
Микаэль долго думал, прежде чем ответить.
– Если вопрос стоит так: способна ли она на убийство? Тогда я бы ответил – да. Лисбет Саландер способна применить насилие. Я видел ее в деле, когда…
– Когда она спасла тебе жизнь?
Микаэль кивнул.
– Не могу тебе рассказывать, что произошло, но один мужчина собирался меня убить и был очень близок к этому. Она вовремя вмешалась и отделала его как следует клюшкой для гольфа.
– И ты не сообщил об этом в полицию?
– Нет. Это должно остаться между нами.
– Ладно.
Он строго взглянул ей в глаза.
– Малин, на тебя можно положиться?
– Я никому не расскажу, о чем мы сегодня говорили, даже Антону. Ты не только мой шеф, ты отличный парень, и я не собираюсь тебя подводить.
Микаэль кивнул.
– Извини, – сказал он.
– Хватит извиняться.
Он рассмеялся, а потом посерьезнел.
– Я уверен, что она при необходимости убила бы его, чтобы защитить меня.
– Ясно.
– В то же время я воспринимаю ее как вполне здравого человека. Немного странного, это точно, но разумного в рамках своих собственных принципов. Она применила силу, потому что это было необходимо, а не из удовольствия. Чтобы убить, ей нужна весомая причина – скажем, если ей грозит страшная опасность.
Он снова задумался. Малин терпеливо наблюдала.
– Мне нечего сказать о ее опекуне. Я о нем ничего не знаю. Но даже вообразить себе не могу, чтобы она убила Дага и Мию. Я в это не верю.
Наступило молчание. Малин покосилась на часы и увидела, что уже половина десятого.
– Время позднее. Мне пора домой, – сказала она.
Микаэль кивнул.
– Мы просидели целый день. Завтра утром продолжим думать. Нет уж, посуду оставь, я все вымою.
В ночь на Пасхальное воскресенье Арманский не спал, прислушиваясь к посапыванию Ритвы. У него так и не появилось ясности в произошедшей драме. Тогда Драган встал, надел тапочки, халат и вышел в гостиную. Было прохладно; он положил несколько поленьев в камин, потом откупорил легкое пиво, сел и уставился в темноту на фарватер Фурусунда.