Еще через двести метров они оказались у дачи. Там уже находился пенсионер, бывший рабочий порта по имени Эберг. Тот был занят наложением шины Карлу-Магнусу Лундину, тридцати шести лет, председателю пресловутого лихого мотоклуба «Свавельшё МК».
Начальник пикета, инспектор полиции Нильс-Хенрик Юханссон, вышел из машины, поправил ремень и поглядел на беспомощное создание, валявшееся на земле. Прозвучал классический вопрос полицейского:
– Что здесь произошло?
Бывший портовый рабочий прервал перевязку ноги Лундина и бегло взглянул на Юханссона.
– Это я звонил, – ответил он.
– Вы сообщили о выстреле?
– Я сообщил о выстреле, пошел посмотреть, в чем дело, и нашел этих парней. Вот этого ранили в ногу и как следует отделали. Я думаю, ему нужно вызвать «Скорую». – Эберг покосился в сторону полицейского микроавтобуса. – А, значит, второго вы уже взяли… Когда я пришел, он лежал как тюфяк, но вроде без увечий. Потом все же собрался с силами и надумал смыться.
Еркер Хольмберг, вместе с полицейскими из Сёдертелье, появился у дачи, когда «Скорая» уже уезжала. Ему кратко доложили обстановку. Оба – и Лундин, и Ниеминен – отказались объяснить, зачем они сюда приехали, а Лундин был вообще не в состоянии говорить.
– Итак, два байкера в полном снаряжении, один мотоцикл «Харли-Дэвидсон», огнестрельная рана и никакого оружия. Я правильно понял? – уточнил Хольмберг.
Начальник пикета кивнул. Хольмберг минуту помолчал.
– Надо думать, никто из парней не приехал сюда за спиной другого пассажиром.
– Кажется, у них это считается недостойным мужчины, – заметил Юханссон.
– Тогда тут не хватает еще одного мотоцикла. А раз отсутствует и оружие, можно сделать вывод, что кто-то третий, причастный к делу, скрылся с места происшествия.
– Звучит разумно.
– Тогда тут нарушена логика. Если эти ребята из Свавельшё приехали каждый на своем мотоцикле, то было еще одно средство передвижения, на котором сюда заявился третий участник событий. Но ведь третий не мог отсюда уехать и на своей машине, и на мотоцикле одновременно. А ведь расстояние отсюда до дороги на Стренгнес немалое.
– Если только третий участник не жил на этой даче.
– Хм-м, – промычал Еркер Хольмберг. – Хозяином дома был покойный адвокат Бьюрман, теперь он здесь точно не живет.
– Значит, мог быть и четвертый участник. Он-то, может быть, и уехал в машине.
– Но почему бы не уехать на ней вместе? Ведь не ради же кражи «Харли-Дэвидсона», сколь бы дорогим он ни был, здесь произошла заваруха.
Немного поразмыслив, он попросил начальника пикета выделить двух сотрудников проверить, нет ли где-нибудь на близлежащих лесных дорогах брошенного средства передвижения, а также расспросить соседей, не было ли замечено чего-нибудь необычного.
– Народу здесь немного в это время года, – заметил начальник пикета и обещал сделать все возможное.
Потом Хольмберг открыл так и не запертую дверь в дом. Сразу бросились в глаза оставленные на кухонном столе папки с материалами Бьюрмана, касающимися Лисбет Саландер. Он сел и начал читать.
Еркеру Хольмбергу повезло. Минут через тридцать после того, как он начал обходить соседей в редконаселенных домиках, полицейские натолкнулись на семидесятидвухлетнюю Анну Викторию Ханссон, занимавшуюся в этот славный весенний денек уборкой мусора в саду у своего дома возле дороги, отходящей в глубь поселка.
– А как же, – подтвердила она, – зрение у меня еще в порядке. Видела невысокого роста девчушку в черной куртке, прошедшую мимо примерно во время ланча. А в три часа проехали двое мотоциклистов – трещали немилосердно. Вскоре мелькнула девчушка, проехав на мотоцикле в обратном направлении. А потом появились полицейские.
Пока Еркер Хольмберг слушал монолог, подъехал Курт Свенссон.
– Что тут произошло? – спросил он.
Хольмберг понуро взглянул на коллегу.
– Даже не знаю, как это все передать, – ответил он.
– Еркер, что ты плетешь? Что Лисбет Саландер появилась у дачи Бьюрмана и в одиночку накостыляла двум главным парням из «Свавельшё МК»? – возмутился Бублански в телефонную трубку.
– Ну, все-таки она тренировалась у Паоло Роберто…
– Чушь, Еркер.
– Тут вот что – у Магнуса Лундина прострелена ступня. Он рискует остаться хромым на всю жизнь. Пуля вышла через пятку.
– Хорошо еще, что не через голову.
– Возможно, этого не понадобилось бы. Участники пикета сообщили, что у Лундина серьезные травмы лица – сломана челюсть и выбиты два зуба. Врач «Скорой помощи» также подозревает сотрясение мозга. Помимо раны в ступне, он жаловался на сильные боли в паху.
– А как там Ниеминен?
– Вроде без повреждений. Но мужчина, сообщивший в полицию, рассказал, что нашел его без сознания. Тот не мог ничего сказать, но быстро очухался и попытался скрыться, как раз когда подъехал местный пикет.
Уже давно Бублански не чувствовал себя таким растерянным.
– Есть еще одна странная деталь… – продолжил Еркер Хольмберг.
– Что еще?
– Даже не знаю, как описать. На кожаной куртке Ниеминена… той, в которой он приехал сюда на мотоцикле…
– Ну?
– Она порвана.
– Ну и что с того, что порвана?
– Из нее выдран кусок. Размером примерно двадцать на двадцать сантиметров. Квадрат на спине. Словно бы вырезан. Как раз там, где изображена эмблема мотоклуба «Свавельшё».
Бублански удивленно поднял брови.
– Зачем это Лисбет Саландер понадобилось вырезать кусок его куртки? В качестве сувенира?
– Понятия не имею. Но я вот подумал… – сказал Еркер Хольмберг.
– Что?
– Магге Лундин – обладатель пивного живота и «конского хвоста», а один из парней, похитивших Мириам Ву, приятельницу Саландер, был блондином с «конским хвостом» и заметным брюшком.
Такого потрясающего чувства Лисбет Саландер не испытывала с тех пор, как несколько лет назад посетила «Грёна Лунд»[33] и не побывала на аттракционе «Свободное падение». Она воспользовалась им три раза и сделала бы это еще раза три, если бы не кончились деньги.
Лисбет обнаружила, что одно дело управлять легким «Кавасаки» с движком в 125 кубиков, который, в сущности, был усиленной версией мопеда, и совершенно другое – держать под контролем «харлей» с двигателем 1450 кубов. Первые триста метров по отвратительной бьюрмановской лесной дороге были хуже американских горок. Пару раз ее чуть не выбросило вперед, как из катапульты, и она лишь в последнюю секунду ухитрялась справиться с мотоциклом. Такое чувство, будто она неслась на обезумевшем лосе.
К тому же шлем то и дело норовил сползти ей на глаза, хотя она и подложила для уплотнения кусок кожи на подкладке, вырезанной из куртки Сонни Ниеминена.
Остановиться и поправить шлем она не решалась – боялась не удержать тяжелый мотоцикл в равновесии. Ноги у нее были коротковаты и не доставали до земли, так что она боялась, что мотоцикл рухнет. А тогда ей уж ни за что его не поднять.
Легче стало, когда пошла гравийная дорога, ведущая в глубь дачного поселка. А свернув чуть позже на дорогу на Стреннес, Лисбет даже осмелилась убрать одну руку с руля и поправить шлем. Затем она поддала газу. Остаток пути до Сёдертелье она преодолела за рекордное время, и довольная улыбка не сходила с ее лица. У въезда в Сёдертелье ей встретились два автомобиля с включенными сиренами.
Разумнее всего, конечно, было кинуть «Харли-Дэвидсон» уже в Сёдертелье и дать Ирене Нессер возможность вернуться в Стокгольм на электричке. Но искушение для Лисбет Саландер было слишком большим. Она выехала на шоссе Е4 и нажала на газ. Девушка старалась не превышать допустимую скорость – ну, хотя бы не сильно превышать, – и все равно у нее было такое чувство, будто она находится в свободном полете. Только уже в районе Эльшё она съехала с шоссе, добралась до известной ярмарки и умудрилась припарковаться, не повалив своего зверюгу. С грустью бросив мотоцикл, шлем и кусок кожи, вырезанной из куртки Сонни Ниеминена, Лисбет пошла к станции электрички. В пути она сильно замерзла. Проехав одну остановку до станции Сёдра, пошла домой на Мосебакке и улеглась в горячую ванну.
– Его зовут Александр Залаченко, – начал Гуннар Бьёрк, – но на самом деле он не существует. Вы не найдете его в переписи населения.
«Зала. Александр Залаченко. Наконец-то есть имя», – мелькнуло в голове у Микаэля.
– Кто он и как мне его найти?
– Этого человека вы не захотите найти.
– Поверьте, я очень хочу с ним встретиться.
– Сведения, которые я вам сейчас сообщу, имеют гриф секретности. Если обнаружится, что это я вам рассказал, я попаду под трибунал. Это один из самых больших секретов шведской государственной безопасности. Вы должны осознать, как важна для меня, поставщика информации, гарантия анонимности.
– Я вам это обещал.
– Вы достаточно зрелого возраста, чтобы помнить времена холодной войны.
Микаэль кивнул, подумав: «Когда же он наконец перейдет к делу?»
– Александр Залаченко родился в 1940 году в Сталинграде, в тогдашнем Советском Союзе. Ему исполнился год, когда началась операция «Барбаросса» – наступление немцев на Восточном фронте. Родители Залаченко погибли в войну – во всяком случае, Зала так считает. Сам он не знает, что случилось во время войны, и он помнит себя начиная лишь с той поры, когда жил в детском доме на Урале.
Микаэль кивнул, подтверждая, что внимательно слушает.
– Детский дом располагался в гарнизонном городке и опекался военными. Можно сказать, Залаченко приобщился к военному делу очень рано. Детство его пришлось на страшные годы сталинизма. Когда Советы развалились, всплыло много документов, свидетельствовавших о попытках создать кадры специально подготовленных элитных военнослужащих из числа сирот, бывших на воспитании у государства. Одним из таких детей и был Залаченко.
Микаэль снова кивнул.
– Короче говоря, уже в пять лет его отдали в армейскую школу. Он оказался очень способным. В 1955 году, когда ему было пятнадцать лет, его перевели в военную школу в Новосибирске. Там, вместе с двумя тысячами других подростков, он в течение трех лет проходил спецназовскую подготовку, то есть подготовку в элитном формировании.