На данный момент важнейшей из них становится установление личности рослого блондина и его подельника с «конским хвостом», которые похитили и избили Мириам Ву. У рослого блондина такая приметная внешность, что найти его будет несложно.
Курт Свенссон резонно заметил, что у Лисбет Саландер тоже приметная внешность, но вот уже три недели полиция так и не смогла установить, где же она находится.
Второй задачей следствия станет создание группы, которая сосредоточится на списке клиентов проституток из компьютера Дага Свенссона. Тут предстояло решить сначала чисто технические проблемы. Полиция располагала компьютером Дага Свенссона, выданным ему в «Миллениуме», и компакт-дисками с записями файлов из исчезнувшего лэптона. Все вместе это составляло материал, собранный за несколько лет и насчитывающий тысячи страниц, на разбор и каталогизацию которых уйдет уйма времени. Группе требовались дополнительные силы. Ее руководителем Бублански сразу назначил Соню Мудиг.
Третья задача состояла в том, чтобы сфокусировать внимание на неизвестном по имени Зала. С этой целью группа должна подать запрос в Особый следственный отдел по борьбе с организованной преступностью, который уже несколько раз сталкивался с этим именем. Это задание получил Ханс Фасте.
Наконец, Курту Свенссону поручалось координировать дальнейшие поиски Лисбет Саландер.
Выступление Бублански заняло шесть минут, зато его обсуждение продолжалось час. Ханс Фасте твердо стоял на позиции неприятия плана Бублански и не пытался это скрыть. Инспектора это удивило. Сам он никогда не симпатизировал Фасте, но считал его толковым работником.
Ханс выразил мнение, что главной целью расследования, независимо от всякой поступающей информации, должна быть Лисбет Саландер. Он считал, что улики против нее столь убедительны, что заниматься поисками других возможных убийц ни к чему.
– Чепуха все это. Мы имеем дело со случаем склонного к насилию, психически больного человека, чье состояние ухудшалось из года в год. Уж не думаете ли вы, что все заключения психиатров и судебно-медицинской экспертизы просто болтовня? Установлена ее связь с местом преступления. Есть данные о том, что она продажная женщина и что на ее банковском счету лежит большая, неизвестно откуда взявшаяся сумма.
– Все это мне известно.
– Она последовательница какого-то лесбийско-сатанинского культа. А эта чертова лесбиянка Силла Нурен знает явно больше, чем говорит.
– Хватит, Фасте, – повысил голос Бублански. – Ты совсем уж зациклился на гомосексуальной теме. Это непрофессионально.
Он сразу пожалел, что высказался так резко перед всей группой, надо было поговорить с Фасте наедине.
Прокурор Экстрём оборвал возмущенный шум голосов. Сначала казалось, что он колебался, но в конце концов принял предложения Бублански, иначе ему пришлось бы отстранить его от руководства расследованием.
– Будем делать так, как задумал Бублански.
Тот покосился в сторону Сонни Бомана и Никласа Эрикссона из «Милтон секьюрити».
– Похоже, вы у нас последние три дня. Надо сделать все возможное. Боман, вы будете помогать Курту Свенссону в поисках Саландера, а вы, Эрикссон, продолжайте работать с Мудиг.
Экстрём подумал секунду и поднял руку в тот момент, когда все начали подниматься со своих мест.
– Хочу сказать напоследок: про Паоло Роберто не распространяться. Журналисты от радости запрыгают, если в расследовании появится имя еще одной знаменитости. В общем, ни слова о нем за пределами этих стен.
Соня Мудиг поймала Бублански сразу после совещания.
– У меня терпение лопнуло с Фасте. Не выдержал, – пожалел тот.
– Знаю, как это, – улыбнулась она. – С компьютером Свенссона я начала работать уже в понедельник.
– Знаю. И что успела?
– У него с дюжину вариантов рукописи, огромный подготовительный материал, и решить, что важно, а что нет, очень трудно. Открыть каждую папку и просмотреть все документы в ней уже займет несколько дней.
– А как же Никлас Эрикссон?
Соня Мудиг замялась, потом повернулась и закрыла дверь в кабинет Бублански.
– Честно говоря… не хотелось бы о нем плохо отзываться, но… толку от него немного.
Бублански нахмурился.
– Давай, выкладывай.
– Не знаю. С Боманом он ни в какое сравнение не идет. Несет всякую чушь, воспринимает Мириам Ву примерно так же, как Ханс Фасте, и вообще не интересуется работой. Точно не поручусь, но с Лисбет Саландер у него как-то непросто.
– А что там?
– Похоже, между ними какая-то кошка пробежала.
Бублански задумчиво кивнул.
– Жалко, что так. Боман нормальный парень, но я вообще не люблю, когда в расследовании принимают участие посторонние.
Соня Мудиг кивнула.
– Что же делать?
– Придется тебе потерпеть его до конца недели. Армански сказал, что отзовет своих сотрудников, если не будет результатов. Принимайся за работу, копай поглубже и рассчитывай лишь на свои собственные силы.
«Раскопки» Сони Мудиг закончились, не начавшись, через сорок пять минут, потому что она была отстранена от расследования. Неожиданно ее вызвали в кабинет прокурора Экстрёма, где уже сидел Бублански. Лица обоих покрывали красные пятна. Тони Скала, независимый корреспондент, только что сделал достоянием гласности сенсационную новость, что Паоло Роберто спас от похитителя Мириам Ву, лесбиянку со склонностью к мазохистским играм. Текст содержал детали, которые могли быть известны только занятым в расследовании. Было туманно сказано, что полиция обдумывает возможность возбуждения дела против Роберто за нанесение грубых телесных повреждений.
Экстрёму уже пришлось отвечать на несколько телефонных звонков журналистов, пытавшихся уяснить себе роль в этой истории известного боксера. Он был в состоянии крайнего возбуждения и обвинил Соню Мудиг в утечке информации. Та категорически отвергла обвинения, но это было впустую. Экстрём пожелал, чтобы ее немедленно отстранили от следствия. Бублански возмутился и без колебаний принял ее сторону.
– Соня сказала, что не сливала информацию. Мне этого достаточно. Было бы безумием отстранять опытного следователя, уже много проработавшего над делом.
Экстрём заявил о своем открытом недоверии Сони Мудиг. Он уселся за свой стол и замолчал с упрямым выражением лица. Его решение было неоспоримым.
– Мудиг, – наконец сказал он. – Доказать, что вы сливаете информацию, я не могу, но в этом расследовании я не питаю к вам доверия. Вы отстраняетесь, и мое решение вступает в силу с данной минуты. До конца недели вы свободны. В понедельник получите новое задание.
Выбора не оставалось. Мудиг кивнула и пошла к двери. Бублански остановил ее.
– Соня, для протокола. Я ни в грош не ставлю эти обвинения и полностью тебе доверяю, но здесь не я решаю. Зайди ко мне в кабинет, когда соберешься домой.
Мудиг кивнула. Экстрём был явно зол. Лицо Бублански пошло яркими пятнами.
Когда Соня Мудиг вернулась в свой офис, где они с Никласом Эрикссоном занимались компьютером Дага Свенссона, ей хотелось плакать от злости. Эрикссон покосился на нее и заметил, что она расстроена, но ничего не сказал, и она тоже. Сев за свой письменный стол, Соня вперилась взглядом в стенку. В комнате стояла гнетущая тишина.
Наконец Эрикссон извинился и сказал, что ему надо выйти, а потом спросил, не хочет ли она кофе. Она покачала головой.
Едва он вышел, Мудиг поднялась, надела кутку, взяла сумку и пошла к кабинету Бублански. Он предложил ей сесть.
– Соня, я этого так не оставлю, иначе пусть Экстрём и меня отстраняет от расследования. Я не потерплю подобного и найду виновного. А пока ты продолжишь оставаться в следственной группе по моему личному приказу. Ясно?
Она кивнула.
– Ты не пойдешь домой и возьмешь отгул до конца недели, как сказал Экстрём. Я поручаю тебе съездить в редакцию «Миллениума» и снова поговорить с Микаэлем Блумквистом. Попроси его помочь тебе разобраться с материалами на жестком диске Дага Свенссона, у них в «Миллениуме» есть копия. Если нам поможет кто-то уже работавший с материалом, мы сможем сэкономить массу времени на сортировки важного и неважного.
Соня Мудиг почувствовала, что ей легче дышится.
– Я ничего не сказала Никласу Эрикссону, просто ушла.
– Ничего. Я скажу ему, чтобы он присоединился к работе Курта Свенссона. Ты не видела Ханса Фасте?
– Нет, он ушел сразу после нашего заседания.
Бублански вздохнул.
Из больницы Сёдера Микаэль Блумквист вернулся домой около восьми утра. Он чувствовал, как сильно не выспался, а ведь на встречу с Гуннаром Бьёрком после обеда в Смодаларё ему нужно прийти со свежей головой. Он разделся, поставил будильник на половину одиннадцатого и проспал почти два часа. Потом принял душ, побрился и надел свежую рубашку. Когда он вышел на площадь Гулльмарсплан, раздался звонок мобильника. Это была Соня Мудиг, она хотела поговорить. Микаэль объяснил, что направляется по делу и встретиться не может. Когда она объяснила, о чем идет речь, он посоветовал ей связаться с Эрикой Бергер.
Соня Мудиг поехала в редакцию «Миллениума». Застав Эрику Бергер на работе, она подумала, что ей нравится эта уверенная в себе женщина, немного властная, с симпатичными ямочками на щеках и короткой светлой челкой. Чем-то она напоминала постаревшую Лору Палмер из сериала «Твин Пикс». Ей даже пришла в голову вздорная мысль, не лесбиянка ли Бергер, ведь если верить Хансу Фасте, все женщины в этом расследовании имели такого рода сексуальные предпочтения. Но тут она вспомнила, что где-то читала о ее муже, художнике Грегере Бекмане. Эрика выслушала ее просьбу о помощи при разборе материалов на жестком диске Дага Свенссона.
– В этом я вижу некоторую проблему, – озабоченно произнесла она.
– Объясните, пожалуйста.
– Не подумайте, что мы не хотим найти разгадку убийства или помочь полиции. Тем более что у вас есть весь материал из компьютера Дага Свенссона. Проблема скорее этического плана: журналисты и полиция не слишком удачно сотрудничают.