– Я понимаю.
Он просчитывал в голове разные варианты.
– Ты талантливый бизнес-юрист и инвестиционный менеджер. Если б ты был идиотом, тебе никогда бы не доверили тех заданий, которые ты получал в восьмидесятых годах. Правда, ты повел себя как идиот и тебя вышвырнули.
Он поднял брови.
– Я стану твоим единственным клиентом.
Ее доверчивый и невинный взгляд буквально обезоружил его.
– У меня только два условия. Первое – ты не должен совершать ничего противозаконного или позволить втянуть себя в какие-то сомнительные сделки, которые могут навлечь на нас неприятности и привлечь внимание властей к моим предприятиям и счетам. И второе – ты не должен мне врать. Никогда. Ни единого раза. Ни при каких обстоятельствах. Если ты мне солжешь, наши деловые отношения сразу прекратятся, а если ты меня разозлишь, то я тебя разорю.
Она налила ему бокал вина.
– К тому же тебе просто незачем мне врать. Я уже знаю о твоей жизни все, что нужно. Знаю, сколько ты зарабатываешь в удачный месяц и сколько в неудачный. Знаю, сколько ты тратишь. Знаю, что тебе всегда не хватает денег. Знаю, что ты накопил сто двадцать тысяч фунтов долгов – и долгосрочных, и краткосрочных, – и что тебе постоянно приходится рисковать и пускаться в разные махинации с деньгами, чтобы вовремя выплачивать проценты. Ты элегантно одеваешься и пытаешься выглядеть преуспевающим дельцом, но на самом деле ты по уши в дерьме, и уже несколько месяцев не можешь позволить купить себе новый пиджак. Зато две недели назад тебе латали подкладку на старом пиджаке. Обычно ты коллекционируешь редкие книги, но теперь тебе приходится их продавать. В прошлом месяце ты продал раннее издание «Оливера Твиста» за семьсот шестьдесят фунтов.
Она замолчала, но по-прежнему не отрывала от него взгляда. Макмиллан сглотнул.
– На прошлой неделе тебе повезло – тебе удалось наколоть вдову, интересы которой ты представляешь. Ты присвоил шесть тысяч фунтов, и она вряд ли обнаружит их отсутствие.
– Откуда, черт побери, тебе это известно?
– Я знаю, что ты был женат и у тебя в Англии двое детей, которые не хотят с тобой встречаться. И что ты после развода в основном поддерживаешь гомосексуальные отношения. Вероятно, ты этого стыдишься, поскольку не посещаешь клубы для геев и избегаешь ходить по городу в обществе своих друзей-мужчин. Ты часто пересекаешь границу Испании для встреч с мужчинами.
Джереми Макмиллан буквально потерял дар речи. Его охватил приступ страха. Он понятия не имел, откуда и каким образом девчонка раздобыла всю эту информацию, но она знала достаточно, чтобы его уничтожить.
– Я сказала все это только один раз, и больше не буду повторять. Мне совершенно наплевать, с кем ты занимаешься сексом. Это меня не касается. Мне просто надо знать, что ты за человек, но я никогда не воспользуюсь своими знаниями. Я не собираюсь тебе угрожать или шантажировать тебя.
Макмиллан не был идиотом. Он, разумеется, понимал, что имеющиеся у нее сведения представляют для него угрозу и что он полностью у нее в руках. На секунду он даже задумался, а не сбросить ли ее с террасы, но удержался. Он никогда еще не испытывал такого страха.
– Чего ты хочешь? – спросил адвокат дрожащим голосом.
– Я хочу взять тебя в компаньоны. Ты должен оставить все остальные свои дела и работать исключительно на меня. Будешь получать больше, чем когда-либо мечтал.
Она объяснила, что ей нужно и как, по ее мнению, это должно выглядеть.
– Я хочу оставаться невидимкой. Моими делами будешь заниматься ты. Все должно быть в рамках закона. Если я что-нибудь натворю, это никак не будет затрагивать тебя или иметь отношение к нашему бизнесу.
– Понимаю…
– Значит, я буду твоей единственной клиенткой. Я готова дать тебе неделю на то, чтобы отделаться от других клиентов и покончить с мелкими махинациями.
Макмиллан решил, что такое предложение бывает только раз в жизни. Ему потребовалось не больше шестидесяти секунд, чтобы согласиться.
У него возник только один вопрос:
– А как ты узнаешь, что я тебя не надуваю?
– Даже не вздумай. Тебе придется жалеть об этом весь остаток своей убогой жизни.
Но ради чего ему морочить ее? Лисбет Саландер предлагала работу, которая потенциально сулила ему такую прибыль, что было бы абсурдно рисковать этим ради мелких афер. Если он будет держаться достойно и не выкидывать никаких фокусов, его будущее может считаться безоблачным.
Следовательно, он не собирался надувать Лисбет Саландер.
Соответственно, Макмиллан стал честным или, по крайней мере, настолько честным, насколько может считаться дискредитированный адвокат, управляющий краденым капиталом астрономических пропорций.
Сама Лисбет вообще не интересовалась своими финансами. Макмиллан должен размещать ее деньги и следить за пополнением счетов на кредитных карточках, которыми она пользовалась. Они дискутировали несколько часов. Она объяснила, как именно ей хочется, чтобы ее финансы работали, а ему оставалось следить за тем, чтобы они действительно работали.
Значительная часть краденой суммы размещалась в стабильные фонды, что обеспечивало Лисбет экономическую независимость на всю оставшуюся жизнь, даже если бы она бросала деньги на ветер направо и налево и вела бы себя крайне необдуманно и расточительно. Именно из этих фондов пополнялись ее кредитные карточки.
Остаток денег она великодушно передавала на его попечение – он мог вкладывать их по собственному усмотрению, при условии, что его операции не приведут к каким-либо проблемам с полицией. Лисбет запретила ему заниматься мелкими махинациями, которые в случае неудачи могли бы подвести ее и привлечь к ней внимание.
Оставалось только договориться относительно его вознаграждения.
– Для начала я выплачу тебе пятьсот тысяч фунтов. Ты сможешь рассчитаться со всеми долгами, и у тебя еще кое-что при этом останется. Потом начнешь сам для себя зарабатывать. Открой фирму, где мы оба будем значиться совладельцами. Ты получишь двадцать процентов от прибыли. Я хочу, чтобы ты достаточно разбогател, чтобы не поддавался соблазну и не пускался в какие-нибудь аферы. И в то же время чтобы не стал настолько богат, чтобы перестал ловить мышей.
Макмиллан приступил к новой работе 1 февраля. К концу марта он расплатился с личными долгами и стабилизировал свое материальное положение. Лисбет настояла на том, чтобы он прежде всего разобрался со своими финансовыми делами и стал платежеспособен. Первого мая он разорвал партнерские отношения со спившимся коллегой Джорджем Марксом, фамилия которого составляла вторую половину названия «Макмиллан и Маркс». Он испытывал муки совести по отношению к бывшему партнеру, но решил, что привлекать Маркса к делам Лисбет Саландер нельзя ни при каких обстоятельствах.
Он посвятил в эти проблемы Лисбет Саландер, когда та, неожиданно вернувшись в Гибралтар в начале июля, обнаружила, что Макмиллан работает в своей квартире, а не в офисе, который арендовал раньше.
– Мой партнер – алкоголик, и вести такие дела он не в силах. Зато он может стать фактором риска. Но пятнадцать лет назад, когда я приехал в Гибралтар, он буквально спас мне жизнь, взяв меня в свое дело.
Она две минуты подумала, изучая лицо Макмиллана.
– Я понимаю. Ты подлец, но лояльный. Такое качество достойно уважения. Я предлагаю тебе открыть маленький счет, которым он сможет распоряжаться. Пусть занимается махинациями. Следи за тем, чтобы он зарабатывал по несколько тысяч в месяц, и чтобы ему хватало на жизнь.
– Так ты не возражаешь?
Она кивнула и огляделась.
Он жил в одном из переулков, недалеко от местной больницы, в однокомнатной холостяцкой гарсоньерке, с кухонным уголком. Единственное, что ей здесь понравилось, был вид из окна. С другой стороны, такой вид в Гибралтаре открывался отовсюду.
– Тебе нужен и офис, и квартира посолиднее, – заключила она.
– У меня не было времени переехать, – ответил он.
– О’кей.
Лисбет купила ему офис, выбрав помещение в 130 квадратных метров с маленькой террасой, выходящей на море, расположенное в офисном центре «Бьюкенен хаус» на пристани Куинсвей. Такая недвижимость в Гибралтаре определенно считалась классом люкс. Саландер также наняла дизайнера, чтобы тот отремонтировал и обставил офис.
Макмиллан вспомнил, что, пока он углублялся в бумаги, Лисбет лично следила за установкой сигнализации, компьютерного оборудования и сейфа, так что вскрыть его ей ничего не стоило.
– Я уже впал в немилость? – поинтересовался он.
Она бросила на стол папку с корреспонденцией, которую до этого внимательно изучала.
– Нет, Джереми. Ты не впал в немилость.
– Слава богу! – сказал он и отправился за кофе. – Ты наделена способностью появляться тогда, когда этого меньше всего ждешь.
– Я в последнее время была занята. Мне просто хотелось посмотреть, что у нас нового.
– Если я правильно понял, тебя разыскивали за тройное убийство, тебе прострелили голову и предъявили обвинение в целом ряде преступлений. Я какое-то время не на шутку волновался. Думал, ты еще сидишь в тюрьме… Ты сбежала?
– Нет. Меня оправдали по всем пунктам и выпустили. Интересно, и многое ли тебе известно?
Он немного поколебался.
– О’кей. Врать не буду. Когда я понял, что ты по уши в дерьме, я нанял команду переводчиков, которая прочесывала шведские газеты и снабжала меня самой свежей информацией. Так что я был в курсе дела.
– Если твои сведения почерпнуты из газет, то ты ничего не знал. Но подозреваю, что ты теперь причастен к некоторым моим тайнам.
Адвокат кивнул.
– Что теперь будет?
Лисбет удивленно взглянула на него.
– Ничего. Мы по-прежнему партнеры. Наши отношения никак не зависят от моих проблем в Швеции. Расскажи, как шли дела в мое отсутствие. Ты прилично себя вел?
– Я не пью, – ответил он. – Если ты это имеешь в виду.
– Нет. Твоя частная жизнь меня не касается, пока она не мешает бизнесу. Меня интересует, стала я богаче или беднее, чем год назад?