Хотелось бы Микаэлю позвонить Дагу и спросить, почему документ, относящийся к Ирине П., хранится в папке «Зала». Единственным разумным предположением, как казалось Микаэлю, было то, что Даг подозревал Залу в убийстве девушки.
В пять часов дня вдруг позвонил Бублански и дал телефоны Мириам Ву. Микаэль не понял, что побудило полицейского передумать, но, получив номер, стал звонить каждые полчаса. К одиннадцати вечера Мириам включила мобильник и ответила на звонок. Разговор получился коротким.
– Добрый вечер, Мириам. Меня зовут Микаэль Блумквист.
– И кто вы такой?
– Я журналист, работаю в журнале «Миллениум».
Мириам Ву со смаком выразила свое отношение к нему:
– А, так вы тот самый Блумквист! А не пошли бы вы к черту, журналистское отродье!..
Затем разговор оборвался, прежде чем Микаэлю был дан шанс объяснить цель звонка. Мысленно проклиная Тони Скалу, он попытался позвонить снова, но Мириам не отвечала. Наконец он послал ей текстовое сообщение:
«Пожалуйста, позвоните мне. Это важно».
Но она не позвонила.
Поздней ночью дома Микаэль выключил компьютер, разделся и лег в постель. На душе у него было уныло, и он пожалел, что рядом нет Эрики Бергер.
Часть 4Задание: уничтожить24 марта – 8 апреля
Корень уравнения – это число, подстановка которого вместо неизвестного обращает его в тождество. Тогда говорят, что корень удовлетворяет уравнению. Решить уравнение – значит найти все его корни. Уравнение, справедливое при всех значениях неизвестных, называется тождеством.
Например: (x + y)² = x² + 2xy + y².
Глава 21
Великий четверг,
24 марта – понедельник, 4 апреля
Для Лисбет Саландер первая неделя полицейской охоты была начисто лишена драматизма. Она тихо-спокойно пребывала в своей квартире на Фискаргатан в квартале Мосебакке. Ее мобильник был отключен, а SIM-карта вынута. Она не собиралась пользоваться этим мобильником. Все большее и большее изумление у нее вызывали заголовки газетных публикаций в Сети и новости по телевизору.
Источником раздражения была и ее собственная паспортная фотография, сначала появившаяся в Интернете, а затем мелькавшая в заставках телевизионных новостей. Вид у нее был придурковатый.
Вопреки многолетним усилиям не высовываться, Лисбет стала самой одиозной личностью, чаще всего упоминаемой средствами массовой информации. Не без удивления она отметила, что объявление в розыск низкорослой девушки, подозреваемой в тройном убийстве, стало одной из главных новостей года, сравнимых с нашумевшей историей о сектантах из Кнутбю. Комментарии и пояснения в прессе заставляли ее удивленно поднимать брови, но больше всего ее поразило разглашение информации о ее душевном здоровье, что охранялась врачебной тайной, а теперь была доступна любой редакции. Один заголовок вызвал к жизни давно забытое воспоминание:
Один судебный репортер из ТТ превзошел всех своих конкурентов, получив копию судебно-медицинского заключения, написанного после того, как Лисбет была задержана полицией за то, что заехала ногой по физиономии пассажира на станции метро «Гамла стан».
Происшествие в метро Лисбет помнила очень хорошо. Она села на станции «Уденплан», возвращаясь домой (в кавычках, конечно) к приемным родителям в Хегерстене. На станции «Родмансгатан» в вагон зашел незнакомый – с виду трезвый – мужчина и тут же подсел к ней. Позднее она узнала, что его зовут Карл Иверт Блумгрен, что он пятидесятидвухлетний безработный из Евле, раньше игравший в хоккей с мячом. Хотя вагон был полупустой, он сел рядом с ней и начал приставать. Положив руку ей на колено, завел песню типа «получишь двести крон, если поедешь ко мне». Она все это проигнорировала, и тогда он заупрямился и обозвал ее сукой. Тот факт, что она не ответила на его призывы и пересела на станции «Центральный вокзал», не умерило его пыл.
Когда они подъезжали к остановке «Гамла стан», он обхватил ее руками сзади, просунул руки ей под свитер и зашептал в ухо, что она шлюха. Лисбет Саландер было отнюдь не по нраву, когда ее называл шлюхой незнакомый тип в метро. Ответом был удар локтем в глаз. Затем она схватилась за поручень, подтянулась и заехала ему обоими каблуками в переносицу, что закончилось некоторым кровопусканием.
Когда поезд остановился, Лисбет выскочила из вагона на перрон, но, будучи одетой по последней панковской моде с перекрашенными в синий цвет волосами, была тут же настигнута неким ревнителем порядка, который набросился на нее и прижал к полу, пока не вызвали полицию.
Она посылала проклятия своему полу и телосложению. На здорового мужика никто не осмелился бы навалиться.
Она даже не сделала попытку объяснить, за что заехала Карлу Иверту Блумгрену в физиономию, считая бессмысленным стараться хоть что-нибудь объяснить одетым в униформу представителям власти. Из принципа она не желала отвечать на вопросы психологов, пытавшихся квалифицировать ее душевное состояние. К счастью, несколько пассажиров были свидетелями событий, в том числе одна неугомонная женщина из Хернесанда, оказавшаяся членом парламента от центристской партии. Женщина дала на месте свидетельские показания, что Блумгрен приставал к Саландер, прежде чем получил серьезный отпор. После того как выяснилось, что Блумгрен уже дважды привлекался судом за преступления против нравственности, прокурор закрыл дело. Это, однако, не означало, что социальная служба прекратила свое расследование. Вскоре это закончилось тем, что суд признал ее недееспособной, и это привело к тому, что сначала Хольгеру Пальмгрену, а затем и Нильсу Бьюрману поручили опекунство над ней.
И вот теперь все эти сугубо личные и интимные детали были выставлены в Интернете для всеобщего обозрения. Ее характеристика дополнялась красноречивыми описаниями конфликтов с окружением, начиная с начальной школы, и упоминанием ее пребывания в детской психиатрической клинике в раннем подростковом возрасте.
Публикации в журналах и газетах отличались большим разнообразием диагнозов, поставленных Лисбет Саландер. В одних она описывалась как психопатка, в других ее квалифицировали как шизофреничку с явно выраженной манией преследования. Все газеты изображали ее как умственно отсталую: она не овладела программой начальной школы и не получила аттестата по окончании девятого класса. В том, что она неуравновешенна и склонна к насилию, общественности не приходилось сомневаться.
Когда средства массовой информации прознали, что Лисбет Саландер знакома с известной лесбиянкой Мириам Ву, страницы газет затопило информацией. Мириам Ву выступала в провоцирующем шоу Бениты Коста во время гей-парада и была сфотографирована до пояса обнаженной, в кожаных брюках на подтяжках и лакированных сапогах на высоких каблуках. Еще она писала статьи в гей-журнал, которые теперь цитировались, и давала интервью в связи с выступлениями в разных шоу. Комбинация возможной серийной убийцы, лесбиянки и любительницы садомазохистского секса была потрясающим стимулом для увеличения тиражей.
Из-за того, что Мириам Ву пропадала всю первую драматическую неделю, стали появляться гипотезы, что и она пала жертвой насилия Саландер или, возможно, была соучастницей преступления. Но эти измышления циркулировали в основном в несерьезном интернет-чате «Эксилен» и не просочились в крупные публикации. Зато в нескольких газетах обсуждалось предположение, что у Лисбет Саландер был повод к убийству, потому что диссертация Миа Бергман касалась секс-мафии, а Саландер, по данным социальной службы, была проституткой.
В конце недели в средства массовой информации просочилась новость, что Саландер связана с группой молодых женщин, заигрывавших с сатанизмом, под названием «Персты дьявола». Это побудило одного журналиста в возрасте, пишущего по вопросам культуры, опубликовать статью о беспринципности молодежи и об опасностях, кроющихся повсюду, от культуры бритоголовых до хип-хопа.
К этому времени общественность уже пресытилась Лисбет Саландер. Если сделать краткую выжимку из всего, что публиковалось, то выходило, что полиция разыскивает психопатку, примкнувшую к группе сатанисток, рекламирующих садомазохистский секс, ненавидящих общество в целом и мужчин в частности. Проведя прошлый год за границей, Лисбет Саландер, возможно, установила и международные связи.
Из всей этой журналистской трескотни лишь одна публикация чувствительно задела Лисбет. Ее заинтересовал заголовок.
Эти слова принадлежали бывшей учительнице, а ныне художнице по ткани Биргитте Миоос, опубликовавшей заметку о том, как Лисбет Саландер угрожала одноклассникам и как ее боялись даже учителя.
Лисбет в самом деле встречала Миоос, но это была не слишком отрадная встреча.
Закусив губу, она припомнила тот самый случай, когда ей было одиннадцать лет. Лисбет помнила, как Миоос замещала учительницу математики и как она добивалась от Лисбет правильного ответа на вопрос, который та уже дала. Ответ Лисбет не совпадал с тем, что был в задачнике, – и на самом деле, в него затесалась ошибка. Самой Лисбет казалось, что это и дураку ясно, но Миоос никак не могла отвязаться, а Лисбет все меньше хотелось продолжать дискуссию. Наконец она села, плотно сжав губы, а раздраженная Миоос схватила ее за плечо и встряхнула, чтобы привлечь ее внимание. Тогда Лисбет швырнула ей в голову учебник, и в классе начался кавардак. Лисбет плевалась, шипела и отбивалась от одноклассников, пытавшихся ее скрутить.
Статья была помещена на развороте одной из вечерних газет. Рядом, по краям, приводились еще несколько цитат, а один из бывших одноклассников позировал перед входом в их старую школу. Парня звали Давид Густафссон, и теперь он представлялся экономистом-ассистентом. Он утверждал, что ученики боялись Лисбет Саландер, потому что «однажды она грозилась их убить». Лисбет помнила Давида Густафссона как одного из своих самых мерзких обидчиков, здоровяка с IQ как у щуки, не упускавшего случая напакостить ей или надавать пинков в школьном коридоре. Однажды он напал на нее у поворота в спортивный зал, во время перерыва на обед, и она, не задумываясь, дала сдачи. Чисто физически она была ему не соперник, но ее позицией было: лучше смерть, чем капитуляция. Именно этот случай стал поворотным моментом. Вокруг столпились одноклассники, наблюдавшие, как Давид Густафссон снова и снова швыряет на пол Лисбет Саландер. Он явно получал удовольствие, но эта дуреха не соображала, что надо перестать сопротивляться; она даже не заревела и не заныла о пощаде.