Ворота были такие большие, что в них без труда мог въехать самосвал, но была там и обычная дверь для персонала. Открыв ее, Паоло попал в большое складское помещение. Горел свет, и он увидел массу валявшегося старья, старых коробок и просто хлама.
Слезы текли по щекам Мириам Ву. Она плакала не столько от боли, сколько от беспомощности. В дороге верзила полностью ее игнорировал, а когда фургон остановился, содрал с ее рта липкую ленту, подхватил под мышки и без всякого труда отнес в помещение. Там он сбросил ее на цементный пол, не обращая ни малейшего внимания ни на мольбы, ни протесты. Взгляд, которым он ее смерил, был холоден и безжалостен.
До Мириам Ву вдруг дошло, что на этом складе ее ожидает смерть.
Повернувшись к ней спиной, блондин подошел к столу, открыл бутылку минеральной воды и начал пить большими глотками. Он не связывал ей ног, и она стала понемногу подниматься с пола.
Верзила обернулся и усмехнулся. К двери он был ближе, чем она, так что шансов выскочить он ей не оставил. Мириам обреченно опустилась на колени, но тут же ее взяло зло на саму себя. «Без боя ни за что не сдамся. Только подойди, чертова скотина», – думала она, снова поднимаясь на ноги и стискивая зубы.
Руки у нее по-прежнему были связаны за спиной, и Мириам чувствовала себя неуклюжей и нетвердо стоящей на ногах. Когда он подошел к ней, она развернулась, наметила уязвимое место и нанесла ему молниеносный удар под ребра. Потом, сделав полный оборот, снова ударила, на этот раз метя в пах, но попала в бедро. Тогда, отскочив назад на метр, она поменяла ногу, готовясь к следующему удару. Со связанными руками Мириам не хватало замаха для удара в лицо, но ей удалось нанести ему сильный удар в грудь.
Вытянутой рукой верзила схватил ее за плечо и как следует крутанул, но с такой легкостью, будто она была сделана из бумаги. Всего один раз он ударил ее кулаком – несильно, по почкам. Тем не менее Мириам Ву издала безумный крик, когда парализующая боль дошла до самой диафрагмы. Она вновь свалилась на колени. Блондин залепил ей пощечину, и она рухнула на пол. Подняв ногу, он пнул ее в бок. У нее прервалось дыхание, и она почувствовала, что ребро сломано.
Избиения Паоло Роберто не видел, но услышал, как Мириам Ву вопит от боли. Это был душераздирающий крик, сменившийся полной тишиной. Он повернул голову в ту сторону и стиснул зубы. За стеной была еще одна комната. Паоло бесшумно подошел и, соблюдая осторожность, заглянул в дверной проем. Он увидел, как громила перевернул Мириам Ву на спину и исчез из поля зрения на несколько секунд. Вернулся он с бензопилой, которую поставил на пол рядом с девушкой. Паоло Роберто поднял брови.
– Мне нужен ответ на простой вопрос.
Голос блондина прозвучал неожиданно высоко, как будто он еще не достиг возраста, когда голос ломается. В его речи был слышен какой-то акцент.
– Где Лисбет Саландер?
– Не знаю, – пробормотала Мириам Ву.
– Ответ неправильный. Даю тебе последний шанс, а потом включаю ее.
Он присел на корточки и похлопал по бензопиле.
– Где прячется Лисбет Саландер?
Мириам Ву покачала головой.
Паоло все еще колебался, но когда громила протянул руку к пиле, он решился: сделав три энергичных шага, оказался в комнате и жестким правым хуком нанес ему удар по почкам.
Если бы Паоло Роберто трусил в ринге, не стать бы ему всемирно известным боксером. За всю свою карьеру он провел тридцать три матча и выиграл в двадцати восьми из них. Нанеся удар, Паоло ожидал увидеть какую-то реакцию. Бывает, что противник валится на пол или хватается за ушибленное место. Но сейчас у него было такое чувство, будто он со всей силы двинул кулаком по бетонной стене. Такого ощущения ему не доводилось испытать за всю свою карьеру на ринге, и он изумленно уставился на стоявшего перед ним колосса.
Тот обернулся и столь же недоуменно воззрился на боксера.
– Может, лучше иметь дело с противником в твоей весовой категории? – спросил Паоло Роберто.
Он напряг мускулы и провел серию ударов правой-левой-правой, целясь в диафрагму противника. Удары были тяжелые, но опять у него появилось чувство, что он барабанит в стену. Единственный эффект заключался в том, что громила отошел на шаг назад, скорее от удивления, чем из-за удара, и вдруг улыбнулся.
– Ты же Паоло Роберто, – произнес он.
Паоло растерянно онемел. Он только что нанес четыре удара, которые, по всем правилам, должны были повлечь ситуацию, когда громила оказывается на полу, а сам он отправляется в свой угол ринга, в то время как рефери начинает счет. Но оказалось, что ни один из его ударов не имел ни малейшего эффекта.
«Господи, это же нереально», – подумал он.
Затем все следовало как в замедленной съемке: он видел, как правый хук блондина летит на него по воздуху. Тот был медлителен, и его удар можно было предвидеть заранее. Паоло уклонился и частично нейтрализовал удар плечом. Но ощущение было такое, будто по нему заехали металлическим прутом.
Паоло Роберто отпрыгнул назад на пару шагов, испытав что-то вроде уважения к противнику.
«Это какая-то аномалия. Никому же не под силу так ударить», – промелькнуло у него в голове.
Паоло чисто автоматически парировал левый хук, подставив предплечье, и вдруг почувствовал сильнейшую боль. Он не успел отразить правый хук, взявшийся неизвестно откуда и угодивший ему в лоб.
Паоло Роберто, как тряпку, выбросило спиной в раскрытую дверь. Он с грохотом свалился на гору деревянных поддонов и стукнулся головой. Тут же почувствовал, как лицо заливает кровь. «Он рассек мне бровь. Придется зашивать, в который раз», – пришло ему в голову.
В следующее мгновение громила опять возник перед глазами, и Паоло Роберто откатился в сторону. Он был на волосок от нового удара огромного кулака, разящего как кувалда. Быстро отскочил на три-четыре шага и приготовил руки к защите. Он был потрясен.
Громила бросил на него взгляд, полный любопытства, почти удовольствия. Затем тоже принял защитную стойку. «Значит, он боксер», – подумалось Паоло. Они начали медленно описывать круги вокруг друг друга.
В следующие сто восемьдесят секунд между ними состоялся самый странный матч, в каком Паоло Роберто доводилось участвовать. Ни канатов, ни перчаток. Ни судей, ни секундантов. Никакого гонга, который отправлял бы участников по своим углам ринга, никаких пауз, ни воды, ни нюхательной соли, ни полотенца, чтобы утереть кровь, заливающую глаза.
Паоло Роберто вдруг понял, что это матч не на жизнь, а на смерть. Все тренировки, все годы колотьбы по мешку с песком, все спарринги, опыт всех матчей собрались воедино в той энергии, которая зародилась в нем сейчас, а адреналин подскочил так, как никогда раньше в жизни.
Теперь он наносил удары без промедления. Они сыпались градом, и в каждый из них Паоло вкладывал всю свою силу и напрягал все мускулы. Левой, правой, снова левой, а потом неожиданно правой в лицо, уклониться от удара слева, отпрянуть на шаг, сделать выпад правой. Каждый удар Паоло Роберто попадал в цель.
Это был самый важный бой в его жизни, соревнование не кулаков, но и мозгами.
Паоло Роберто смог уклониться от всех ударов, предназначенных ему. Он провел такой четкий правый хук в челюсть противника, что у него возникло подозрение, не сломал ли он одну из фаланг своих пальцев. От такого удара противнику полагалось свалиться как подкошенному. Паоло увидел, что костяшки его пальцев в крови и что на лице громилы появились красные пятна и отеки, но тот, казалось, ничего не замечал.
Паоло отскочил назад и дал себе секундную передышку, оценивая соперника. «Он явно не боксер. Хоть и двигается правильно, его навыки не стоят и гроша. Он только делает вид, что боксирует. Защищаться не умеет. Каждый его удар можно предвидеть. Медлителен во всех движениях», – думал Паоло.
Но в следующий момент громила провел левый хук и попал в бок Паоло. Вот уже второй раз он ударил как следует. Паоло почувствовал резкую боль во всем теле – его ребро треснуло. Пытаясь попятиться, он споткнулся о какой-то хлам на полу и упал на спину. Громила метнулся к нему, но Паоло Роберто успел откатиться в сторону и, качаясь, встал на ноги.
Снова отступив, он пытался собраться с силами.
Громила уже бросился к нему, и Паоло пришлось защищаться. Он уклонялся, отступал и опять уклонялся. Каждый раз, когда он подставлял плечо под удар, его пронзала боль.
Наступил момент, который каждый боксер с ужасом пережил хоть раз в жизни; чувство, которое может появиться уже в середине матча. Это чувство, что ему не сдюжить, интуиция, которая нашептывает: «Черт возьми, а ведь я проигрываю».
Это решающий момент почти в каждом матче – когда силы внезапно покидают тебя, адреналин впрыскивается с такой силой, что парализует, а призрак добровольной капитуляции бродит вокруг ринга. Это тот самый решительный момент, когда становится ясно, кто любитель, а кто профессионал, кто победитель, а кто побежденный. Мало кто из боксеров, очутившись у края этой пропасти, находит в себе силы повернуть ход матча и обратить неизбежное поражение в победу.
Именно такой момент и наступил сейчас у Паоло Роберто. В голове шумело, в ногах чувствовалась слабость, и он словно наблюдал за сценой со стороны, видя громилу, словно в объектив фотокамеры. В этот момент решалось, пан или пропал.
Паоло Роберто, пятясь, двигался по полукругу – ему требовалось собрать силы и выиграть время. Громила следовал за ним целенаправленно, но медленно, как будто знал, что борьба завершена, просто конец раунда еще не наступил. «Он вроде как боксирует, а в то же время и не боксирует, – думал Паоло. – Он знает, кто я, и хочет доказать, что не хуже. Но сила удара у него просто нечеловеческая, а к моим ударам он вообще нечувствителен».
Мысли мелькали в голове Паоло, пока он пытался оценить ситуацию и решить, какую тактику избрать.
Внезапно всплыл вечер в Мариехамне два года назад. Его карьера профессионального боксера внезапно оборвалась самым грубым образом, когда он встретился – вернее, столкнулся – с аргентинцем Себастьяном Луханом. Паоло нарвался на свой первый в жизни нокаут и провел без сознания пятнадцать секунд.