Она опять ответила кивком.
Юнассон достал стетоскоп и ненадолго прижал его к собственной руке, чтобы согреть. Потом сел на край кровати, расстегнул ее ночную рубашку, послушал сердце и измерил пульс. Затем попросил ее наклониться вперед, приставил стетоскоп к спине и послушал легкие.
– Покашляй.
Лисбет покашляла.
– О’кей. Можешь застегнуть рубашку. С точки зрения медицины, ты идешь на поправку.
Саландер кивнула. Она ожидала, что теперь он встанет и пообещает заглянуть через несколько дней, но Юнассон остался сидеть и довольно долго молчал, казалось, над чем-то размышляя.
Лисбет терпеливо ждала.
– Знаешь, почему я стал врачом? – вдруг спросил он.
Она покачала головой.
– Я вырос в рабочей семье. Мне всегда хотелось стать врачом. В детстве я собирался быть психиатром. Я был очень продвинутым.
Как только он упомянул слово «психиатр», Лисбет вдруг посмотрела на него с пристальным вниманием.
– Но я не был уверен, что смогу осилить занятия. Сразу после окончания гимназии я выучился на сварщика и около года проработал в этом качестве.
Он кивнул, словно в знак подтверждения своих слов.
– Я считал, что было бы неплохо иметь что-то в запасе на случай, если мне не удастся завершить медицинское образование. Между сварщиком и врачом немало общего. И тому, и другому приходится что-то чинить. Вот теперь я работаю в Сальгренской больнице и сшиваю таких, как ты.
Она нахмурила брови – уж не подтрунивает ли он над ней? Но доктор выглядел совершенно серьезно.
– Лисбет… я хотел бы знать…
Он замолчал, и очень надолго.
Саландер уже готова была спросить, что ему надо, но сдержалась и терпеливо ждала.
– Я хотел бы знать, не рассердишься ли ты, если я попрошу разрешения задать тебе личный вопрос. Я хочу задать его как частное лицо. То есть не как врач. Я не стану записывать твой ответ и обещаю ни с кем его не обсуждать. Если не захочешь, можешь не отвечать.
– Но что именно?
– Это бестактный и очень личный вопрос.
Она посмотрела ему в глаза.
– С тех пор как тебя в двенадцать лет заперли в больнице Святого Стефана в Уппсале, ты даже не отвечаешь, когда какой-нибудь психиатр пытается с тобой поговорить. Но почему?
Глаза Лисбет Саландер потемнели. Пару минут она просто смотрела на Андерса Юнассона ничего не выражающим взглядом и молчала.
– Но почему это тебя интересует? – в конце концов спросила она.
– Честно говоря, я и сам толком не знаю. Думаю, что я пытаюсь кое в чем разобраться.
Она сжала губы.
– Я не разговариваю с психиатрами, потому что они никогда не слушают то, что я говорю.
Андерс Юнассон кивнул и внезапно рассмеялся.
– О’кей. Скажи мне, а что ты думаешь о Петере Телеборьяне?
Андерс Юнассон произнес это имя так неожиданно, что Лисбет почти вздрогнула. Ее глаза заметно сузились.
– Какого черта ты без конца задаешь вопросы? Что тебе надо?
Ее голос вдруг напрягся и зазвучал как наждак о железо.
Андерс Юнассон наклонился к ней так близко, что почти вторгся на ее личную территорию.
– Потому что… Психиатр по имени Петер Телеборьян, довольно известный и авторитетный врач, за последние дни дважды настойчиво добивался моего разрешения навестить тебя.
Лисбет вдруг почувствовала, как по спине пробежали ледяные мурашки.
– Суд обязал его провести судебно-психиатрическую экспертизу твоего состояния.
– И что же?
– Мне Петер Телеборьян не нравится. Я ему отказал. В последний раз он явился сюда, в отделение, без предупреждения и пытался прорваться к тебе через медсестру.
Лисбет поджала губы.
– Он вел себя нагло и произвел на меня крайне неблагоприятное впечатление. Поэтому я и спрашиваю, что ты о нем думаешь.
На этот раз настала очередь Андерса Юнассона терпеливо дожидаться ответа Лисбет Саландер.
– Телеборьян – подонок, – сказала она под конец.
– Ты испытываешь к нему личную неприязнь?
– Можно сказать и так.
– Я беседовал с одним чиновником; он требовал, чтобы я пропустил к тебе Телеборьяна.
– И что же?
– Я спросил, имеется ли у него медицинское образование, позволяющее оценивать твое состояние, и предложил ему отправиться куда-нибудь подальше. Правда, в более дипломатичных выражениях.
– О’кей.
– Последний вопрос. Почему ты мне все это рассказываешь?
– Но ты же спросил.
– Да. Но ведь я врач и тоже изучал психиатрию. Почему же ты со мной разговариваешь? Значит ли это, что ты доверяешь мне?
Лисбет не ответила.
– Тогда я буду трактовать это именно так. Я хочу, чтобы ты знала: ты – моя пациентка. Следовательно, я действую только в твоих интересах, а не в чьих-то.
Она посмотрела на него с подозрением. Юнассон немного посидел молча, глядя на нее, а потом заговорил в непринужденном тоне:
– С медицинской точки зрения ты более или менее здорова. Тебе требуется еще максимум несколько недель реабилитации. Но, к сожалению, ты уже достаточно поправилась.
– К сожалению?
– Да. – Он улыбнулся. – Ты уже чувствуешь себя хорошо.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что у меня нет никаких законных причин удерживать тебя здесь и, следовательно, прокурор сможет скоро потребовать, чтобы тебя перевезли в следственный изолятор в Стокгольм. Тебе придется дожидаться суда, который состоится через шесть недель. Полагаю, что запрос поступит уже на следующей неделе. А значит, Петеру Телеборьяну представится случай все-таки осмотреть тебя.
Саландер буквально застыла в постели.
Андерс Юнассон рассеянно посмотрел на нее, наклонился и поправил ей подушку. А потом заговорил так, словно просто размышлял вслух:
– У тебя нет ни головной боли, ни повышенной температуры; значит, доктор Эндрин тебя, вероятно, выпишет.
Он внезапно поднялся.
– Спасибо, что поговорила со мной. Я еще зайду к тебе до того, как тебя перевезут.
Он уже дошел до двери, когда Лисбет его окликнула:
– Доктор Юнассон.
Он обернулся к ней.
– Спасибо.
Он еще раз коротко кивнул, а потом вышел и запер дверь.
Лисбет Саландер долго сидела, изучая запертую дверь. Потом улеглась на спину и уставилась в потолок. Вдруг что-то отвлекло ее от мрачных размышлений – она ощутила под затылком что-то твердое. Подняв подушку, Лисбет, к своему изумлению, увидела маленький мешочек, которого там точно не было раньше. Она открыла мешочек и, ничего не понимая, уставилась на карманный компьютер «Палм Тангстен Т3» с зарядным устройством. Потом, присмотревшись, заметила на верхнем крае корпуса маленькую царапину. Ее сердце забилось с удвоенной силой. Это был ее собственный «Палм». Но как он здесь оказался?
Она растерянно перевела взгляд обратно на запертую дверь.
Андерс Юнассон… вот так сюрприз! Она очень разволновалась. Затем быстро включила компьютер и тут же обнаружила, что он защищен паролем.
Лисбет разочарованно уставилась на требовательно мигающий экран. Как же я, черт побери, должна… Потом она заглянула в мешочек и обнаружила на дне свернутую полоску бумаги. Вытряхнув полоску из мешочка, развернула ее и прочла написанную аккуратным почерком строчку.
ТЫ ЖЕ ХАКЕР. ДОГАДАЙСЯ! КАЛЛЕ Б.
Впервые за несколько недель Лисбет рассмеялась. Вот и расплата за старые обиды… Она задумалась на несколько секунд, потом взяла стилус и написала комбинацию цифр 9277, что на клавиатуре соответствовало буквам WASP – ее прозвищу «Оса». Именно этот код Калле Чертову Блумквисту потребовалось разгадать, когда он без приглашения явился в ее квартиру на Фискаргатан и отключал охранную сигнализацию.
Не сработало.
Она попробовала 52553, что соответствовало буквам KALLE.
Тоже не сработало. Поскольку Калле Чертов Блумквист, вероятно, предполагал, что она будет пользоваться компьютером, то явно выбрал какой-то простой пароль. Подписался он «Калле», хотя обычно ненавидел это имя. Лисбет немного поразмыслила над ассоциациями. Это должно быть тоже оскорбление. Потом набрала 63663, что соответствовало слову PIPPI[45].
Компьютер послушно запустился.
На экране возник смайлик со словесным пузырем:
Ну вот – а ведь оказалось довольно просто. Предлагаю тебе кликнуть на сохраненные документы.
Она немедленно нашла стоявший первым в очереди документ «Привет, Салли», кликнула на него и прочла:
Прежде всего – это только между нами. Твой адвокат, то есть моя сестра Анника, понятия не имеет о том, что у тебя есть доступ к компьютеру. Так что смотри, не проболтайся.
Не знаю, насколько ты понимаешь, что происходит за запертой дверью твоей палаты, но, как ни странно (вопреки твоему характеру), тебе помогают несколько дураков, которые лояльны к тебе. Когда все закончится, я собираюсь основать общественную организацию, которую намерен назвать «Рыцари дурацкого стола». Единственной целью организации будет собираться на ежегодный ужин, чтобы развлекаться и всячески ругать тебя. (Нет, тебя, конечно, никто не собирается приглашать.)
Ну, ладно. Ближе к делу. Анника готовится к судебному процессу. Проблема заключается лишь в том, что она, работая на тебя, соблюдает идиотский принцип неприкосновенности частной жизни, как это ни глупо. А значит, она даже мне не рассказывает, о чем вы с ней беседуете, и в данной ситуации это нам несколько мешает. К счастью, она, разумеется, хотя бы прислушивается к поступающей информации.
Нам с тобой обязательно нужно пообщаться.
Не пользуйся моим электронным адресом. Может, я и ненормальный, но у меня есть веские основания подозревать, что мою почту читаю не только я. Если захочешь что-нибудь передать, заходи на Yahoo «Stolliga_Bordet»[46]. Имя: Pippi, пароль: p9i2p7p7i.
Лисбет дважды прочитала письмо и еще раз озадаченно посмотрела на карманный компьютер. После периода полного компьютерного целибата у нее начинался киберабстинентный синдром. Интересно, каким местом думал Калле Чертов Блумквист, когда протаскивал к ней компьютер – он позабыл, что для выхода в Сеть ей потребуется мобильный телефон…