естуют, тебе понадобится друг. Если ты не хочешь иметь дела со мной, то имей в виду, что у меня есть сестра Анника Джаннини и что она адвокат. Я говорил с ней, и она готова быть твоим защитником, если ты вступишь с нею в контакт. На нее вполне можно положиться.
Мы в «Миллениуме» начали собственное расследование причин убийства Дага и Миа. Сейчас я занимаюсь составлением списка людей, у которых были причины заставить замолчать Дага Свенссона. Не знаю, на верном ли я пути, но собираюсь разобраться с каждым.
Что мне абсолютно не ясно, какое отношение ко всему этому имеет адвокат Нильс Бьюрман. Его имени нет в материалах Дага, и я не вижу никакой связи между ним и Дагом с Миа.
Помоги мне. Please! Где тут связь?
P.S. Тебе бы лучше поменять фотографию в паспорте. Нынешняя тебя не заслуживает.
Немного подумав, он решил назвать документ «Для Салли», потом открыл новую папку, присвоил ей имя «Лисбет Саландер» и оставил на видном месте рабочего стола своего ноутбука.
Во вторник утром Драган Арманский созвал совещание за круглым столом в своем кабинете в «Милтон секьюрити», пригласив трех сотрудников.
Юхан Фрэклунд, бывший инспектор уголовной полиции в пригороде Стокгольма Сульна, шестидесяти двух лет, работал в должности начальника оперативного отдела «Милтон секьюрити». На нем лежала основная ответственность за планирование и анализ. Арманский, сманив его к себе с государственной службы десять лет назад, вскоре понял, что Фрэклунд – его наилучшее кадровое приобретение.
Двое других были Сонни Боман, сорока восьми лет, и Никлас Эрикссон, двадцати девяти лет. Боман, тоже бывший полицейский, начинал в отделении северного Стокгольма Норрмальм в 1980 году, откуда был переведен в уголовный отдел и там прошел через дюжину драматических расследований. В начале 90-х годов Боман был одной из ключевых фигур в этом деле, а в 1997 году после продолжительных переговоров и обещания существенно лучшей зарплаты перешел в «Милтон».
Никлас Эрикссон все еще считался «новобранцем». Он учился в школе полиции и в самый последний момент, перед выпускными экзаменами, узнал, что у него врожденный порок сердца, который мало того, что требовал серьезной операции, означал и конец полицейской карьеры.
Фрэклунд, служивший с отцом Эрикссона, попросил Арманского дать парню шанс. В то время в аналитическом отделе как раз было вакантное место, и поэтому Арманский пошел ему навстречу и взял новенького. Ему не пришлось жалеть об этом. Теперь Эрикссон работал в «Милтоне» уже пять лет. Если у него пока и не было опыта оперативной работы, то уж интеллектуальных способностей хватало с избытком. Это заметно выделяло его из массы других сотрудников отдела.
– Всем доброе утро. Садитесь, читайте, – начал Арманский.
Он вручил каждому по папке с копиями газетных вырезок об охоте на Лисбет Саландер. Их было примерно страниц на пятьдесят. К этому было добавлено примерно трехстраничное резюме о Лисбет. Арманский провел почти весь понедельник, чтобы написать его.
Эрикссон закончил чтение первым и отложил папку. Арманский подождал, пока дочитают Боман и Фрэклунд.
– Вероятно, никто из вас не пропустил главных заголовков вечерних газет в минувшие выходные, – произнес он.
– Лисбет Саландер, – мрачно подтвердил Фрэклунд.
Сонни Боман только кивнул.
Никлас Эрикссон смотрел перед собой с загадочным выражением лица и намеком на печальную улыбку.
Драган Арманский внимательно оглядел тройку.
– Она была у нас в штате, – заметил он. – Насколько близко вы познакомились с ней за те годы, пока она у нас работала?
– Попробовал я как-то подшутить над ней, – вспомнил Никлас Эрикссон с легкой улыбкой на губах. – Ничего хорошего из этого не вышло. Я думал, что Лисбет мне голову оторвет. Она была такая дикарка, что я с ней десяти фраз не сказал за все время.
– Да, она всегда была сама по себе, – согласился Фрэклунд.
Боман пожал плечами.
– Да она точно была сумасшедшая. А какой мýкой было иметь с ней дело! Я знал, что она с приветом, но не знал, что она вообще съехала с катушек.
Арманский кивнул.
– Лисбет всегда шла своей дорогой, – сказал он. – С нею было нелегко. Но я нанял ее, потому что лучше ее никто не мог собрать материал. Она всегда показывала результат выше среднего.
– Вот это до меня просто не доходит, – заметил Фрэклунд. – Как можно быть такой чертовски умной и одновременно безнадежно бездарной в плане общения?
Все трое согласно кивнули.
– Объяснение, конечно, кроется в типе ее психики, – пояснил Арманский и ткнул пальцем в папку. – Она была признана недееспособной.
– А я и не подозревал об этом, – удивился Эрикссон. – В смысле, на лбу это у нее не написано, а ты об этом не говорил.
– Не говорил, – согласился Арманский. – Не хотел принижать ее больше, чем она уже была. Всем нужно давать шанс.
– А результат этого эксперимента налицо в Эншеде, – заметил Боман.
– Может быть, – сказал Арманский.
Он помедлил, не решаясь продолжить. Обнаружить свою слабость перед этими тремя профессионалами, в ожидании разглядывавшими его, отнюдь не хотелось. Во время разговора они выдерживали весьма нейтральный тон, но он-то знал, что все трое – как, впрочем, и все остальные служащие «Милтон секьюрити» – терпеть не могли Лисбет. Он не должен выглядеть перед ними ни слабым, ни растерянным. Нужно было так подать дело, чтобы оно дало толчок энтузиазму и профессиональной заинтересованности его сотрудников.
– Впервые за все время деятельности «Милтон секьюрити» я хочу выделить средства на финансирование сугубо внутреннего проекта, – сказал он. – Не предусматривается никаких грандиозных бюджетных затрат, но вас двоих, Боман и Эрикссон, я хочу освободить от текущей работы. Ваша задача, в довольно расплывчатой формулировке, состоит в том, чтобы «узнать правду» о Лисбет Саландер.
Двое специалистов недоуменно посмотрели на Арманского.
– Я хочу, чтобы ты, Фрэклунд, участвовал и возглавлял расследование. Я хочу знать, что же произошло и что побудило Лисбет Саландер убить своего опекуна и пару в Эншеде. Должно быть какое-то внятное объяснение.
– Извини, но это же задача исключительно полиции, – вмешался Фрэклунд.
– Ясное дело, – немедленно парировал Арманский. – Но перед полицией у нас есть одно преимущество. Мы знали Лисбет Саландер и имеем представление о ее образе действий.
– Мда-а, – с сомнением промычал Боман. – Не думаю, что в нашей фирме кто-нибудь знал Саландер или мог догадываться, что происходит в ее головке.
– Какое это имеет значение? Саландер работала на «Милтон секьюрити», и я считаю, что наш долг – установить истину.
– Саландер уже не работает на нас примерно… сколько там… почти два года, – заявил Фрэклунд. – Я не считаю, что мы несем ответственность за то, что она может выкинуть. А еще я не думаю, что полиция будет счастлива, если мы влезем в полицейское расследование.
– Ничего подобного, – возразил Арманский. И это был его козырь, который следовало хорошо разыграть.
– Почему же? – удивился Боман.
– Вчера у меня было два продолжительных разговора с начальником предварительного следствия прокурором Экстрёмом и инспектором уголовного розыска Бублански. Экстрём в тяжелом положении. Это не просто рядовая гангстерская разборка, а происшествие, привлекшее огромное внимание средств массовой информации, когда убитыми оказались адвокат, криминолог и журналист. Я объяснил им, что, поскольку главная подозреваемая – бывшая сотрудница «Милтон секьюрити», мы решили также провести расследование.
После паузы Арманский продолжил:
– Экстрём и я придерживаемся того мнения, что сейчас самое главное – как можно быстрее задержать Лисбет Саландер, пока она не успела навредить ни себе, ни другим. Мы знаем ее лучше, чем полиция, и поэтому можем внести свой вклад в расследование. С Экстрёмом у нас договоренность, что вы двое, – он показал на Бомана и Эрикссона, – переместитесь в Кунгсхольм и пополните группу, возглавляемую Бублански.
Все трое удивленно смотрели на Арманского.
– Извини за дурацкий вопрос, но ведь сейчас мы гражданские лица, – произнес Боман. – Неужели ты думаешь, что полиция допустит нас до расследования без всяких возражений?
– Работать вы будете под руководством Бублански, но отчитываться придется и передо мной. У вас будет полный доступ к материалам следствия. Ему будете передавать весь материал, имеющийся в нашем распоряжении, и все, что вы раскопаете. Для полиции это просто значит, что Бублански получил бесплатное подкрепление. А ведь вы не какие-то там гражданские с улицы. Фрэклунд и Боман много лет прослужили полицейскими, прежде чем оказались здесь, да и ты, Эрикссон, учился в полицейской школе.
– Но ведь это идет вразрез с принципами…
– Ничего подобного. Полиция часто использует гражданских консультантов в разных расследованиях. В преступлениях сексуального характера – психологов, при расследовании дел, в которых замешаны иностранцы, – переводчиков. И вы будете использоваться как гражданские консультанты со специальными знаниями о главной подозреваемой.
Фрэклунд медленно кивнул.
– Ясно. «Милтон» подключается к полицейскому расследованию и старается способствовать поимке Саландер. Это всё?
– Вот еще что: ваше поручение от «Милтона» состоит в том, чтобы установить истину, и ничего другого. Я хочу, чтобы вы выяснили, застрелила ли Саландер этих троих, и если да, то почему.
– Неужели есть какие-то сомнения в том, что это она? – спросил Эрикссон.
– В распоряжении полиции имеются косвенные улики, неблагоприятные для нее. Но я хочу знать, нет ли в этой истории каких-то дополнительных моментов: например, какого-то соучастника, неизвестного нам, возможно, применившего оружие, или каких-то других обстоятельств.
– Мне кажется, найти смягчающие обстоятельства, когда речь идет о тройном убийстве, не так-то просто, – заметил Фрэклунд. – В таком случае нужно допустить возможность ее полной невиновности. А в это я не верю.