– Я тоже так думаю. К тому же, неожиданные смерти вызывают массу расспросов… Ладно, посмотрим, чем дело обернется в суде. Ведь, в сущности, ничего не изменилось. Мы все время ждали от них ответного хода – очевидно, эта ее так называемая автобиография и есть ответный ход.
– Но наша проблема заключается в «Миллениуме», – заметил Юнас Сандберг.
Остальные закивали.
– «Миллениум» и «Милтон секьюрити», – задумчиво произнес Клинтон. – Саландер работала на Арманского, а Блумквист состоял с нею в близких отношениях. Можем ли мы сделать вывод, что они объединились?
– Это вполне логично, раз «Милтон секьюрити» охраняет типографию, где печатается «Миллениум». Это не может быть случайностью.
– О’кей. Когда же они собираются выпустить номер? Сандберг, ты утверждаешь, что они задерживаются уже на две недели. Если предположить, что «Милтон секьюрити» охраняет типографию, чтобы никто заранее не добрался до свежего выпуска «Миллениума», значит, они собираются опубликовать материал, который хотят до поры до времени хранить в тайне. Так что вполне вероятно, что журнал уже напечатан.
– К началу судебного процесса, – сказал Юнас Сандберг. – Остальное маловероятно.
Клинтон кивнул.
– Но что же они могут там напечатать? Если события пойдут по наихудшему сценарию?
Все трое надолго задумались.
Первым после паузы заговорил Нюстрём.
– В худшем случае, как я уже говорил, у них сохранилась копия отчета девяносто первого года.
Клинтон с Сандбергом кивнули.
– Вопрос в том, как они смогут его использовать, – добавил Сандберг. – В отчете фигурируют Бьёрк и Телеборьян. Бьёрк мертв. Они предпримут атаку на Телеборьяна, но тот заявит, что просто проводил стандартную судебно-медицинскую экспертизу. Их слово против слова Телеборьяна – а тот, разумеется, просто откажется понимать, в чем его обвиняют.
– Что мы предпримем, если они опубликуют отчет? – поинтересовался Нюстрём.
– По-моему, тут у нас есть козырные карты, – ответил Клинтон. – Если начнется трепотня насчет отчета, все внимание сконцентрируется на СЭПО, а не на «Секции». И когда журналисты станут задавать вопросы, СЭПО извлечет его из архива…
– А там, разумеется, будет уже другой отчет, – добавил Сандберг.
– Шенке сдал в архив модифицированную версию, то есть ту, которую читал прокурор Экстрём. Ему присвоен порядковый номер. Мы сможем оперативно выдать СМИ массу дезинформации… Ведь оригинал, который раздобыл Бьюрман, у нас, а у «Миллениума» – всего лишь копия. Мы даже можем запустить свою версию, намекая на то, что Блумквист сам сфальсифицировал свою версию отчета.
– Отлично. Что еще может быть известно «Миллениуму»?
– О «Секции» они ничего знать не могут. Это исключено. Следовательно, они сосредоточатся на СЭПО, и в результате Блумквист предстанет как великий конспиролог, автор теории заговоров. И тогда СЭПО станет уверять, что у него тоже съехала крыша.
– Его довольно хорошо знают, – задумчиво произнес Клинтон. – После истории с Веннерстрёмом он пользуется большим доверием.
Нюстрём кивнул.
– Можем ли мы как-нибудь подорвать это доверие? – поинтересовался Юнас Сандберг.
Нюстрём с Клинтоном обменялись взглядами, потом оба кивнули. Клинтон посмотрел на Нюстрёма.
– Ты мог бы достать, ну скажем, грамм пятьдесят кокаина?
– Возможно, у югославов.
– О’кей. Попробуй. Но дело безотлагательное. Судебный процесс начинается через два дня.
– Я не понимаю… – начал Юнас Сандберг.
– Этот трюк столь же стар, как и наша профессия. Но по-прежнему весьма эффективен.
– Моргонгова? – переспросил Торстен Эдклинт и нахмурился.
Он сидел в халате на диване у себя дома и уже в третий раз читал автобиографию Лисбет Саландер. Его отвлек звонок Моники Фигуэрола. Поскольку было уже далеко за полночь, он предположил, что случилось что-то из ряда вон выходящее.
– Моргонгова, – повторила Моника. – Сандберг с Ларсом Фаульссоном отправились туда сегодня вечером, около семи часов. Курт Свенссон из команды Бублански не упускал их из виду. Не такая уж сложная задача, поскольку машина Сандберга снабжена определителем местоположения. Они припарковались поблизости от старой железнодорожной станции, а потом прогулялись по нескольким кварталам, вернулись к машине и уехали в Стокгольм.
– Понял. Они с кем-то встречались, или…
– Нет. В том-то и загвоздка. Они приехали, вылезли из автомобиля, прогулялись, сели в машину и вернулись в Стокгольм.
– Ну, и зачем ты звонишь мне в половине первого ночи и все это рассказываешь?
– Мы не сразу, но сообразили. Они прогуливались мимо здания, где помещается типография. Я поговорила с Микаэлем Блумквистом – там печатается «Миллениум».
– Вот черт, – произнес Эдклинт, сразу сообразивший, что к чему.
– Судя по присутствию Фалуна, они, вероятно, собирались нанести поздний визит в типографию, но в последний момент отменили операцию, – сказала Моника.
– Почему же?
– Потому что Блумквист попросил Драгана Арманского охранять типографию до тех пор, пока журнал не попадет к распространителям. Они, вероятно, увидели машину «Милтон секьюрити». Я решила, что вам захочется получить эту информацию незамедлительно.
– Ты не ошиблась. Это означает, что они почуяли что-то неладное…
– В любом случае до них дошло, что туда лучше не совать свои носы, когда они увидели машину. Сандберг высадил Фаульссона в центре и вернулся на Артиллеригатан. Мы знаем, что там находится Фредрик Клинтон. Георг Нюстрём прибыл примерно в то же время. Вопрос в том, как нам действовать.
– Суд начинается во вторник… Позвони Блумквисту и попроси его усилить меры безопасности в «Миллениуме». На случай непредвиденных обстоятельств.
– Вообще-то, они очень неплохо справляются с задачей охраны. А уж телефоны прослушивают на высоком профессиональном уровне. Блумквист, буквально как параноик, разработал целую методику обманных маневров, которая вполне могла бы пригодиться и нам.
– О’кей. Но в любом случае позвони ему.
Моника Фигуэрола выключила мобильник и положила его на прикроватную тумбочку. Затем подняла взгляд и посмотрела на Микаэля Блумквиста, который лежал голым, упираясь в спинку кровати.
– Я должна позвонить тебе и предложить усилить охрану «Миллениума», – сказала она.
– Спасибо за совет, – сухо откликнулся он.
– Я не шучу. Если они почуяли неладное, есть риск, что они проколятся. Не исключено, что они сейчас вламываются к вам.
– Там сегодня ночует Хенри Кортес. И у нас стоит сигнализация на случай взлома, напрямую соединенная с «Милтон секьюрити», а они находятся в трех минутах ходьбы.
Секунду Микаэль помолчал, затем буркнул:
– Параноик…
Глава 24
Понедельник, 11 июля
В понедельник в шесть утра у Блумквиста зазвонил мобильник Т10. Это была Сусанн Линдер из «Милтон секьюрити».
– Ты, что, никогда не спишь? – поинтересовался заспанный Микаэль.
Он покосился на Монику, которая уже стояла в спортивных шортах, но еще не успела надеть футболку.
– Время от времени все-таки я сплю. Но меня разбудил звонок ночного дежурного. Сигнализация, которую мы установили в твоей квартире, сегодня в три часа ночи сработала.
– Вот как?
– Мне пришлось поехать и проверить, что случилось. Дело довольно запутанное. Не мог бы ты заглянуть утром к нам, в «Милтон секьюрити»? И, пожалуйста, не откладывай.
– Это уже серьезно, – заявил Драган Арманский.
Они встретились в начале девятого перед телевизионным монитором в конференц-зале «Милтон секьюрити». На встречу явились Драган Арманский, Микаэль Блумквист и Сусанн Линдер. Арманский также пригласил шестидесятидвухлетнего Юхана Фреклунда, в прошлом инспектора уголовной полиции в Сольне[77], а сейчас начальника оперативного подразделения «Милтон секьюрити», и сорокавосьмилетнего бывшего инспектора полиции Сонни Бомана, который с самого начала следил за делом Лисбет Саландер. После того как Сусанн Линдер прокрутила запись с камеры наблюдения, они принялись активно обсуждать ситуацию.
– Мы видим, как Юнас Сандберг сегодня ночью в три часа семнадцать минут открывает дверь квартиры Микаэля Блумквиста. У него есть собственные ключи. Вы помните, что слесарь Фаульссон снял слепок с запасных ключей Блумквиста, когда они с Йораном Мортенссоном несколько недель назад совершили незаконное проникновение в квартиру?
Арманский мрачно кивнул.
– Сандберг находится в квартире чуть более восьми минут. За это время он проделывает следующее: приносит с кухни маленький полиэтиленовый пакетик и наполняет его, потом откручивает заднюю стенку динамика, который находится у тебя в гостиной, Микаэль, и помещает туда пакетик.
– Ничего себе, – произнес Блумквист.
– Примечательно, что он берет пакетик с твоей кухни.
– Это пакетик из «Консума», в котором у меня были багеты, – объяснил Микаэль. – Я обычно храню такие пакетики, чтобы класть туда сыр и тому подобное.
– Я дома тоже так делаю. При этом, разумеется, что на пакетике имеются твои отпечатки пальцев. Потом он приносит старую газету из лежащего в прихожей мешка с мусором и вырывает из нее страницу, чтобы завернуть некий предмет, который затем помещает на верхнюю полку твоего платяного шкафа.
– Однако… – откликнулся Микаэль.
– И здесь то же самое. На газете имеются твои отпечатки пальцев.
– Понятно.
– Я приехала к тебе на квартиру около пяти утра и обнаружила следующее. В твоем динамике находится около ста восьмидесяти грамм кокаина. Я взяла оттуда один грамм для анализа. – Она положила на стол маленький пакетик с доказательством.
– А что находится в шкафу? – поинтересовался Микаэль.
– Примерно сто двадцать тысяч крон наличными.
Арманский знаком велел Сусанн Линдер выключить монитор и посмотрел на Фреклунда.
– Стало быть, Микаэль Блумквист причастен к торговле кокаином, – добродушно заявил Фреклунд. – Они явно разволновались по поводу того, чем он занимается.