Логика аргументов, похоже, подействовала на Лисбет. Она скорчила гримасу недовольства, но подчинилась.
– Когда полиция получит ваши показания, руководитель предварительного следствия – в данном случае генеральный прокурор – решит, надо ли вызывать вас в качестве свидетеля, если в будущем состоится судебный процесс. Подобно всем остальным шведским гражданам, вы можете проигнорировать такой вызов. Как вы поступите, меня не касается, но от ответственности вас никто не освободит. Если вы откажетесь явиться, вас, как и любого другого дееспособного гражданина, могут привлечь к судебной ответственности за неповиновение закону или сокрытие истины. Исключений ни для кого не делается.
Лисбет Саландер помрачнела еще больше.
– Как вы намерены поступить? – спросил Иверсен.
После минутного размышления она коротко кивнула.
О’кей. Маленький компромисс.
Во время вечернего заседания по делу о Залаченко Анника Джаннини резко выступила против прокурора Экстрёма. Тот был вынужден признать, что все происходило приблизительно так, как описала Анника Джаннини. Проводя предварительное следствие, Экстрём действительно воспользовался помощью комиссара Георга Нюстрёма и принял на веру сведения от Петера Телеборьяна. Сам Экстрём, разумеется, в заговоре участия не принимал. Возглавляя предварительное следствие, он просто выполнял поручения «Секции». Когда же наконец понял, что на самом деле произошло, он прекратил уголовное преследование Лисбет Саландер. Такое решение означало, что отменяется целый ряд бюрократических процедур.
Иверсен вздохнул с облегчением.
Хольгер Пальмгрен, впервые за много лет принявший участие в судебном процессе, был совершенно вымотан. Ему требовалось вернуться обратно в постель реабилитационного интерната в Эрсте, и его отвез туда одетый в униформу охранник из «Милтон секьюрити». Прежде чем покинуть зал, Пальмгрен положил руку на плечо Лисбет Саландер. Они посмотрели друг на друга. Лисбет кивнула и улыбнулась.
В семь вечера Анника Джаннини позвонила Микаэлю Блумквисту и сообщила, что с Лисбет Саландер сняты все пункты обвинения, что она оправдана, но еще на несколько часов задержится в полицейском управлении для допроса.
Все сотрудники «Миллениума» в полном составе находились в редакции, когда поступило это известие. Телефоны в «Миллениуме» не умолкали, когда курьеры начали в обеденное время развозить первые экземпляры свежего номера по другим редакциям газет и журналов Стокгольма. Ближе к вечеру канал ТВ‑4 запустил в эфир первые экстренные передачи о Залаченко и о «Секции». Этот вечер стал триумфом СМИ.
Микаэль встал посреди комнаты, засунул пальцы в рот и начал свистеть.
– Я только что узнал, что с Лисбет Саландер сняты все обвинения.
Коллеги с восторгом зааплодировали. А потом все по-прежнему продолжили говорить, каждый по своему телефону, словно бы ничего и не произошло.
Микаэль поднял взгляд и взглянул на экран – в центре редакции был включен телевизор. На ТВ‑4 как раз начинался новостной выпуск. В качестве рекламной заставки они смонтировали короткий фрагмент видеозаписи, на которой Юнас Сандберг подкладывает кокаин в квартиру на Бельмансгатан.
– Сотрудник СЭПО размещает кокаин на квартире у журналиста Микаэля Блумквиста из журнала «Миллениум».
Потом на экране возник ведущий программы.
– Сегодня арестованы примерно десять сотрудников Службы государственной безопасности. Их обвиняют в серии тяжких преступлений, включая убийства. Мы предлагаем вашему вниманию специальный выпуск «Новостей».
Когда на экране появилась «Та, с ТВ‑4», и Блумквист увидел, как он сам опускается в кресло в студии, Микаэль выключил звук – он и так знал, что там будет сказано. Потом бросил взгляд на письменный стол, за которым трудился Даг Свенссон. Здесь он работал над репортажем о траффикинге. Но прошло некоторое время, и стол снова начал превращаться в свалку для газет и неразобранных бумаг, которыми никому не хотелось заниматься.
Именно за этим письменным столом Микаэль трудился, когда только-только начинал писать о деле Залаченко. Ему вдруг очень захотелось, чтобы Даг Свенссон присутствовал при его завершении. Несколько экземпляров только что изданной книги Дага о траффикинге лежали рядом с книгой самого Микаэля о «Секции».
Тебе бы это понравилось.
Микаэль слышал, что у него в кабинете звонит телефон, но не в состоянии был с кем-то беседовать. Он захлопнул дверь, пошел к Эрике Бергер, которая в это время говорила по телефону, опустился в удобное кресло возле стоящего у окна маленького столика и огляделся. Эрика вернулась месяц назад, но еще не успела загромоздить кабинет личными вещами, которые забрала с собой, покидая редакцию в апреле. На книжных полках еще зияли пустоты, а на стенах пока еще отсутствовали картины.
– Ну, и как ты? – поинтересовалась она.
– Мне кажется, я счастлив, – ответил он.
Эрика засмеялась.
– «Секция» станет сенсацией. Во всех редакциях такой переполох… Не хочешь поехать, выступить в девятичасовых «Новостях» на первом канале?
– Нет.
– Я так и подозревала.
– Нам еще придется выступать по этому поводу не один месяц. Торопиться незачем.
Бергер кивнула.
– А что ты будешь делать попозже вечером?
– Не знаю. – Микаэль напрягся. – Эрика… Я…
– Фигуэрола, – догадалась Бергер и улыбнулась.
Он кивнул.
– Это серьезно?
– Пока не знаю.
– По-моему, она в тебя без памяти влюблена.
– Мне кажется, я тоже в нее влюблен.
– Что ж, я постараюсь держаться от тебя подальше, пока ты не разберешься в своих чувствах.
Микаэль кивнул.
– Возможно, – добавила Эрика.
В восемь часов в дверь редакции позвонили Драган Арманский и Сусанн Линдер. Они посчитали, что случай вполне годится для шампанского, и принесли с собой несколько бутылок. Эрика обняла Сусанн и повела ее в редакцию, на экскурсию, а Арманский уселся в кабинете у Микаэля.
Они выпили, а потом довольно долго молчали, пока Арманский наконец не заговорил:
– Знаешь что, Блумквист? Когда мы с тобой впервые встретились в связи с этой историей в Хедестаде, ты мне ужасно не понравился.
– Серьезно?
– Вы пришли подписывать контракт, когда ты нанимал Лисбет исследователем.
– Я помню.
– Мне кажется, я просто тебе позавидовал. Ты был знаком с нею всего пару часов, а вы уже вместе смеялись. Я же целых несколько лет пытался стать Лисбет другом, но так и не добился от нее даже намека на улыбку.
– Ну… Признаться честно, я тоже не достиг особых успехов.
Они еще немного помолчали.
– Как хорошо, что все уже позади, – сказал Арманский.
– Аминь, – отозвался Микаэль.
Инспекторы уголовной полиции Ян Бублански и Соня Мудиг проводили формальный допрос Лисбет Саландер в качестве свидетеля. Едва они разошлись по домам после бесконечного рабочего дня, как их почти сразу вызвали обратно в полицейское управление.
Саландер явилась в сопровождении Анники Джаннини, которой, впрочем, не пришлось вмешиваться. Лисбет четко отвечала на все вопросы.
Она умышленно исказила два эпизода. Описывая события во время драки в Сталлархольме, упорно утверждала, что в ногу Карлу Магнусу, иначе Магге Лундину, случайно выстрелил Сонни Ниеминен – в ту секунду, когда она припечатала его электрошокером. Откуда у нее взялся электрошокер? Она объяснила, что конфисковала его у Магге Лундина.
Бублански с Мудиг смотрели на нее с недоверием, но никаких доказательств или свидетелей, опровергающих ее признания, не было. Возможно, ее слова мог бы опровергнуть Сонни Ниеминен, но он вообще отказывался рассказывать что-либо по поводу того дня. На самом деле он просто не имел представления о том, что произошло за те несколько секунд после того, как Лисбет вырубила его электрошокером.
Насчет поездки в Госсебергу Саландер заявила, что отправилась туда с целью встретиться со своим отцом и уговорить его сдаться полиции. При этом Лисбет выглядела вполне искренней. Конечно, никто не мог понять, говорит она правду или врет. Анника Джаннини тоже не имела понятия, что произошло на самом деле.
Только Микаэль Блумквист наверняка знал, что Лисбет Саландер поехала в Госсебергу с целью раз и навсегда покончить со своим отцом, но журналиста сразу же после возобновления судебного разбирательства выпроводили из зала. Никто не знал о том, что они с Лисбет Саландер вели долгие ночные разговоры в Сети, когда она лежала в полной изоляции в Сальгренской больнице.
Пресса прошляпила эпизод сенсационного освобождения Лисбет Саландер. Если бы стало известно точное время этого события, полицейское управление было бы окружено огромной толпой представителей массмедиа. Но после разразившегося днем скандала, когда вышел номер «Миллениума» и оказалось, что одни полицейские из Службы безопасности арестовали других, репортеры пребывали в шоковом состоянии.
«Та, с ТВ‑4», как всегда, оказалась единственной журналисткой, которая полностью была в курсе дела. Ее часовая передача стала чуть ли не культовой и несколько месяцев спустя получила премию как лучшая информационная программа года.
Из здания полицейского управления Лисбет Саландер вывела Соня Мудиг. Она просто спустилась с нею и Анникой Джаннини в подземный гараж, а затем отвезла их на машине до офиса Анники – до Кунгсхольмс Чюркуплан. Там они пересели в машину Джаннини. Адвокат подождала, пока Соня Мудиг скрылась из виду, завела мотор и поехала в сторону района Сёдермальм. Когда они миновали здание Риксдага, Анника нарушила молчание.
– Куда едем? – спросила она.
Лисбет ненадолго задумалась.
– Можешь выпустить меня где-нибудь на Лундагатан.
– Мириам By там нет.
Лисбет покосилась на Аннику Джаннини.
– Она, как только вышла из больницы, почти сразу уехала во Францию. Если захочешь с нею связаться, то она живет у родителей.
– Почему ты мне не говорила?
– Ты не спрашивала.
– Ну да.
– Ей надо было куда-то скрыться. Утром Микаэль передал мне вот это; он сказал, что тебе это может понадобиться.