«Сколько ты платишь?»
«Десять тысяч на твой счет плюс расходы плюс пять тысяч твоему помощнику».
«Я дам тебе знать».
Ответ от Чумы пришел утром в четверг. Электронное письмо содержало лишь ftp-адрес. Лисбет рот открыла от удивления. Осуществить «вторжение извне», даже при помощи гениальной программы Чумы и специально разработанной дополнительной аппаратуры, было делом кропотливым, означавшим, что малые порции информации закачивались в компьютер килобайт за килобайтом, пока не создавалось новое программное обеспечение. Скорость процесса зависела от того, насколько часто Экстрём пользуется компьютером, а затем требовалось еще несколько дней на то, чтобы скачать всю информацию на дубликат жесткого диска. Сорок восемь часов – это не только ни с чем не сравнимо, но и просто теоретически невозможно. Лисбет была потрясена и подключилась к его ICQ.
«Как тебе удалось?»
«Четверо в семье имеют компьютеры, и, можешь себе представить, у них нет брандмауэра, защита просто на нуле. Достаточно лишь подсоединиться к кабелю и загружать. Мои расходы – шесть тысяч крон. Потянешь столько?»
«Ага. Плюс бонус за скорость».
Поколебавшись, Лисбет перевела на счет Чумы тридцать тысяч через Интернет – она не хотела пугать его завышенными суммами – и, усевшись на стул из ИКЕА модели «рабочий», открыла лэптоп начальника следственной группы Экстрёма. За час она прочитала все рапорты, которые были присланы инспектором Яном Бублански. Лисбет допускала, что рапорты такого рода, согласно уставу, не должны были бы покидать полицейского управления, но Экстрём плевал на эти правила и брал работу домой, подключив компьютер к Интернету, не имея программы защиты от хакеров.
Это вновь подтверждало тот факт, что ни одна система безопасности не способна конкурировать с глупостью пользователей. С помощью компьютера Экстрёма Лисбет получила важную дополнительную информацию.
Сначала она узнала, что Драган Арманский выделил двух своих сотрудников в качестве бесплатной помощи следственной группе Бублански, что практически означало, что «Милтон секьюрити» оказывает финансовую поддержку в охоте за ней. Их задачей было всеми возможными способами способствовать ее поимке. «Ну, Армански, спасибо. Этого я тебе не забуду», – думала Лисбет. Она помрачнела, увидев, кто были эти сотрудники. Бомана Лисбет воспринимала как мужика без нюансов, но к ней относившегося вполне терпимо. Никлас Эрикссон был продажным ничтожеством, использовавшим свою должность в «Милтон секьюрити» для того, чтобы надувать клиентов.
Лисбет Саландер не была высокоморальным человеком. Она и сама не погнушалась бы обмануть клиентов фирмы, если бы те того заслуживали, но никогда не сделала бы того, что считалось недопустимым при выполнении работы с подпиской о неразглашении.
Вскоре Лисбет обнаружила, что лицом, сливающим информацию в прессу, был сам начальник следственного отдела Экстрём. Это стало очевидно из его электронных писем, в которых он отвечал на вопросы, относящиеся к судебно-медицинскому заключению о Лисбет Саландер, а также о ее отношениях с Мириам Ву.
Третье важное наблюдение Лисбет состояло в том, что группа Бублански не имела никакого понятия о том, где ее искать. Она с интересом ознакомилась с рапортом о принятых мерах и адресах, взятых под нерегулярное наблюдение. Список был коротким. Нечего и говорить, что там был адрес на Лундагатан, но также и адрес Микаэля Блумквиста, старый адрес Мириам Ву на площади Санкт-Эриксплан и адрес «Мельницы», где ее видели. «Черт, как же это я обратила на себя внимание в паре с Мимми? Вот идиотизм», – подумала она.
В пятницу детективы Экстрёма вышли на след группы «Персты дьявола». Тут, конечно, не обойдется без посещений еще ряда адресов. Лисбет нахмурилась. Так, значит, из круга ее знакомых, вероятно, исчезнут и девушки этой группы, хотя она ни разу не виделась с ними по возвращении в Швецию.
Чем больше Лисбет размышляла над всем этим делом, тем больше недоумевала. Прокурор Экстрём снабжал прессу всевозможной информацией, не брезгуя даже низкопробной. Ясно, какую цель он тем самым преследовал: во-первых, так он становился известным, а во-вторых, готовил фундамент к тому дню, когда придет время выдвинуть против нее обвинение.
Но почему он не проболтался о полицейском расследовании 1991 года? Ведь именно оно стало непосредственной причиной ее принудительной отправки в больницу Святого Стефана. Почему эта история осталась покрыта мраком?
Лисбет зашла в компьютер Экстрёма и битый час просматривала все его документы. Покончив с этим, она закурила. Никаких ссылок на события 1991 года она не обнаружила, что давало повод к странному выводу: он ничего не знал о том расследовании.
Посидев в нерешительности, Лисбет покосилась на свой лэптоп. Вот загадка как раз для «чертова Калле Блумквиста». Она вновь включила компьютер, зашла на его жесткий диск и создала документ «MB2».
Прокурор Э. сливает информацию журналистам. Спроси его, почему он ничего не говорит о старом расследовании.
Этого будет достаточно, чтобы Блумквист завелся.
Лисбет терпеливо просидела пару часов, пока Микаэль не включил компьютер. Сначала он занимался своей электронной почтой, а через пятнадцать минут заметил ее документ и пять минут спустя создал документ «Шифровка». На крючок он не клюнул, а вместо этого затянул старую песню на тему, как он хочет узнать, кто убил его друзей.
Конечно, это было вполне естественно. Лисбет чуть оттаяла и ответила «Шифровка 2»:
Что ты будешь делать, если это я?
Это уже был явно личный вопрос. Он ответил документом «Шифровка 3», ставшим для нее потрясением:
Лисбет, если у тебя совсем крыша потекла, помочь тебе, наверное, сможет только Петер Телеборьян. Но я не верю, что это ты убила Дага и Мию. Надеюсь и молюсь о том, чтобы мое предчувствие оказалось верным.
Даг и Миа собирались разоблачить мафию в торговле сексом. Моя гипотеза в том, что это каким-то образом послужило мотивом их убийства. Но у меня нет доказательств.
Не знаю, с чего ты встала на дыбы против меня, но я помню, как мы как-то раз говорили о дружбе. Я сказал тогда, что дружба основывается на двух принципах: уважении и доверии. Даже если я тебе противен, ты можешь доверять мне и полагаться на меня. Я твоих секретов никогда не выдавал, даже того, что произошло с миллиардами Веннерстрёма. Верь мне – я тебе не враг.
Ссылка на Петера Телеборьяна возмутила Лисбет. Потом она поняла, что Микаэль вовсе не собирался сделать ей больно. Он просто понятия не имел, кто такой Петер Телеборьян, и, возможно, видел его только по телевизору, где тот производил впечатление высококлассного специалиста в области детской психологии с международной репутацией.
Но что реально потрясло ее, так это упоминание о миллиардах Веннерстрёма. Как он о них узнал, она не понимала. Лисбет казалось, что она не сделала ни малейшей ошибки и что ни одна живая душа не знает, что она тогда сделала.
Она перечитала письмо несколько раз. Упоминание о дружбе смутило ее. Она не знала, что ей на это ответить.
Наконец она создала документ «Шифровка 4»:
Я подумаю.
Она отключила компьютер и села в оконной нише.
Лисбет вышла из своей квартиры в квартале Мосебакке на девятый день после убийства. Была пятница, одиннадцать вечера. Уже несколько дней как у нее истощился запас пиццы, как и других продуктов; не было ни крошки хлеба, ни кусочка сыра. Последние три дня она пробавлялась овсяными хлопьями, пакет которых купила под влиянием импульса, сказав себе, что пора начинать питаться более полезной пищей. Она обнаружила, что стакан овсянки вместе с горстью изюма и двумя стаканами воды может за одну минуту в микроволновке стать вполне съедобной кашей.
Но потребность в передвижении возникла у нее не только в связи с дефицитом еды. Ей нужно было кое-кого навестить, а это, к сожалению, невозможно сделать, сидя у себя в квартире. Из гардероба Лисбет достала парик блондинки и вооружилась норвежским паспортом на имя Ирене Нессер.
Ирене Нессер реально существовала и внешне была очень похожа на Лисбет Саландер. Три года назад она потеряла паспорт, и тот, стараниями Чумы, попал к Лисбет, а она при необходимости подменяла Ирене Нессер вот уже восемнадцать месяцев.
Лисбет вынула колечки из бровей и ноздрей, а потом нанесла перед зеркалом косметику. Оделась она в темные джинсы, теплую коричневую кофту с золотой вышивкой и повседневные сапожки на каблуке. Еще она прихватила баллончик со слезоточивым газом – у нее их была припасена целая коробка. Достав электрошокер, которым не пользовалась уже год, Лисбет поставила его на зарядку. В нейлоновую сумку она положила смену одежды и поздно вечером вышла из дома. Сначала пошла в «Макдоналдс» на Хорсгатан. Его она выбрала потому, что у нее было меньше шансов наткнуться на бывших коллег из «Милтон секьюрити», ходивших в основном в «Макдоналдсы» поблизости от Шлюза или на площади Медборьярплатс. Она съела бигмак и запила его большим стаканом колы.
Утолив голод, Лисбет села на автобус номер четыре и через мост Вестербрун доехала до площади Санкт-Эриксплан. Затем дошла до площади Уденплан и к полуночи стояла у подъезда адвоката Бьюрмана на Уппландсгатан. Она ожидала, что квартира не находится под наблюдением, но, заметив, что в соседнем окне на том же этаже горит свет, решила пройтись до Ванидисплан.
Часом позже Лисбет вернулась и увидела, что в соседней квартире свет погашен.
К квартире Бьюрмана на четвертом этаже Лисбет поднялась, ступая с мягкостью кошки и не зажигая свет на лестнице. Предусмотрительно прихваченным ножичком срезала липкую ленту, наклеенную полицией, и бесшумно открыла дверь.
Она зажгла свет в прихожей – снаружи он все равно не был виден, – а потом включила крошечный карманный фонарик и стала продвигаться к спальне. Жалюзи были опущены. Проведя лучом света от фонарика по постели, она увидела на ней массу крови и вспомнила, что сама едва не умерла на этой кровати, ощутив вдруг облегчение от того, что Бьюрман наконец-то находится за пределами ее жизни.