Но ради чего он в 2003 году выложил почти 440 000 крон за ремонт этой жалкой лачуги, которая, согласно данным описи, в 2005 году по-прежнему не использовалась?
Лисбет Саландер недоумевала, но этот вопрос не слишком ее заинтересовал. Она сложила папку и позвонила Аннике Джаннини.
– Я прочла опись имущества. Мое решение осталось прежним. Продай это дерьмо и делай с деньгами что угодно. Я не хочу от него никакого наследства.
– О’кей. Тогда я прослежу, чтобы половину суммы положили в банк на имя твоей сестры, а потом предложу тебе несколько вариантов, куда можно пожертвовать деньги.
– Ага, – ответила Лисбет и без лишних слов положила трубку.
Потом она уселась у окна, закурила сигарету и начала смотреть на залив Сальтшён.
Следующую неделю Лисбет Саландер помогала Драгану Арманскому – он дал ей неотложное поручение. Нужно было найти и установить личность человека, которого подозревали в том, что его наняли похитить ребенка в процессе судебной тяжбы об опеке, возникшей после развода шведки с гражданином Ливана. Лисбет поручили контроль за электронной почтой человека, которого считали заказчиком. Но потом работу пришлось прервать в связи с тем, что стороны нашли компромиссное решение и заключили мировое соглашение.
В последнее воскресенье перед Рождеством, 18 декабря, Лисбет проснулась в половине седьмого и подумала, что ей надо купить рождественский подарок Хольгеру Пальмгрену. Она подумала: кстати, а не следует ли ей купить подарок еще кому-нибудь, например, Аннике Джаннини. Потом не спеша встала, приняла душ и позавтракала – выпила кофе и съела тосты с сыром и апельсиновым джемом.
Ничего особенного на этот день она не планировала. Только просто так немного поразбирала на письменном столе бумаги и газеты. Потом ее взгляд упал на папку с описью имущества. Лисбет открыла папку и еще раз прочитала свидетельство о праве собственности на промышленное помещение в Норртелье.
И вздохнула.
О’кей. Я все-таки должна выяснить, чем он там, черт побери, занимался.
Лисбет укуталась и надела теплые ботинки. В половине девятого утра она выехала на «хонде» цвета красного вина из подземного гаража на Фискаргатан, 9. Стояла очень холодная, но ясная погода, на пастельно-голубом небе сияло солнце. Лисбет не торопясь проехала через Шлюз и Кларабергследен и вынырнула на шоссе Е18 в сторону Норртелье. Ближе к десяти она свернула к бензоколонке в нескольких километрах от местечка Шедерид, чтобы спросить, как проехать к старому кирпичному заводу. Но, едва остановившись, поняла, что она и так все найдет, ничего ни у кого не спрашивая.
С холма, на котором находилась Саландер, открывалась прекрасная панорама на расположенную по другую сторону от шоссе низину. Слева, по направлению к Норртелье, находился склад красок и стройматериалов, рядом было выставлено шахтное оборудование. Справа, на краю промышленной зоны, примерно в 400 метрах от главной дороги, располагалось мрачное кирпичное здание с развалившейся трубой. Завод походил на последний бастион промзоны, на отшибе – по другую сторону небольшой дороги и узкой речки. Лисбет задумчиво разглядывала здание. Она толком так и не поняла, что заставило ее посвятить целый день поездке в Норртелье.
Повернув голову, она покосилась на бензоколонку, куда как раз подъехал трейлер с табличкой TIR – Международные дорожные перевозки. Она внезапно поняла, что находится на главной дороге, ведущей к паромной гавани в Каппельшере, через которую осуществлялась значительная часть грузовых перевозок между Швецией и Балтийскими странами.
Лисбет завела машину, выехала обратно на шоссе и свернула к заброшенному кирпичному заводу. Она припарковалась прямо посреди участка и вышла из машины. На улице сразу дала себя знать минусовая температура, и Лисбет надела черную шапочку и черные кожаные перчатки.
В главном здании было два этажа. Все окна нижнего этажа были заколочены фанерой, а на верхнем – по большей части разбиты. Кирпичный завод оказался гораздо более просторным зданием, чем она себе представляла, но выглядел чересчур ветхим. Никаких следов ремонта ей обнаружить не удалось. Здесь не было ни единой живой души, только посреди парковки валялся использованный презерватив, а часть фасада украсили произведения представителей искусства граффити.
На кой черт Залаченко держался за это здание?
Лисбет обошла вокруг завода и на задней стороне обнаружила разрушенный флигель. Все двери в главное здание были заперты при помощи цепей и висячих замков. Она принялась изучать входную дверь в торце. И если некоторые двери были укреплены мощными железными болтами и защищены от взлома, то замок на торце казался не слишком крепким и держался лишь на одном гвозде. «А ведь, черт возьми, здание принадлежит мне», – подумала Лисбет. Оглядевшись, она заметила в куче хлама тонкую металлическую трубу и использовала ее как рычаг, чтобы сбить висячий замок.
Ее взору предстала лестница и вход на первый этаж. Из-за заколоченных окон внутри было почти совсем темно, лишь по краям фанерных листов пробивались отдельные полоски света. Лисбет постояла несколько минут, пока глаза не привыкли к темноте, а потом огляделась: потолок подпирали массивные деревянные столбы, а все вокруг было забито всяким хламом – брошенными табуретками, старыми деталями оборудования и лесоматериалами. Зал имел метров сорок пять в длину и двадцать в ширину. Старые печи кирпичного завода, похоже, демонтировали и вынесли. Фундаменты превратились в заполненные водой бассейны, а на полу лежали огромные заплесневелые лужи. Кругом пахло гнилью и тиной. Лисбет наморщила нос.
Она развернулась и пошла вверх по лестнице. Второй этаж оказался сухим и состоял из двух расположенных друг за другом помещений, площадью примерно двадцать на двадцать и не менее восьми метров высотой. Высокие окна находились на недоступном расстоянии, почти под крышей. Из них ничего не было видно, но они хорошо освещали верхний этаж. Здесь, как и внизу, валялась масса хлама. Она прошла мимо десятков сложенных друг на друга упаковочных ящиков. Потрогала один из них – сдвинуть ящик с места оказалось невозможно. На нем виднелась надпись: Machine parts 0‑А77. Ниже располагался аналогичный текст по-русски: «Детали оборудования 0‑А77». Саландер отметила, что в первом зале есть открытый товарный лифт.
Склад разного оборудования, которое ржавеет без дела на старом кирпичном заводе, вряд ли представляет из себя какое-то солидное имущество.
Лисбет прошла во второй зал. Судя по всему, именно здесь и проводились ремонтные работы. Помещение оказалось заполнено хламом, ящиками и старой офисной мебелью, расставленной по принципу лабиринта. Одна секция пола была вынута и заменена новыми досками. Лисбет отметила, что наверняка ремонтные работы были прерваны неожиданно и поспешно. Все было брошено без присмотра – инструменты, пилы, гвоздезабивной пистолет, гвоздодер, лом и ящики для инструментов. Она нахмурила брови.
Даже при внезапном окончании работ строительная компания обычно забирает оборудование.
Но ответ и на этот вопрос она нашла, когда подняла отвертку и увидела на ручке русские буквы. Залаченко импортировал инструмент, а, может быть, и рабочую силу.
Лисбет подошла к торцовочной пиле и повернула выключатель. Загорелась зеленая лампочка. Значит, электричество есть. Она вернула выключатель в нулевое положение.
В глубине зала имелось три двери, они вели в маленькие помещения – возможно, раньше там располагалась контора. Лисбет взялась за ручку крайней двери и убедилась, что она заперта. Оглядевшись, она вернулась к инструментам и принесла гвоздодер. Чтобы выбить дверь, потребовались некоторые усилия.
В комнате было темно и пахло старьем. Протянув руку, Лисбет нащупала выключатель и зажгла одиноко висевшую под потолком лампочку. И с изумлением оглянулась.
В комнате стояли три кровати с перепачканными матрасами, и еще три матраса лежали прямо на полу. Кругом валялось грязное постельное белье. Справа находилась электроплитка, возле ржавого крана стояло несколько кастрюль. В одном из углов находилось железное ведро, а рядом – рулон туалетной бумаги.
Тут кто-то жил. И жильцов было несколько.
Лисбет вдруг обратила внимание, что с внутренней стороны двери ручки нет. По спине ее побежали мурашки.
В глубине комнаты стоял платяной шкаф. Она вернулась, открыла дверцы шкафа и увидела две дорожные сумки. Вытащив верхнюю, обнаружила одежду и вытянула юбку с этикеткой на русском языке. Потом нашла сумочку и вытряхнула содержимое на пол. Среди косметики и разной ерунды валялся паспорт с фотографией темноволосой девушки лет двадцати. Написано все было по-русски. Лисбет прочитала имя девушки: Валентина.
Она медленно вышла из комнаты.
Ее посетило ощущение дежавю. Два с половиной года назад Лисбет Саландер уже приходилось осматривать похожее место преступления в одном из подвалов селения Хедебю. Женская одежда. Тюрьма. Она остановилась и надолго задумалась. С какой стати паспорт и одежда остались здесь? Что-то произошло…
Потом она вернулась обратно к инструментам и стала в них копаться, пока не нашла мощный фонарь. Батарейки оказались на месте; тогда Лисбет спустилась на первый этаж и зашла в большой зал. Она шагала прямо по лужам на полу, и ботинки постепенно промокали.
Чем дальше она продвигалась вглубь зала, тем сильнее пахло гнилью. Лисбет остановилась возле фундамента одной из старых кирпичных печей. Тот почти до краев был заполнен водой. Она посветила фонарем на черную воду, но ничего различить не смогла. Поверхность воды покрывали водоросли, превратившиеся в зеленую слизь. Лисбет огляделась по сторонам и нашла трехметровый кусок стальной арматуры. Она воткнула его в бассейн и пошевелила. Яма оказалась примерно полметра глубиной, и почти сразу Лисбет на что-то наткнулась. Через несколько секунд на поверхность всплыло тело. Сперва показалось лицо – оскаленная маска смерти и разложения. Лисбет задышала ртом и стала разглядывать лицо в свете фонаря. Это была женщина, возможно, владелица паспорта со второго этажа. Сколько нужно времени, ч