– Это и есть ответный ход, – сказал Микаэль.
– Ответный ход?
– Вчера вечером они обнаружили ваших охранников в Моргонгове.
Он рассказал о том, что узнал от Моники относительно поездки Сандберга в типографию.
– Шустрый мерзавец, – буркнул Сонни Боман.
– Но почему именно сейчас?
– Они явно нервничают по поводу того, что может предпринять «Миллениум», когда начнется суд, – сказал Фреклунд. – Если Блумквиста арестуют за торговлю кокаином, доверие к нему будет основательно подорвано.
Сусанн Линдер кивнула.
Микаэль не вполне понимал, что происходит.
– Но что же нам делать в сложившейся ситуации? – спросил Арманский.
– Давайте пока ничего не будем делать, – предложил Фреклунд. – Придержим козыри на руках. У нас имеется отличное документальное подтверждение того, что Сандберг подкинул наркотики и деньги тебе в квартиру, Микаэль. Пускай ловушка захлопнется. Мы сможем немедленно доказать твою невиновность, и, кроме того, это станет лишним доказательством преступных действий «Секции». Хотел бы я оказаться на месте прокурора, когда эти весельчаки предстанут перед судом…
– Не знаю, – медленно произнес Микаэль Блумквист. – Суд начинается послезавтра. «Миллениум» выйдет в пятницу, на третий день судебного процесса. Если они собираются засадить меня за торговлю кокаином, то это, вероятно, произойдет раньше… А я до выхода журнала ничего не смогу объяснить. Это означает, что я рискую оказаться за решеткой и пропустить начало судебного процесса.
– Иными словами, тебе следует на неделю куда-нибудь скрыться, – предложил Арманский.
– Но я собирался поработать вместе с ТВ‑четыре и еще кое-что подготовить. Это было бы так некстати…
– Почему все-таки именно сейчас? – поинтересовалась вдруг Сусанн Линдер.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Арманский.
– У них было три месяца на то, чтобы опорочить Блумквиста. Почему они взялись за дело именно сейчас? Ведь что бы они сейчас ни предпринимали, журнал ведь все равно выйдет.
Все на некоторое время замолчали.
– Это может быть связано с тем, что они не понимают, что именно ты собираешься опубликовать, Микаэль, – предположил Арманский. – Они знают, что ты что-то замышляешь… Но, возможно, думают, что у тебя есть только отчет Бьёрка от девяносто первого года.
Блумквист неуверенно кивнул.
– Им не приходит в голову, что ты собираешься разоблачить всю «Секцию». Если речь идет только об отчете Бьёрка, то вполне достаточно подорвать к тебе доверие. Твои потенциальные разоблачения будут обесценены фактом твоего ареста. Разразится громкий скандал: известный журналист Микаэль Блумквист арестован за преступление, связанное с наркотиками, ему светит от шести до восьми лет тюрьмы…
– Вы можете сделать мне две копии этой записи? – попросил Микаэль.
– Что ты собираешься делать?
– Отдать одну копию Эдклинту. А потом я через три часа встречаюсь с ТВ‑четыре. Думаю, лучше, чтобы мы были готовы сразу показать это по телевидению, к тому моменту, когда грянет гром.
Моника Фигуэрола выключила DVD-проигрыватель и положила пульт дистанционного управления на стол. Они собрались во временном офисе на Фридхемсплан.
– Кокаин, – сказал Эдклинт. – Они используют грубые методы.
Моника выглядела озабоченной. Она покосилась на Микаэля.
– А вы просто молодец, что раздобыли необходимую информацию, – сказал Эдклинт.
– Мне это не нравится, – заметила Фигуэрола. – Они явно спешат и совершают прокол за проколом. И все же они должны понимать, что если вас арестуют за преступление, связанное с наркотиками, вы не позволите им так просто засадить себя в тюрьму.
– Ну да, – сказал Микаэль.
– Даже если вас осудят, все равно останется риск, что народ поверит вашим разоблачениям. Да и ваши коллеги из «Миллениума» не станут молчать.
– Кроме того, это довольно накладно, – добавил Эдклинт. – Значит, их бюджет позволяет, не моргнув глазом, выложить сто двадцать тысяч крон плюс стоимость кокаина…
– Понимаю, – согласился Микаэль. – Но их план все же вполне оправдан. Они рассчитывают на то, что Лисбет Саландер попадет в психушку, а меня заставят замолчать как потенциального преступника. К тому же они предполагают, что все внимание будет сосредоточено на СЭПО, а не на «Секции». Они не такие уж дураки и все просчитали.
– Но как они намерены убедить отдел по борьбе с наркотиками заявиться с обыском к вам домой? Ведь анонимной кляузы явно недостаточно, чтобы кто-то мог вломиться в квартиру известного журналиста. А чтобы все это сработало, вы должны попасть под подозрение в ближайшие сутки.
– Конечно, мне неведомы те сроки, которые они сами себе установили, – сказал Микаэль.
Чувствуя себя измотанным и желая, чтобы все поскорее закончилось, он поднялся.
– Куда вы сейчас? – поинтересовалась Моника. – Я бы хотела знать, где вы в ближайшее время предполагаете находиться.
– К обеду я должен встретиться с журналистом из ТВ‑четыре. А потом, в шесть часов, у меня назначена встреча с Эрикой Бергер, за котелком с бараниной у Самира. Нам надо доработать пресс-релиз, с которым мы собираемся выступить. Остаток вечера я, вероятно, проведу в редакции.
Глаза Моники немного сузились, когда он упомянул про Эрику Бергер.
– Я хочу, чтобы в течение дня вы поддерживали со мной контакт. Лучше всего, если мы будем на связи вплоть до начала судебного процесса.
– О’кей. Может, мне стоит на пару дней переехать к вам домой, – сказал Микаэль и улыбнулся, как будто пошутил.
Фигуэрола помрачнела и покосилась на Эдклинта.
– Моника права, – заявил тот. – Думаю, вам лучше всего держаться в тени, пока все не закончится. Если вас арестует наркополиция, вам придется до начала суда хранить молчание.
– Не беспокойтесь, – заверил Микаэль. – Я не намерен поддаваться приступам паники и тем самым рисковать. Занимайтесь своими задачами, а я займусь своими.
«Та, с ТВ‑4» не могла сдержать реакцию восторга по поводу переданного Микаэлем Блумквистом нового видеоматериала. Тот снисходительно улыбался, наблюдая за нею – ее охота за сенсациями его обезоружила. Целую неделю они трудились, как пчелки, чтобы собрать более или менее доступный материал о «Секции» для телевидения. И ее продюсер, и шеф информационного отдела ТВ‑4 понимали, какой сенсацией станет эта история. Материал готовился в строжайшей тайне, в которую посвятили всего несколько человек. Микаэль выдвинул требование дать сюжет в эфир только вечером на третий день судебного процесса. Они решили подготовить часовой выпуск «Новостей» с комментариями.
Микаэль показал ей массу обычных фотографий, но магия телевидения заключается в демонстрации движущихся картинок, и ничто не может с ними конкурировать. Качественная видеозапись, зафиксировавшая, как конкретный названный по имени полицейский подсовывает кокаин в квартиру Микаэля Блумквиста, привела ее в состояние обморока.
– Это будет настоящий шок, – сказала она. – Заставка: «СЭПО подкладывает кокаин в квартиру журналиста».
– Не СЭПО, а «Секция», – поправил Микаэль. – Это разные структуры.
– Но ведь Сандберг, черт возьми, служит в СЭПО, – заспорила она.
– Да, но на самом деле он просто диверсант.
– Хорошо, пусть в центре внимания будет «Секция», не СЭПО. Микаэль, ты можешь объяснить мне, каким образом всегда оказываешься втянутым в такие громкие скандалы?.. Но вообще ты прав – этот скандал выйдет похлеще дела Веннерстрёма.
– Мне кажется, у меня просто особый талант. По иронии судьбы, эта история тоже началась с дела Веннерстрёма, только другого – с дела о шпионаже в шестидесятых годах.
В четыре часа дня позвонила Эрика Бергер. Она отправилась на совещание в Объединение издателей газет, чтобы высказать свой взгляд на планирующиеся в «СМП» сокращения, по поводу которых после ее увольнения возник серьезный профсоюзный конфликт. Эрика объяснила, что не успеет, как договорились, приехать к шести часам на ужин в «Котелок Самира» и появится там не раньше половины седьмого.
Юнас Сандберг помог ветерану Фредрику Клинтону перебраться из инвалидного кресла на койку. Командный пост Клинтона разместился в комнате отдыха в ставке на Артиллеригатан. Клинтон только что вернулся в офис «Секции» после диализа, который занял всю первую половину дня. Он страшно устал и чувствовал себя настоящей старой развалиной. В последние дни Клинтон почти не спал и мечтал только о том, чтобы все наконец-то закончилось. Едва он успел устроиться на кровати, как к ним присоединился Георг Нюстрём. Клинтон собрался с силами и спросил:
– Все готово?
Нюстрём кивнул.
– Я только что встречался с братьями Николич, – отчитался он. – Это обойдется в пятьдесят тысяч.
– Средства у нас есть, – сказал Клинтон.
Черт возьми, если бы можно было вернуть молодость…
Он повернул голову и долго изучал по очереди Георга Нюстрёма и Юнаса Сандберга.
– Никаких моральных препятствий? – поинтересовался он.
Оба замотали головами.
– Когда? – спросил Клинтон.
– В течение двадцати четырех часов, – ответил Нюстрём. – Всегда чертовски трудно разнюхать, где находится Блумквист, но, в крайнем случае, они займутся им возле редакции.
Клинтон кивнул.
– У нас есть теоретическая возможность провернуть все сегодня вечером, через пару часов, – сказал Юнас Сандберг.
– Неужели?
– Ему недавно звонила Эрика Бергер. Они сегодня вечером ужинают в «Котелке Самира» – это ресторанчик недалеко от Бельмансгатан.
– Бергер… – медленно произнес Клинтон.
– Будем молить Бога, чтобы она не… – начал Нюстрём.
– Это было бы не так уж и плохо, – перебил его Сандберг.
Клинтон с Нюстрёмом уставились на него.
– Мы пришли к выводу, что Блумквист представляет для нас наибольшую опасность и что он, по всей видимости, в следующем номере «Миллениума» что-то опубликует. Мы не можем препятствовать этой публикации. Следовательно, мы должны подорвать к нему доверие. Если его убьют якобы в криминальной разборке, а потом полиция обнаружит у него в квартире наркотики и деньги, следствие сделает определенные выводы. В любом случае они не кинутся первым делом искать заговоры, имеющие отношение к Службе государственной безопасности.