– А подруга Атхо?
– Сильвия, она проститутка.
Лисбет посидела, задумавшись, потом подняла взгляд.
– Кто такой Зала?
Пер-Оке побледнел. «Тот же вопрос, с которым лез Даг Свенссон», – промелькнуло у него. Он молчал так долго, что заметил, как взгляд этой ненормальной стал раздраженным.
– Не знаю, – ответил он. – Я не знаю, кто это.
Лисбет Саландер помрачнела.
– До сих пор ты вел себя прилично. Не напортачь теперь, – сказала она.
– Честное слово. Я не знаю, кто это. Журналист, которого ты убила…
Он замолчал, внезапно решив, что говорить с нею о кровавой оргии в Эншеде, наверное, не стоило.
– Ну?
– Он задавал тот же вопрос. Но я не знаю. Я бы сказал, если знал. Честное слово. Его знает Атхо.
– Ты с ним разговаривал?
– Всего минуту по телефону. Я говорил с кем-то, кого, по его словам, зовут Зала. Точнее, это он со мной говорил.
– О чем?
Пер-Оке заморгал. Капли пота со лба затекали ему в глаза, а сопли свисали до подбородка.
– Я… они опять хотели, чтобы я что-то сделал для них.
– По-моему, ты просто воду в ступе толчешь, – предупредила Лисбет Саландер.
– Они хотели, чтобы я опять поехал в Таллинн и вернулся оттуда на заранее приготовленной машине. С амфетамином. Я не хотел.
– Почему не хотел?
– Я решил, что с меня хватит. Они же гангстеры. Я хотел от них отвязаться. У меня же есть работа, обязанности.
– Хочешь сказать, что был только гангстером-любителем?
– Я вообще не такой, – жалобно промямлил он.
– Неужели? – Голос Саландер был полон такого презрения, что Сандстрём закрыл глаза. – Давай дальше. При чем тут Зала?
– Это был просто ужас.
Пер-Оке умолк, и слезы снова потекли у него по щекам. Он закусил губу так сильно, что из нее пошла кровь.
– Опять толчешь воду в ступе, – холодно напомнила Лисбет.
– Атхо несколько раз убеждал меня. Харри предупреждал, что Атхо начинает злиться на меня, и теперь неизвестно, что мне за это будет. В конце концов я согласился встретиться с Атхо. Это было в августе, в прошлом году. Мы с Харри поехали в Норсборг…
Он продолжал открывать рот, но голос его пропал. Глаза Лисбет Саландер строго сузились, и Пер-Оке снова обрел голос.
– Атхо был как невменяемый. Он жестокий человек, ты даже не можешь представить себе, какой жестокий. Он сказал, что мне уже поздно соскакивать и что, если я не сделаю то, что он поручит, мне не жить. И еще он собирался мне что-то сказать.
– Да?
– Они заставили меня ехать с ними. Поехали мы в Сёдертелье. Атхо сказал, что мне нужно нацепить на голову капюшон. Это оказался пакет, который он завязал на тесемки. Я был напуган до смерти.
– Значит, ты ехал с пакетом на голове. Что дальше?
– Машина остановилась. Где мы находимся – я не знал.
– Где они нацепили на тебя пакет?
– Подъезжая к Сёдертелье.
– Сколько времени вы после этого ехали?
– Похоже… похоже, минут тридцать. Они сказали мне выходить из машины. Это был какой-то склад.
– И что дальше?
– Харри и Атхо повели меня внутрь, там было светло. Первое, что я увидел, было тело человека на цементном полу. Он был связан и чудовищно избит.
– Кто это был?
– Кеннет Густафссон. Но имя я узнал уже позже, мне они его не называли.
– И что дальше?
– Там был еще один мужчина, такой громила, каких я никогда еще не видел. Непомерного роста и весь из сплошных мускулов.
– А лицо какое?
– Помню – блондин и с виду просто дьявол.
– А имя?
– Имя он не назвал.
– Ладно. Верзила-блондин. Еще кто-нибудь был?
– Да, еще один мужчина, какой-то истрепанный, с конским хвостом.
«Магге Лундин», – решила Лисбет.
– А еще кто?
– Только я, Харри и Атхо.
– Дальше.
– Блондин… тот громила придвинул мне стул, не сказав ни слова. Вообще, говорил только Атхо. Он объяснил, что парень на полу – болтун. Он хотел, чтобы я увидел, что бывает с теми, кто надумал дергаться.
Слезы неудержимо полились из глаз Сандстрёма.
– Опять буксуешь, – напомнила Лисбет.
– Верзила-блондин поднял парня с пола и усадил на другой стул напротив меня, примерно в метре от моего. Я посмотрел ему в глаза. Верзила встал за спиной у того, обхватил руками его шею… и… он…
– Задушил? – пришла на помощь Лисбет.
– Да… то есть нет… он сдавил его. Мне кажется, он сломал ему шею голыми руками. Я слышал, как шея сломалась, и он умер прямо перед моими глазами.
Пер-Оке Сандстрём закачался вместе с веревкой. Слезы лились неудержимо. Никогда раньше он об этом не рассказывал. Лисбет дала ему время прийти в себя.
– А что потом?
– Другой мужчина, тот, что с конским хвостом, врубил бензопилу и отпилил ему голову и кисти рук. Когда с этим было покончено, верзила подошел ко мне и обхватил ладонями мою шею. Я попробовал их оторвать, напрягся изо всех сил, но не мог пошевелить их ни на миллиметр. Он меня не душил… только долго держал руки на моей шее. Тем временем Атхо достал свой мобильник и позвонил. Он говорил по-русски. Потом вдруг сказал, что со мной хочет поговорить Зала, и приблизил трубку к моему уху.
– И что сказал Зала?
– Сказал только, что ожидает от меня исполнения поручения, о котором говорил Атхо. Он спросил, хочу ли я все еще порвать с ними. Я пообещал ему съездить в Таллинн и забрать машину с амфетамином. Что мне еще оставалось делать?
Лисбет молчала, только сумрачно смотрела на обмазанного соплями журналиста с веревкой на шее и что-то обдумывала.
– Опиши его голос.
– Не… не знаю. Обычный такой.
– Низкий или высокий?
– Низкий. Обыденный. Грубый.
– На каком языке вы говорили?
– На шведском.
– Акцент?
– Да… небольшой, но по-шведски говорил хорошо. С Атхо он разговаривал по-русски.
– Ты понимаешь по-русски?
– Немного. Но не всё. Так, чуть-чуть.
– Что сказал ему Атхо?
– Только то, что наглядный показ завершился. Больше ничего.
– Ты кому-нибудь об этом рассказывал?
– Нет.
– Дагу Свенссону?
– Нет… нет.
– Даг Свенссон был у тебя.
Сандстрём кивнул.
– Не слышу.
– Был.
– Зачем?
– Он знал, что у меня… были проститутки.
– О чем он спрашивал?
– Он хотел знать…
– Ну?
– Про Залу. Он спрашивал о нем. Это было во время его второго прихода.
– Второго?
– Он нашел меня за две недели до своей смерти. Это была наша первая встреча. А потом он опять появился за два дня до того, как ты… как он…
– До того, как я в него стреляла?
– Ну, да.
– И именно тогда он спросил про Залу?
– Да.
– Что же ты ему рассказал?
– Ничего. Я ничего не мог ему рассказать. Только признался, что разговаривал с тем однажды по телефону. Вот и всё. Я ничего не сказал ни о верзиле-блондине, ни о том, что они сделали с Густафссоном.
– Ладно. Повтори буквально, о чем тебя спросил Даг Свенссон.
– Я… он хотел что-нибудь узнать о Зале. Вот и всё.
– И ты ничего не рассказал?
– Ничего важного. Я же ничего не знаю.
Лисбет Саландер помолчала: «Он чего-то недоговаривает, – крутилось у нее в голове. В задумчивости она кусала губу. – Ну, ясное дело».
– Кому ты рассказывал о том, что у тебя был Даг Свенссон?
Сандстрём побледнел.
Лисбет покачала электрошокером.
– Я позвонил Харри Ранте.
– Когда?
Он сглотнул слюну.
– В тот же вечер, когда Даг Свенссон был у меня дома в первый раз.
Саландер еще с полчаса поспрашивала его, но он только повторялся и смог припомнить лишь несколько мелких деталей. Наконец она поднялась и положила руку на веревку.
– Ты, похоже, самое мерзкое ничтожество, какое мне только приходилось видеть. За то, что ты сделал с Инес, тебе полагается смертная казнь. Но я обещала сохранить тебе жизнь, если ты ответишь на мои вопросы, а я всегда держу свое слово.
Она нагнулась и развязала узел. Пер-Оке свалился на пол как подкошенный. Испытанное им облегчение было близко к эйфории. С пола он видел, как Саландер поставила табуретку на его журнальный столик, взобралась на нее и сняла блок. Веревку она смотала и положила в рюкзак. Минут десять пропадала в ванной. Затем послышался звук стекавшей воды. Когда она вернулась, грима на лице не было. Лицо ее было чисто вымыто и выглядело открытым.
– Развяжешься сам.
Она бросила кухонный нож на пол.
Сандстрём слышал, как Саландер долго возится в прихожей. Похоже, она переодевалась. Затем он услышал, как наружную дверь открыли и захлопнули.
Лишь через полчаса ему удалось срезать липкую ленту. Уже сев на диван в гостиной, Пер-Оке заметил, что она прихватила его «Кольт М1911».
К себе на Мосебакке Лисбет Саландер вернулась уже в пять часов утра. Сняв парик Ирене Нессер, легла спать, даже не включив компьютер и не проверив, решил ли Микаэль Блумквист загадку об исчезнувшем полицейском деле.
В девять утра она уже снова была на ногах и затем весь день во вторник разыскивала информацию о братьях Атхо и Харри Ранта.
Немало всякого числилось за Атхо Рантой, из-за чего он попал в криминальный регистр. Он был финский гражданин с эстонскими корнями, приехавший в Швецию в 1971 году. С 1972 по 1978 год работал плотником в строительной фирме «Сконска сементютериет». Его уволили после того, как он был пойман на краже, на стройке, и получил шесть месяцев заключения. С 1980 по 1982 год работал уже в значительно меньшей строительной фирме. Оттуда его выставили за неоднократное появление на рабочем месте в нетрезвом виде. До конца 80-х годов он занимался тем, что работал швейцаром, техником на предприятии, обслуживающем работу котельных, посудомойщиком и охранником в школе. Отовсюду его увольняли либо за пьянство, либо за драки и потасовки. Работа в качестве школьного охранника завершилась через несколько месяцев после начала, когда одна из учительниц заявила на него, обвиняя в грубых сексуальных преследованиях и запугиваниях.