. Микаэль раньше не читал произведения Карла Линдбума, и его привлекли и ирония, и меткость наблюдений автора. Книга Линдбума тоже не давала Микаэлю ответы на его многочисленные вопросы, но он хотя бы начал представлять себе, с чем ему предстоит столкнуться.
Немного поразмыслив, журналист вытащил мобильный телефон и позвонил Хенри Кортесу.
– Привет, Хенри. Спасибо за то, что ты вчера для меня побегал.
– И чего же ты хочешь?
– Не мог бы ты еще немного побегать?
– Микке, мне надо заниматься работой. Я ведь теперь ответственный секретарь редакции.
– Это очень серьезный карьерный рост.
– Ну, и чего же ты хочешь?
– Деятельность СЭПО несколько раз официально проверяли. И одну из проверок проводил Карл Линдбум. Где-то хранятся многочисленные отчеты об этих проверках.
– Ну да.
– Принеси мне все, что сможешь раздобыть в Риксдаге: бюджеты, отчеты государственных комиссий, запросы и тому подобное. И закажи годовые отчеты СЭПО. Все, какие удастся скопировать.
– Yes, massa[29].
– Отлично. И, Хенри…
– Да?
– …все это мне потребуется завтра утром.
Лисбет Саландер целый день размышляла о Залаченко. Она знала, что он находится в двух шагах от нее, по ночам разгуливает по холлу и сегодня подходил к ее палате в 03.10 утра.
Она выследила его в Госсеберге с целью убить, но не смогла осуществить свое намерение. И Залаченко остался жив – и теперь находится менее чем в десяти метрах от нее. А сама она теперь по уши в дерьме. Лисбет не могла пока толком оценить масштабы обрушившихся на нее неприятностей, но предполагала, что если ей не хочется снова оказаться в какой-нибудь психушке под охраной Петера Телеборьяна, то надо бежать и бесследно исчезнуть за границей.
Но в том-то и дело, что у нее едва хватало сил сесть в постели. Правда, ей все-таки стало немного легче. Голова хоть и продолжала болеть, но приступами, а не непрерывно, боль в плече затаилась где-то внутри и давала о себе знать, только когда она пыталась пошевелиться.
За дверью послышались шаги. Медсестра открыла дверь и впустила женщину в черных брюках, белой блузке и темном пиджаке. Симпатичная худенькая брюнетка, с короткой мальчишеской стрижкой, она излучала откровенную уверенность в себе, а в руке держала черный портфель.
Лисбет сразу обратила внимание, что у женщины такие же глаза, как у Микаэля Блумквиста.
– Привет, Лисбет. Меня зовут Анника Джаннини, – сказала посетительница. – Ты позволишь мне войти?
Лисбет равнодушно созерцала ее. Ей вдруг совершенно расхотелось встречаться с сестрой Микаэля Блумквиста, и она пожалела, что не отвергла ее предложение.
Выглядела Лисбет Саландер отталкивающе – голова была сплошь обмотана бинтами, вокруг глаз расплылись огромные пурпурные синяки и кровоподтеки.
– Я бы хотела прежде всего уточнить: действительно ли ты хочешь, чтобы я стала твоим адвокатом, – заговорила Анника Джаннини. – Обычно я принимаю участие только в гражданских делах, чаще всего защищая интересы женщин, которых изнасиловали или избили. Я не адвокат по уголовным делам. Но я детально изучила твое дело и хочу представлять твои интересы, если мне представится такая возможность. Должна также добавить, что Микаэль Блумквист – мой брат; наверное, тебе это уже известно. И что они с Драганом Арманским взялись оплачивать мою работу.
Она сделала паузу, но, поскольку никакой реакции со стороны потенциальной клиентки не последовало, продолжила:
– Если ты согласна, я буду действовать в твоих интересах. Подчеркиваю, не в интересах своего брата или Арманского. В судебных и уголовных делах мне будет также помогать твой бывший опекун Хольгер Пальмгрен. Он молодчина; даже выкарабкался из больничной койки ради того, чтобы тебе помочь.
– Пальмгрен? – переспросила Лисбет Саландер.
– Да.
– Ты с ним встречалась?
– Да. Он будет моим консультантом.
– Как он себя чувствует?
– Он чертыхается, но, как ни странно, кажется, нисколько за тебя не волнуется.
Лисбет улыбнулась кривой улыбкой – впервые после того, как попала в Сальгренскую больницу.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Анника.
– Как мешок с дерьмом, – ответила Саландер.
– О’кей. Ты хочешь, чтобы я была твоим адвокатом? Арманский с Микаэлем оплатят мою работу…
– Нет.
– Что ты имеешь в виду?
– Платить я буду сама. Я не возьму ни гроша от Арманского и Калле Блумквиста. Правда, я смогу заплатить тебе, только когда получу доступ к Интернету.
– Хорошо. Когда дойдет до дела, мы решим этот вопрос; да и основную часть моего гонорара все равно оплатит государство. Значит, ты согласна, чтобы я представляла твои интересы?
Лисбет кивнула.
– Хорошо. Тогда для начала я передам сообщение от Микаэля. Он выражается загадочно, но говорит, ты поймешь, что он имеет в виду.
– Вот как?
– Он говорит, что в основном рассказал мне все, за исключением нескольких вещей. Это касается, во‑первых, тех твоих способностей, которые он обнаружил в Хедестаде.
Микаэлю известно, что у меня фотографическая память… и что я хакер. Об этом он умолчал.
– О’кей.
– Во‑вторых, CD-диск. Не знаю, на что намекает мой брат, но он говорит, что тебе решать, захочешь ты рассказать мне об этом или нет. Ты понимаешь, что он имеет в виду?
Диск со сценами, как Бьюрман меня насилует.
– Да.
– О’кей…
Анника вдруг осеклась.
– Я немного сердита на брата. Хотя он сам меня нанял, он делится со мной только тем, что сам считает нужным. Ты тоже намерена скрывать от меня разные вещи?
Лисбет задумалась.
– Не знаю.
– Нам с тобой придется многое обсудить. Сейчас я не могу остаться, чтобы толком поговорить, поскольку через сорок пять минут у меня назначена встреча с прокурором Агнетой Йервас. Мне просто нужно было убедиться в том, что ты действительно хочешь воспользоваться моими услугами. Кроме того, я должна тебя проинструктировать.
– Вот как.
– Инструкция заключается в следующем. В мое отсутствие ты не должна говорить полиции ни слова, о чем бы тебя ни спрашивали. Даже если они станут тебя провоцировать и обвинять в разных проступках. Ты можешь мне это обещать?
– Запросто, – сказала Лисбет Саландер.
После напряженного понедельника Эверт Гульберг так устал, что на следующее утро проснулся только в девять часов – почти на четыре часа позднее обычного. Он пошел в ванную, умылся и почистил зубы, потом довольно долго изучал в зеркале свое лицо, после чего выключил свет и стал одеваться, достав из коричневого портфеля последнюю чистую рубашку и галстук с коричневым рисунком.
Спустившись к завтраку, Гульберг выпил чашку черного кофе и съел тост из белого хлеба с кусочком сыра и ложкой апельсинового джема. Потом выпил большой стакан минеральной воды.
Затем он отправился в холл гостиницы и позвонил из телефонной кабинки на мобильный телефон Фредрика Клинтона.
– Это я. Как обстановка?
– Обстановка непростая.
– Фредрик, как ты справляешься?
– Вполне себе справляюсь. У меня такое впечатление, что прошлое вернулось… Жаль только, что Ханса фон Роттингера нет в живых. Он лучше меня планировал операции.
– Вы с ним всегда были на равных и могли в любой момент заменить друг друга. Что вы частенько и делали.
– Я имею в виду интуицию. Он в этом плане всегда был сильнее.
– Какие новости?
– А Сандберг оказался малый не промах. Мы подключили нештатного сотрудника – Мортенссона. Он выполняет самые разные поручения. Мы уже прослушиваем домашний и мобильный телефоны Блумквиста. Сегодня будем заниматься телефонами Джаннини и «Миллениума». Сейчас изучаем планы офисов и квартир. В самое ближайшее время мы намерены туда проникнуть.
– Ты должен сперва вычислить, где находятся все копии…
– Я уже сделал это. Нам очень повезло. Анника Джаннини сегодня в десять утра позвонила Блумквисту и спросила его как раз о том, сколько всего копий на руках. Из разговора стало ясно, что у Микаэля Блумквиста всего одна. Бергер сняла с отчета копию, но переправила ее Бублански.
– Что ж, отлично. Нам нельзя терять ни минуты.
– Знаю. Но действовать надо одновременно и в разных направлениях. Если мы не изымем все копии отчета Бьёрка разом, то у нас ничего не получится.
– Согласен.
– Задача немного усложнилась, поскольку Джаннини утром уехала в Гётеборг. Я отправил следом за ней команду внештатных сотрудников. Они уже вылетели.
– Хорошо.
Гульберг не мог сообразить, что бы еще сказать, и сделал долгую паузу.
– Спасибо, Фредрик, – сказал он наконец.
– И тебе спасибо. Гораздо веселее заниматься делом, чем сидеть в ожидании почки. Которая до меня так и не дойдет.
Они попрощались. Гульберг расплатился за гостиницу и вышел на улицу. Все сдвинулось с мертвой точки, и главное теперь – не совершить промаха.
Он дошел до гостиницы «Парк Авеню-отель», где попросил разрешения воспользоваться факсом и отправил письма, сочиненные накануне в поезде. Из гостиницы, в которой он останавливался, он решил факсы не посылать. Затем Гульберг вышел на Авеню и решил поймать такси. Здесь он остановился возле урны и разорвал на кусочки снятые с писем фотокопии.
Анника Джаннини беседовала с прокурором Агнетой Йервас пятнадцать минут. Ей нужно было узнать, какие обвинения прокурор намерена выдвинуть против Лисбет Саландер. Но судя по всему, Йервас и сама не знала, как сложатся события.
– Пока я ограничусь тем, что задержу ее за нанесение тяжкого вреда здоровью или за попытку убийства. Я имею в виду удар топором, который Лисбет Саландер нанесла своему отцу. А вы наверняка сошлетесь на право на необходимую оборону.
– Вполне возможно.
– Но, честно говоря, больше всего меня сейчас интересует убийца полицейского Нидерман.
– Понимаю.
– Я связалась с генеральным прокурором. Сейчас речь идет о том, чтобы передать все обвинения против вашей клиентки в прокуратуру в Стокгольме и объеди