– Не только со мной. Она не в силах вести беседу ни с одним психиатром.
– Это означает, что ваши выводы, как вы тут пишете, базируются на опыте и наблюдениях за моей подзащитной…
– Так оно и есть.
– Но что можно узнать, изучая девушку, которая сидит на стуле, скрестив руки, и отказывается говорить?
Петер Телеборьян вздохнул, и по его виду стало понятно, что ему наскучило объяснять элементарные вещи. Он улыбнулся.
– О пациентке, которая постоянно молчит, можно узнать лишь то, что она постоянно молчит. Это уже само по себе является отклонением от нормы, но мои выводы основаны не только на этом.
– Я пригласила на вечернее заседание другого психиатра. Его зовут Сванте Бранден, и он является главным врачом Государственного управления судебной медицины и специалистом по судебной психиатрии. Вы его знаете?
К Петеру Телеборьяну вернулось самообладание. Он улыбнулся. Да, он подозревал, что Джаннини приведет другого психиатра, чтобы опровергнуть его выводы. К такой ситуации он готовился и мог бы легко парировать любые инсинуации. Ему будет куда проще положить на обе лопатки академически образованного коллегу в дружеском споре, чем договориться с адвокатом Джаннини, которая не прочь постоянно над ним подтрунивать и иронизировать.
– Да. Он признанный специалист в области судебной психиатрии. Но, понимаете ли, фру Джаннини, проведение экспертизы такого рода – это абстрактный научный процесс. Вы можете не согласиться с моими выводами. Также и другой психиатр может истолковать какое-то действие или происшествие по-другому, не так, как я. Здесь очень важно, насколько близко врач знает пациента, и с какой точки зрения он анализирует ситуацию. Не исключено, что другой доктор сделает совершенно другие выводы относительно Лисбет Саландер. В психиатрии многое зависит от конкретного врача и от конкретного пациента. Единых критериев нет, и быть не может.
– А я пригласила его не для того, чтобы он опровергал ваши выводы. Он не встречался с Лисбет Саландер, не обследовал ее и не собирается делать никаких выводов о ее психическом состоянии.
– Вот как…
– Я попросила его прочитать вашу экспертизу и всю составленную вами документацию о Лисбет Саландер, а также ознакомиться с ее журналом периода пребывания в клинике Святого Стефана. И я попросила его оценить не состояние здоровья моей подзащитной. Меня интересует, имеются ли, с чисто научной точки зрения, в предоставленном вами материале достаточные основания для сделанных вами выводов.
Телеборьян пожал плечами.
– При всем уважении… Я считаю, что знаю Лисбет Саландер лучше, чем любой другой психиатр у нас в стране. Я наблюдаю за ней с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет, и мои выводы, к сожалению, все время подтверждаются ее действиями.
– Очень хорошо, – сказала Анника. – Тогда обратимся к вашим выводам. В своем заключении вы пишете, что лечение прервалось, когда ей исполнилось пятнадцать лет и ее поместили в приемную семью.
– Именно так. Этот шаг я считаю серьезной ошибкой. Если б нам дали завершить курс лечения, возможно, сегодня мы здесь не сидели бы.
– Вы считаете, что, если бы вам позволили держать ее связанной еще год, она бы стала более контактной?
– Мне кажется, ваши издевки здесь неуместны.
– Прошу прощения. Вы так охотно цитируете экспертизу, составленную вашим докторантом Йеспером X. Лёдерманом, когда Лисбет Саландер исполнилось восемнадцать лет… Вы пишете, что «ее самодеструктивное и асоциальное поведение подтверждается различными злоупотреблениями и промискуитетом, которые она демонстрировала после выхода из больницы Святого Стефана». Не могли бы вы уточнить, что именно вы имеете в виду?
Телеборьян выдержал краткую паузу.
– Для этого придется вернуться немного назад. После того как Лисбет Саландер выпустили из больницы Святого Стефана, у нее, как я и предвидел, возникли проблемы с алкоголем и наркотиками. Она неоднократно попадала в полицию. Социальная комиссия свидетельствовала также, что она вступала в беспорядочные сексуальные связи с пожилыми мужчинами и, по всей видимости, занималась проституцией.
– Что ж, давайте разберемся поподробнее. Вы утверждаете, что она злоупотребляла алкоголем. Как часто она бывала пьяной?
– Простите?
– В период между тем, как ее выпустили из больницы, и до восемнадцати лет она бывала пьяной ежедневно? Или раз в неделю?
– На этот вопрос я, естественно, ответить не могу.
– Но вы ведь утверждаете, что она злоупотребляла алкоголем?
– Будучи несовершеннолетней, она много раз задерживалась полицией за пьянство.
– Вы уже второй раз повторяете, что ее много раз задерживали. Как часто это происходило? Раз в неделю или раз в две недели?..
– Нет, не так часто…
– Лисбет Саландер полиция задерживала за пьянство дважды – в шестнадцать и, соответственно, в семнадцать лет. В одном из этих случаев она была настолько неуправляемой, что ее отправили в больницу. Это и есть те неоднократные случаи, на которые вы ссылаетесь? Бывала ли она пьяной еще когда-либо?
– Этого я не знаю, но боюсь, что ее поведение…
– Простите, но верно ли я вас расслышала? Значит, у вас нет уверенности, что будучи подростком, она бывала пьяна более двух раз… Но вы опасаетесь, что да, бывала. Однако на каком основании вы заключаете, что Лисбет Саландер замкнута в порочном круге алкоголя и наркотиков?
– Это сведения службы социальной защиты, не мои. Речь идет о жизненной ситуации, в которой оказалась Лисбет Саландер. После того, как лечение прервалось, перспективы ее оказались весьма туманны, она начала злоупотреблять алкоголем, предаваться бесконтрольному промискуитету, ее задерживала полиция и так далее.
– Вы используете выражение «бесконтрольный промискуитет».
– Да… Под этим термином подразумевается, что она не контролировала свою жизнь. Предавалась сексуальным развлечениям с пожилыми мужчинами…
– Это не является преступлением.
– Да, но зато является аномальным стереотипом поведения для шестнадцатилетней девушки. Можно, конечно, попробовать разобраться, предавалась она этому общению добровольно или по принуждению.
– Но вы утверждали, что она занималась проституцией.
– Скорее всего это случилось потому, что она не имела образования, не могла осилить дальнейшее обучение и, соответственно, найти работу. Возможно, пожилые мужчины стали для нее спонсорами, а материальную компенсацию за сексуальные услуги Саландер считала просто бонусом. В любом случае я отношу это за счет невротического поведения.
– Значит, по-вашему, шестнадцатилетняя девушка, которая занимается сексом, является невротиком?
– Вы искажаете мои слова.
– Но вы не знаете, получала ли она когда-либо материальное вознаграждение за сексуальные услуги?
– За проституцию ее в полицию ни разу не забирали.
– За это ее едва ли могли забрать, поскольку в ее действиях не было состава преступления.
– Согласен. Но в ее случае речь, скорее всего, может идти о невротическом поведении.
– И, основываясь на столь сомнительных выводах, вы бесповоротно решили, что Лисбет Саландер душевно больная? Я и сама в шестнадцать лет однажды напилась до бесчувствия, причем выпила бутылку водки, которую украла у отца. Следовательно, вы и меня сочтете сумасшедшей?
– Разумеется, нет.
– Вспомните, ведь и вам когда-то было семнадцать лет… И вы отправились на вечеринку, где все напились до такого состояния, что отправились в центр и перебили окна на площади в Уппсале. Вас забрали в полицию, протрезвили, а потом прислали штраф.
Петер Телеборьян никак не ожидал такого выпада.
– Неужели это неправда?
– Каких только глупостей не натворишь в семнадцать лет. Но…
– Но ведь этот факт не навел вас на мысль, что у вас серьезное психическое расстройство?
Петер Телеборьян не мог скрыть своего раздражения. Эта чертова адвокатша все время передергивала его слова и цеплялась к отдельным деталям и подробностям. Она не желала видеть картину целиком. Вдруг откуда-то из дальнего прошлого извлекла грешки его юности и попрекала его тем, что он сам когда-то напивался… Какое это имеет отношение к делу? И где она, черт побери, раздобыла эти сведения? Он откашлялся и повысил голос.
– Отчеты службы социальной защиты неоднозначно свидетельствовали о том, что Лисбет Саландер вела образ жизни, неотделимый от алкоголя, наркотиков и промискуитета. Социальная служба считала также, что Лисбет Саландер занималась проституцией.
– Нет. Социальные службы никогда не утверждали, что Лисбет Саландер проститутка.
– Ее арестовывали за…
– Это ложь. Ее не арестовывали. Когда ей было семнадцать лет, ее подвергли личному досмотру в парке Тантолунден, где она находилась в компании мужчины намного старше себя. В тот же год ее задержали за пьянство. Опять-таки в обществе мужчины значительно старше ее. Служба социальной защиты опасалась, что она, возможно, занимается проституцией. Но эти подозрения так и остались бездоказательными.
– Она предавалась раскрепощенному сексуальному общению с большим количеством людей, как юношей, так и девушек.
– В своей экспертизе – я цитирую со страницы номер четыре – вы анализируете сексуальные пристрастия Лисбет Саландер. Вы утверждаете, что ее отношения с подругой Мириам By подтверждают опасения по поводу сексуальной психопатии. Каким образом?
Петер Телеборьян вдруг умолк.
– Я очень надеюсь, что вы не считаете гомосексуальность психическим заболеванием. Подобные утверждения могут быть уголовно наказуемы.
– Нет, конечно, не считаю. Я имею в виду черты сексуального садизма в их отношениях.
– Вы хотите сказать, что Лисбет садистка?
– Я…
– По свидетельству Мириам By, в их отношениях не было никакого насилия. У нас есть показания, полученные полицией.
– Они занимались нетрадиционным сексом и…
– Теперь мне начинает казаться, что вы просто начитались таблоидов. Лисбет Саландер с подругой Мириам By несколько раз предавались сексуальным играм, в процессе которых Мириам