– Мы разбираемся с ограблением мини-маркета в Сунне, которое произошло две недели назад.
Служба государственной безопасности, разумеется, не расследовала ограбления продовольственных магазинов – подобная базовая деятельность входила в компетенцию полиции. Моника возглавляла группу из пяти сотрудников Отдела защиты конституции, которая занималась анализом политической преступности.
В своей работе они главным образом пользовались несколькими компьютерами, подсоединенными к базе происшествий, которую составляла полиция. По большому счету любое заявление, зафиксированное в каком-нибудь полицейском округе Швеции, попадало в базу данных, которой распоряжалась Фигуэрола.
Компьютеры были снабжены специальными программами, которые автоматически сканировали каждый полицейский отчет, реагируя на триста десять специфических слов, таких как, например, «черномазый», «скинхед», «свастика», «иммигрант», «анархист», «хайль», «нацист», «национал-демократ», «предатель», «жидовская шлюха» или «любитель негров». Компьютер сигнализировал, если в полицейском отчете встречалось подобное ключевое слово, и сотрудники группы сразу извлекали и изучали соответствующий отчет. В зависимости от контекста, они могли затем инициировать предварительное следствие и дальнейшее расследование.
Отдел защиты конституции каждый год публиковал отчет под названием «Угрозы государству и его безопасность», который являлся единственным источником надежной статистики политической преступности. Статистика строилась исключительно на заявлениях в местные органы полиции.
В случае с ограблением мини-маркета в местечке Сунне компьютер среагировал на три ключевых слова: «иммигрант», «наплечная нашивка» и «черномазый». Двое молодых мужчин в масках, угрожая пистолетами, ограбили магазин, принадлежавший иммигранту. Они похитили сумму порядка 2780 крон и блок сигарет. Один из грабителей был в короткой куртке с нашивкой в виде шведского флага на плече, а второй неоднократно кричал хозяину магазина: «Чертов черномазый!» – и заставил его лечь на пол.
Всего этого оказалось достаточно, чтобы сотрудники Фигуэролы добились начала предварительного следствия и попытались выяснить, не принадлежат ли грабители к нацистским группировкам провинции Вермланд и не следует ли в таком случае отнести ограбление к преступлениям на почве расизма, поскольку один из грабителей продемонстрировал соответствующие взгляды. Если это подтвердится, то инцидент будет включен в статистический отчет следующего года, который затем будет проанализирован и включен в европейскую статистику, ежегодно составляемую в офисе Евросоюза в Вене. Но могло также выясниться, что грабителями оказались скауты, просто купившие куртку со шведским флагом, и что владельцем магазина по чистой случайности оказался иммигрант, откуда и возникло слово «черномазый». В таком случае группе Фигуэролы пришлось бы вычеркнуть это ограбление из статистики.
– У меня есть для тебя непростое поручение, – сказал Торстен Эдклинт.
– Вот как, – ответила Моника.
– С этой работой ты можешь попасть в опалу, и тогда – конец твоей карьере.
– Понятно.
– Но с другой стороны, если ты справишься с заданием, при удачном раскладе тебе светит серьезное повышение по службе. Я собираюсь перевести тебя в оперативное подразделение нашего отдела.
– Простите, что напоминаю, но в Отделе защиты конституции нет оперативного подразделения.
– В том-то и все дело, – сказал Торстен Эдклинт. – Но отныне такое подразделение есть. Я создал его сегодня утром. В настоящий момент оно состоит из одного-единственного человека. Из тебя.
Моника посмотрела на него с недоверием.
– Задача нашего отдела – охранять конституцию от внутренних угроз, которые обычно представляют собой нацисты или анархисты. А что если угроза конституции исходит от нашей собственной организации? Что нам делать в таком случае?..
Полчаса он пересказывал ей историю, услышанную накануне вечером от Драгана Арманского.
– Но кто – источник этих сведений? – поинтересовалась Фигуэрола.
– Это сейчас неважно. Сфокусируйся на полученной информации.
– Меня только интересует, считаете ли вы источник заслуживающим доверия.
– Я знаком с этим источником много лет и полагаю, что он в высшей степени заслуживает доверия.
– Это звучит… Я даже не знаю, как сказать. Честно говоря, неправдоподобно.
Эдклинт кивнул.
– Напоминает шпионский роман, – сказал он.
– Но какое задание вы хотите мне поручить?
– С этой минуты ты освобождаешься от всех остальных обязанностей. Твоя единственная задача – проверить степень правдивости этой истории. Ты должна либо подтвердить, либо опровергнуть данные утверждения. Докладывать будешь лично мне, и никому больше.
– О, господи, – сказала Моника Фигуэрола. – Теперь я понимаю, что вы имели в виду, говоря, что я могу угодить в немилость.
– Да. Но если эти сведения или даже малая часть этих фактов подтвердится, это будет означать, что мы приблизились к порогу конституционного кризиса, с которым обязаны разобраться.
– С чего мне начать? Как действовать?
– Начинай с самого элементарного. Сперва прочитай отчет, написанный Гуннаром Бьёрком в девяносто первом году. Потом вычисли людей, которые могут следить за Микаэлем Блумквистом. По сведениям моего источника, машина принадлежит некому Йорану Мортенссону, сорока лет, полицейскому, проживающему в Веллингбю на Виттангигатан. Потом надо установить личность второго легавого, которого сфотографировал коллега Микаэля Блумквиста. Вот этого молодого блондина.
– О’кей.
– Затем внимательно изучи биографию Эверта Гульберга. Я о нем никогда не слышал, но мой источник утверждает, что он должен как-то быть связан со Службой безопасности.
– Получается, что кто-то из Беза заказал семидесятивосьмилетнему старику убить шпиона? Я в это не верю.
– Тем не менее придется проконтролировать. Расследование должно проводиться в строжайшей тайне. Прежде чем что-либо предпринять, обязательно информируй меня. Я не хочу, чтобы пошли круги по воде.
– Вы поручаете мне очень серьезное многоступенчатое расследование. Как же я сумею справиться в одиночку?
– Тебе не придется работать в одиночку. Ты должна лишь произвести разведку боем. Если придешь и скажешь, что проверила и ничего не обнаружила, то все прекрасно. А если обнаружишь что-либо подозрительное, то будем решать, что делать дальше.
Обеденный перерыв Моника провела в спортзале полицейского управления – она занималась на силовых тренажерах. Обед, состоявший из черного кофе с бутербродом и фрикаделек со свекольным салатом, Фигуэрола отнесла к себе в кабинет. Там она закрыла дверь, убрала все с письменного стола и принялась читать отчет Гуннара Бьёрка, параллельно жуя бутерброд.
Женщина прочла также приложение к отчету в виде переписки между Бьёрком и доктором Петером Телеборьяном и выписала из отчета все имена и отдельные события, которые следовало проверить. Через два часа она встала и принесла еще кофе из кофейного автомата. Выходя из кабинета, заперла дверь, в соответствии с инструкциями ГПУ/Без.
Первым делом Моника решила проверить регистрационный номер отчета.
Она позвонила в регистратуру и получила ответ, что отчета с таким номером не существует.
Затем Фигуэрола обратилась к архиву СМИ. На сей раз ей повезло. Две вечерние газеты и одна утренняя сообщали о человеке, серьезно пострадавшем во время пожара в машине на Лундагатан в тот самый день 1991 года. Жертвой несчастного случая стал мужчина средних лет, но имя его не упоминалось. В одной из вечерних газет утверждалось, что, по словам свидетеля, машину умышленно подожгла какая-то девочка. Значит, речь шла о той самой зажигательной бомбе, которую Лисбет Саландер метнула в русского агента по фамилии Залаченко. По крайней мере, само происшествие, похоже, действительно имело место.
Гуннар Бьёрк, который значился как автор отчета, тоже существовал в реальности и являлся высокопоставленным должностным лицом отдела по работе с иностранцами, страдал от грыжи межпозвоночного диска и, к сожалению, скончался, совершив суицид.
Отдел кадров так и не смог сообщить, чем занимался Гуннар Бьёрк в 1991 году. Сведения имели гриф секретности даже для сотрудников ГПУ/Без. Впрочем, ситуация вполне стандартная.
То, что Лисбет Саландер в 1991 году проживала на Лундагатан, а последующие два года провела в детской психиатрической клинике Святого Стефана, удалось выяснить сразу. По крайней мере, содержание отчета в этом плане не противоречило реальности.
Психиатра Петера Телеборьяна многие знали, он часто выступал по телевидению. В 1991 году специалист работал в клинике Святого Стефана, а сейчас занимал должность главного врача.
Моника Фигуэрола долго размышляла над отчетом. А потом позвонила заместителю начальника отдела кадров.
– У меня тут возник серьезный вопрос, – сказала она.
– Какой?
– Мы в Отделе защиты конституции проводим исследование, и нам нужны кое-какие сведения о психической стабильности и общем психическом здоровье. Необходимо проконсультироваться с психиатром или другим специалистом, имеющим право доступа к секретной информации. Мне рекомендовали доктора Петера Телеборьяна, и я хотела бы знать, могу ли к нему обратиться.
Прошло несколько минут, прежде чем она получила ответ.
– Доктор Петер Телеборьян несколько раз привлекался у нас в качестве внештатного консультанта. Он имеет допуск к секретным материалам, и вы можете в общих чертах обсудить с ним засекреченную информацию. Но для того, чтобы обратиться к нему, вы должны выполнить бюрократическую процедуру: получить согласие своего начальника и послать формальный запрос на разрешение проконсультироваться с доктором Петером Телеборьяном.
Моника даже слегка вздрогнула. Она разведала то, что могло быть известно лишь очень ограниченному кругу лиц: Петер Телеборьян имел дела с ГПУ/Без. Тем самым достоверность отчета хотя бы частично подтверждалась.