Фигуэрола увидела женщину лет тридцати пяти, с темными, коротко стриженными волосами, в темных джинсах и черной куртке. Как только она немного спустилась с горы, Моника распахнула дверцу машины и побежала к Бреннчюркагатан. Мужчины в комбинезоне видно не было. В следующую секунду от тротуара отъехал фургон «тойота». Фигуэрола увидела мужчину в полупрофиль и запомнила номер машины. Даже если бы она и не запомнила номер, мужчину все равно удалось бы отследить: по бокам фургона располагался рекламный баннер «Ларс Фаульссон. Замки и ключи», и рядом – номер телефона.
Моника не бросилась бегом к машине, чтобы последовать за «тойотой», а пошла обратно спокойно и поднялась на гору как раз вовремя, чтобы увидеть, как женщина с камерой заходит в подъезд Микаэля Блумквиста.
Сев в машину, Фигуэрола записала номер фургона и телефона фирмы Ларса Фаульссона, потом почесала в затылке. Вокруг места, где живет Микаэль Блумквист, сгущается какая-то мистика. Моника подняла взгляд и посмотрела на крышу его дома. Она уже знала, что квартира располагается в мансарде, но по чертежам из городского управления жилищного строительства установила, что она находится с другой стороны дома и выходит окнами на пролив Риддарфьерден и Старый город. Эксклюзивное место жительства в знаменитом старинном квартале. Может, он хвастливый выскочка?
Через девять минут женщина с камерой вышла из подъезда. Вместо того чтобы снова подняться в гору, к Тавастгатан, она продолжила спускаться и свернула направо в переулок Прюссгренд.
Если у нее там припаркована машина, все пропало. Если же она пойдет пешком, то выйти из «котлована» сможет только одним путем – поднявшись по Бреннчюркагатан, около переулка Пустегренд, ближе к Шлюзу.
Фигуэрола вышла из машины, свернула налево по Бреннчюркагатан в сторону Шлюза. Она уже почти дошла до Пустегренд, когда ей навстречу вывернула женщина с камерой. Удача. Моника проследовала за ней мимо отеля «Хилтон» к площади Сёдермальмсторг, перед Городским музеем, возле Шлюза. Женщина спешила и не смотрела по сторонам. Фигуэрола держалась метров на тридцать сзади. У Шлюза женщина зашла в вестибюль метро, и Моника ускорила шаг, но остановилась, увидев, что та вместо дверей метро вошла в газетный киоск.
Пока женщина стояла в очереди, Фигуэрола ее разглядывала. Около 170 сантиметров ростом, на вид довольно спортивная. Обута в кроссовки. Когда она встала перед продавцом, у Моники вдруг возникло ощущение, что перед ней сотрудник полиции. Женщина купила коробочку жевательного табака Catch Dry, вышла обратно на площадь Сёдермальмсторг и свернула направо, перейдя через улицу Катаринавеген.
Фигуэрола двинулась следом. Она была почти уверена, что женщина ее не заметила. Та скрылась за углом, и Моника поспешила за ней, отставая метров на сорок.
Завернув за угол, она обнаружила, что женщина бесследно исчезла. Моника остановилась в полной растерянности. Дьявол. Она медленно пошла мимо ворот, потом ее взгляд упал на вывеску. «Милтон секьюрити».
Фигуэрола кивнула сама себе и вернулась обратно на Бельмансгатан.
Она поехала на Гётгатан, где располагалась редакция «Миллениума», и следующие полчаса кружила по улицам вокруг редакции, но машины Мортенссона так и не увидела. К обеду Моника вернулась в полицейское управление и следующие полчаса провела в спортзале, занимаясь силовыми упражнениями.
– У нас возникла проблема, – сказал Хенри Кортес.
Малин Эрикссон и Микаэль Блумквист оторвали взгляды от досье на Залаченко. Была половина второго дня.
– Садись, – сказала Малин.
– Речь идет о фирме «Витавара АБ», которая производит унитазы во Вьетнаме и продает их по тысяче семьсот крон за штуку.
– Вот как… В чем же состоит проблема? – поинтересовался Микаэль.
– Фирма «Витавара АБ» оказалась дочерним предприятием компании «СвеаБюгг АБ».
– Вот оно что. Это ведь довольно крупная компания.
– Да. Председателя правления зовут Магнус Боргшё, и он председатель-профессионал. Он, в частности, является также председателем правления «Свенска моргонпостен» и владеет примерно десятью процентами акций «Свенска моргонпостен».
Микаэль внимательно посмотрел на Хенри Кортеса.
– Ты уверен?
– Уверен. Шеф Эрики Бергер – отпетый мерзавец, использующий во Вьетнаме детский труд.
– Вот это да, – произнесла Малин Эрикссон.
Около двух часов дня ответственный секретарь редакции Петер Фредрикссон постучался в стеклянную клетку Эрики Бергер. Он явно был чем-то расстроен.
– В чем дело?
– Мне немного неловко. Одна из сотрудниц редакции получила от вас сообщения.
– От меня?
– Вот именно.
– И что же?
Он протянул ей несколько листов формата А4 с распечаткой электронных сообщений, адресованных Эве Карлссон, двадцатишестилетней временной сотруднице отдела культуры. Отправителем значилась «erikaberger@smpost.se».
Эва, любимая. Я хочу ласкать тебя и целовать твою грудь. Страсть переполняет меня, и я ничего не могу с собой поделать. Прошу тебя ответить на мои чувства. Мы можем встретиться? Эрика.
Эва Карлссон не ответила на первый мейл.
В последующие дни она получила еще два послания.
Дорогая, любимая Эва. Умоляю, не отвергай меня. Я буквально схожу с ума от желания. Хочу видеть тебя обнаженной. Ты должна стать моей. Тебе будет со мной хорошо. Ты не пожалеешь. Я покрою поцелуями каждый сантиметр твоей обнаженной кожи, твою прекрасную грудь, твою нежную пещеру. Эрика.
Эва. Почему ты не отвечаешь? Не бойся меня. Не отталкивай меня. Ты ведь уже не невинна и понимаешь, о чем идет речь. Я хочу заниматься с тобой сексом и щедро тебя вознагражу. Если ты будешь добра ко мне, то и я отплачу тебе добром. Ты спрашивала о возможности продления работы в газете. В моей власти ее продлить и даже превратить временную ставку в постоянную. Давай встретимся сегодня вечером в 21.00 в гараже, около моей машины. Твоя Эрика.
– Вот оно что, – сказала Эрика Бергер. – И ее, конечно, интересует, действительно ли я пристаю к ней с этими непристойными предложениями?
– Не совсем… Я хочу сказать…
– Петер, выкладывайте начистоту.
– Она, похоже, не поверила в то, что вы автор первого мейла. Во всяком случае, она очень удивилась. Но потом решила, что это полная чушь и не в вашем стиле, и теперь…
– И теперь?
– Она считает ситуацию крайне щепетильной и не знает, что ей делать. К тому же она вам симпатизирует, вы ей нравитесь… как руководитель. Поэтому она и пришла ко мне за советом.
– Понятно. И что вы ей сказали?
– Я сказал, что кто-то подделал ваш адрес и теперь преследует ее. Или, возможно, вас обеих. И я обещал поговорить с вами.
– Спасибо. Будьте добры, пришлите ее ко мне через десять минут.
Эрика принялась составлять текст совершенно особого сообщения.
Я вынуждена информировать вас об инциденте. Один из сотрудников «Свенска моргонпостен» получил по электронной почте несколько писем, отправленных от моего имени и содержащих грубые сексуальные домогательства. Лично я тоже получила сообщения вульгарного содержания от отправителя, использующего адрес «Свенска моргонпостен», который начинается на «centralred». В «Свенска моргонпостен», как известно, такого адреса не существует.
Я проконсультировалась с начальником технического отдела. Он сообщил, что адрес отправителя легко подделать. Как именно это делается, я не имею понятия, но в Интернете якобы имеются сайты, позволяющие фальсифицировать мейлы. Я с сожалением вынуждена констатировать, что подобному занятию предается какой-то психопат.
Я хочу знать, не получал ли еще кто-нибудь из сотрудников подобные электронные послания. В таком случае прошу незамедлительно обратиться к ответственному секретарю редакции Петеру Фредрикссону. Если подобные шутки будут продолжаться, нам придется заявить обо всем в полицию.
Она распечатала один экземпляр, а затем отослала мейл коллективной рассылкой всем сотрудникам концерна «Свенска моргонпостен».
В ту же минуту в дверь постучала Эва Карлссон.
– Здравствуйте, садитесь, – сказала Эрика. – Я слышала, что вы получили от меня электронные письма.
– Ой, я и не думала, что их посылали вы.
– Тридцать секунд назад вы, во всяком случае, получили письмо от меня. Это сообщение я написала собственноручно и разослала всем сотрудникам.
Она протянула Эве Карлссон распечатанную копию.
– О’кей. Я понимаю, – сказала та.
– Я сожалею, что кто-то избрал вас мишенью для этой недостойной кампании.
– Вы не должны просить прощения за трюки какого-то психопата.
– Мне просто хочется убедиться в том, что вы больше не считаете, будто я имею отношение к этим письмам.
– А я вовсе и не думала, что их посылаете вы.
– Что ж, и на том спасибо, – улыбнулась Эрика.
Остаток дня Моника Фигуэрола посвятила сбору информации. Для начала она заказала паспортную фотографию Ларса Фаульссона, чтобы убедиться, что именно его видела в компании Йорана Мортенссона. Потом заглянула в реестр осужденных за уголовные преступления – и сразу получила результат.
Ларс Фаульссон, сорока семи лет, известный под кличкой Фалун, начинал свою карьеру в семнадцатилетнем возрасте с угона автомобилей. В 1970‑х и 1980‑х годах его дважды арестовывали и осуждали за кражи со взломом и за сбыт краденого. В первый раз Фаульссона приговорили к небольшому тюремному заключению, а во второй раз – к трем годам тюрьмы. В то время его считали up and coming[57] – восходящей звездой криминальной среды, и он допрашивался по подозрению еще как минимум в трех преступлениях, одним из которых было довольно запутанное и получившее широкую огласку ограбление сейфа в универмаге Вестероса. Выйдя на свободу в 1984 году, он взялся за ум – или, по крайней мере, не совершал больше