– Вы сказали, что она скора на расправу, – заметил Ханс Фасте. – Значит, ее можно считать опасной?
Петер Телеборьян смерил его должным взглядом, затем опустил голову и потер лоб, прежде чем ответить.
– Вы понятия не имеете, как трудно точно предсказать реакцию человека. Я не хочу, чтобы Лисбет Саландер покалечили, когда ее схватят… но, конечно, принимая во внимание ее случай, я постарался бы, чтобы арест происходил с максимальными предосторожностями. Если Саландер вооружена, есть большой риск, что она пустит оружие в ход.
Глава 18
Вторник, 29 марта – среда, 30 марта
Каждое из трех параллельных расследований убийства в Эншеде неспешно продвигалось вперед. Преимущество группы Констебля Бублы состояло в том, что она была частью властной структуры. При поверхностном взгляде казалось, что всё само собой плывет к ним в руки: у них была подозреваемая и орудие убийства с привязкой к подозреваемой. Существовала несомненная связь с первой жертвой убийцы и возможная связь – через Микаэля Блумквиста – с двумя другими жертвами. Практически Бублански оставалось только найти Лисбет Саландер и поместить ее в одну из камер следственной тюрьмы Круноберг.
Расследование Драгана Арманского формально подчинялось полицейскому розыску, но имело и собственные задачи. Намерением Арманского было по возможности защитить интересы Лисбет Саландер – обнаружить истину, желательно со смягчающими обстоятельствами.
Расследование «Миллениума» выглядело самым непростым. Здесь и в помине не было тех ресурсов, которыми располагали полиция и Арманский. Однако, в отличие от полиции, Микаэль Блумквист не ставил своей целью установить надлежащую мотивацию появления Лисбет Саландер в Эншеде и убийства двух его друзей. В какой-то момент в пасхальные выходные он решил для себя, что не верит в теорию полиции. Если Саландер и замешана каким-то образом в убийстве, то совсем не так, как представлялось официальному следствию: оружием воспользовался кто-то другой, или же произошло что-то, чему Лисбет была не силах помешать.
Всю дорогу на такси от Шлюза до полицейского отделения в Кунгсхольме Никлас Эрикссон просидел молча. Он был ошеломлен тем, что наконец-то, причем совершенно неожиданно, оказался включен в настоящее полицейское расследование. Никлас покосился на Сонни Бомана, в который раз читавшего резюме Арманского. И тут он вдруг улыбнулся своей собственной мысли.
Нынешнее задание совершенно неожиданно представляло ему возможность реализовать свою старую задумку, о которой не подозревали ни Арманский, ни Сонни Боман. Внезапно ему выпал шанс обломать рога этой Лисбет Саландер. Он надеялся помочь в ее розыске и поимке и рассчитывал, что ей дадут пожизненный тюремный срок.
В «Милтон секьюрити» ни для кого не было секретом, что Лисбет Саландер не пользуется популярностью. Большинство сотрудников, имевших с ней дело, воспринимали ее как мýку мученическую. Но ни Боман, ни Арманский не подозревали, что Никлас Эрикссон ненавидел ее всей душой.
Судьба несправедливо обошлась с Никласом. Он хорошо выглядел, был в расцвете сил и к тому же весьма неглуп. И все же он был навсегда лишен возможности стать тем, кем всегда мечтал быть, – полицейским. Корнем зла была микроскопическая дырочка в сердечной сумке, которая посвистывала и ослабляла стенку одного из желудочков. В результате операции проблема была устранена, но из-за порока сердца он был раз и навсегда отодвинут в сторону, признан человеком второго сорта.
Когда представилась возможность работать на «Милтон секьюрити», Эрикссон согласился, но без всякого энтузиазма. Он воспринимал «Милтон» как своего рода свалку для неудачников – состарившихся полицейских, не способных оставаться на высоте. Он был одним из тех, кем побрезговали, и даже не по его вине.
Одним из его первых поручений в «Милтоне» стало снабжение оперативного отдела анализом мер по обеспечению безопасности одной всемирно известной пожилой певицы. Она подверглась угрозам со стороны одного не в меру пылкого поклонника, к тому же бежавшего из психиатрической лечебницы. Это поручение Никлас получил во время подготовительного этапа своей работы в «Милтоне». Певица жила одна на вилле в Сёдертёрне, и «Милтон» занимался установкой камер наблюдения, сигнализации и обеспечивал клиентку телохранителями в течение полугода. Однажды поздно ночью пылкий поклонник попытался проникнуть в дом. Телохранитель быстро одолел полезшего. Позднее тот был осужден за незаконные угрозы и вторжение на чужую территорию, а затем и водворен обратно в психбольницу.
В течение двух недель Никлас Эрикссон и несколько других сотрудников «Милтона» появились на вилле в Сёдертёрне. Престарелая певица показалась ему спесивой и чванной старухой, смерившей его презрительным взглядом, когда он попытался продемонстрировать свое обаяние. Радовалась бы лучше, что хоть какой-то пылкий поклонник помнил о ней.
Эрикссон с презрением отмечал, как персонал «Милтона» старался ей угодить, но ни слова хулы не слетело с его языка.
Днем, накануне той ночи, когда схватили поклонника, певица и двое сотрудников находились у небольшого бассейна позади дома, а сам Никлас делал снимки окон и дверей в доме, чтобы продумать для них меры защиты. Он переходил из одной комнаты в другую, пока не дошел до спальни, где не смог побороть искушение и открыл ящик комода. Он нашел дюжину фотоальбомов. Там певица была запечатлена на пике своей славы в 70–80-е годы, когда вместе со своим оркестром объездила весь свет. Еще он увидел коробку с сугубо личными фотографиями певицы. Фотографии были весьма невинными, но при избытке фантазии могли считаться «с эротическим налетом». «Ну и дура же», – подумал Эрикссон. Он украл пять наиболее смелых снимков, очевидно сделанных каким-то любовником и сохраненных из сентиментальных побуждений.
Сделав копии, Никлас положил оригиналы обратно, а потом, выждав несколько месяцев, продал снимки английской бульварной газете. Публикация принесла ему девять тысяч фунтов и наделала немало шума.
Как об этом пронюхала Лисбет Саландер, Эрикссон до сих пор не понимал. Вскоре после публикации снимков она явилась к нему в офис. Девчонка знала, что фотографии продал он, и пригрозила все рассказать Арманскому, если он еще хоть раз позволит себе что-то подобное. Саландер бы, наверное, разоблачила его, имей она в руках доказательства, но их, очевидно, у нее не было. С этого дня Никлас чувствовал, что она не спускает с него глаз. Он видел ее поросячьи глазки всякий раз, стоило ему обернуться.
Эрикссон чувствовал себя загнанным в угол, просто не в своей тарелке. Единственным способом лягнуть ее было подорвать к ней доверие, поливая ее грязью в кофейной комнате на работе. Но даже это было не особенно эффективно. Ему не хотелось слишком высовываться, потому что по какой-то непонятной причине Арманский ей покровительствовал. Он недоумевал, на какой крючок ей удалось подцепить их директора, разве что старый черт трахал ее втихую. Хотя в «Милтоне» никто не был в восторге от Лисбет Саландер, Арманского все уважали и потому терпеливо сносили ее присутствие. Постепенно она стала все чаще исчезать из поля зрения и наконец перестала работать на «Милтон». Вот тут-то Никлас испытал колоссальное облегчение.
Сейчас же появилась возможность поквитаться с ней, причем не подвергаясь риску. Теперь, какие бы обвинения против него она ни выдвигала, ей никто не поверит. Даже у Арманского не будет доверия к патологически больной убийце.
Инспектор криминальной полиции Бублански увидел Ханса Фасте, выходящего из лифта вместе с Боманом и Эрикссоном из «Милтон секьюрити». Фасте ходил за ними на пропускной пункт. Бублански не был в большом восторге при мысли о том, что приходится допускать посторонних к расследованию убийства, но решение было принято у него за спиной… Наплевать. Боман, во всяком случае, настоящий полицейский, за много лет на этих делах собаку съел. Да и Эрикссон окончил Школу полиции и, скорее всего, не был полным идиотом. Бублански жестом указал им на конференц-зал.
Охота на Лисбет Саландер шла шестые сутки, и пора уже было подводить основные итоги. Прокурор Экстрём в совещании не участвовал. Группа Бублански включала инспекторов полиции Соню Мудиг, Ханса Фасте, Курта Свенссона и Еркера Хольмберга. В подкрепление они получили четырех сотрудников сыскного отдела уголовной полиции Швеции. Сначала Бублански представил присутствующим сотрудников «Милтон секьюрити» и спросил, не хочет ли кто-нибудь что-то сказать. Боман откашлялся и кивнул.
– Прошло какое-то время с тех пор, как я был в этом здании, но некоторые из вас знают меня и помнят, что много лет я был полицейским, пока не ушел в частную фирму. Причина того, что мы здесь находимся, в том, что Лисбет Саландер проработала у нас несколько лет, поэтому мы чувствуем ответственность за нее. Наше рабочее задание состоит в том, чтобы способствовать скорейшей поимке Лисбет Саландер. Наш вклад будет выражаться еще и в том, что мы ее, в общем-то, знаем лично. Так что мы здесь не для того, чтобы путаться у вас под ногами или ставить палки в колеса.
– А как вам с ней работалось? – спросил Фасте.
– Да она никому не пришлась по душе, – ответил Никлас Эрикссон и умолк, заметив, что Бублански поднял руку.
– У нас еще будет возможность поговорить обо всем в деталях. Давайте придерживаться определенного порядка и подытожим, чем мы располагаем. После совещания вы двое пойдете к прокурору Экстрёму и дадите подписку о неразглашении. Первой будет докладывать Соня.
– В настоящий момент все глухо. В течение нескольких первых часов после убийства нам удалось установить личность Саландер. Мы нашли место ее жительства – во всяком случае, мы думали, что она там живет. Потом – никаких следов. Мы получили не меньше тридцати сообщений, что ее видели то там, то сям, но все они оказались безрезультатными. Она точно в воду канула.
– Странно это как-то, – заметил Курт Свенссон. – Внешность у нее примечательная, татуировки… Неужели так трудно ее найти.