преступлений, за которые его арестовывали бы и выносили бы приговор. Фалун переквалифицировался в слесаря-специалиста по замкам и в 1987 году основал собственную фирму «Ларс Фаульссон. Замки и ключи», зарегистрированную по одному из адресов на площади Норртулль.
Установить личность неизвестной женщины, фотографировавшей Мортенссона с Фаульссоном, оказалось проще, чем предполагала Моника. Она просто позвонила в службу информации «Милтон секьюрити» и объяснила, что ищет их сотрудницу, с которой какое-то время назад встречалась, но забыла, как ее зовут. Зато она могла ее подробно описать. Монике сообщили, что это похоже на Сусанн Линдер, и переключили телефон на нее. Когда Сусанн Линдер ответила, Фигуэрола извинилась, сказав, что, вероятно, ошиблась номером, и повесила трубку.
Она заглянула в реестр записи актов гражданского состояния и выяснила, что в Стокгольмском лене имеется восемнадцать женщин по имени Сусанн Линдер. Три из них находились в возрасте тридцати пяти лет. Одна проживала в Норртелье, одна – в Стокгольме и одна – в Накке. Моника заказала их паспортные фотографии и сразу определила, что та Сусанн Линдер, которую она видела на Бельмансгатан и за которой шла по пятам, была зарегистрирована в Накке.
Наконец она подвела итоги работы за день в служебной записке и отправилась к Торстену Эдклинту.
Около пяти часов Микаэль Блумквист поморщился и отодвинул от себя папку с материалами Хенри Кортеса. Кристер Мальм уткнулся в распечатку статьи Хенри – он прочитал ее уже четыре раза. Сам Кортес сидел на диване в кабинете Малин Эрикссон, изображая жертву.
– Кофе, – сказала Малин и поднялась.
Вскоре она вернулась с четырьмя кружками и кофейником.
Микаэль вздохнул.
– Статья просто чертовски хороша, – сказал он. – Первоклассное исследование, все подтверждено документами. Отличная драматургия, главный герой – bad guy, который всю дорогу надувает честных шведских квартиросъемщиков, впрочем, не нарушая букву закона, но настолько жаден и туп, что размещает заказы во Вьетнаме на предприятии, использующем детский труд.
– К тому же статья хорошо написана, – добавил Мальм. – На следующий день после того, как мы ее опубликуем, Боргшё станет персоной нон грата в шведской экономике. Телевидение ухватится за этот текст, и Боргшё займет достойное место рядом с директорами «Скандии» и другими аферистами. Настоящая горячая новость от «Миллениума». Хенри, ты просто молодец.
Микаэль кивнул.
– И все же ситуация с Эрикой – настоящая ложка дегтя в бочке с медом, – сказал он.
Кристер кивнул.
– А в чем, собственно, проблема? – спросила Малин. – Ведь не Эрика занимается аферами. Мы имеем полное право заинтересоваться деятельностью любого председателя правления, даже если он, по чистой случайности, является ее начальником.
– В том-то и дело, что это очень серьезная проблема, – сказал Микаэль.
– Эрика Бергер никуда отсюда не ушла, – продолжил Мальм. – Она владеет тридцатью процентами «Миллениума» и до сих пор заседает у нас в правлении. К тому же является председателем до тех пор, пока мы на следующем собрании правления не изберем Харриет Вангер, а это будет не раньше августа. Эрика работает в «Свенска моргонпостен», где она тоже входит в правление… И именно их председателя мы собираемся пригвоздить к позорному столбу.
Повисла мрачная тишина.
– Что же нам, черт возьми, делать? – спросил Хенри. – Снимать статью?
Микаэль посмотрел Кортесу прямо в глаза.
– Нет, Хенри. Мы не будем снимать статью. Мы в «Миллениуме» не привыкли пасовать перед трудностями. Но нам придется заняться кое-какой черной работой. Мы не можем просто так взять и ошарашить Эрику своей публикацией.
Мальм кивнул и поднял палец.
– Мы ставим Эрику перед жестким выбором. Ей придется либо продавать акции и немедленно уходить из правления «Миллениума», либо, при самом худшем раскладе, она потеряет работу в «Свенска моргонпостен». В любом случае она окажется перед неразрешимым конфликтом интересов. Честно говоря, Хенри… Я согласен с Микаэлем, что мы должны опубликовать статью, но возможно, нам придется передвинуть ее в следующий номер.
Блумквист кивнул.
– Поскольку мы тоже оказались перед трудным выбором, – сказал он.
– Хотите, я ей позвоню? – предложил Кристер.
– Нет, – ответил Микаэль. – Я сам ей позвоню и договорюсь о встрече. Скажем, сегодня вечером.
Торстен Эдклинт внимательно слушал Монику Фигуэролу. Она описывала цирковое шоу, которое развернулось вокруг дома Микаэля Блумквиста на Бельмансгатан. Он почувствовал, что почва потихоньку начинает ускользать у него из-под ног.
– Значит, сотрудник ГПУ/Без вошел в подъезд Микаэля Блумквиста вместе с бывшим взломщиком сейфов, который переквалифицировался в слесаря – специалиста по замкам…
– Именно так.
– И что же они делали на лестнице, по-твоему?
– Я этого не знаю. Но они отсутствовали целых сорок девять минут. Можно, разумеется, предположить, что Фаульссон вскрыл дверь и Мортенссон провел это время в квартире Блумквиста.
– А что они там, по-твоему, могли бы делать?
– Если б они устанавливали подслушивающую аппаратуру, то на это понадобилась бы всего минута. Значит, Мортенссон, вероятно, рылся в бумагах Блумквиста. Или искал еще что-то, что держится дома.
– Но ведь Блумквист уже предупрежден… Они ведь уже украли у него из дома отчет Бьёрка.
– В том-то и дело. Журналист знает, что за ним следят, а теперь и сам следит за своими преследователями. Он держится очень хладнокровно.
– Что ты имеешь в виду?
– Блумквист явно что-то замышляет. Он собирает информацию и намерен предать действия Йорана Мортенссона огласке. Это единственное объяснение.
– А потом появилась эта Линдер…
– Сусанн Линдер, тридцать четыре года, проживает в Накке. Раньше работала в полиции.
– В полиции?
– Она окончила школу полиции и шесть лет проработала в группе Сёдермальма. Потом внезапно уволилась, без видимых причин. Несколько месяцев оставалась безработной, а потом поступила в «Милтон секьюрити».
– Драган Арманский, – задумчиво сказал Эдклинт. – Сколько времени она провела в доме?
– Девять минут.
– И чем она занималась?
– Я могу только предполагать. Раз она фотографировала Мортенссона с Фаульссоном, то, скорее всего, собирает на них компромат. Это означает, что охранное предприятие «Милтон секьюрити» сотрудничает с Блумквистом и установило камеры наблюдения у него в квартире или на лестнице. Возможно, она заходила, чтобы снять с камер информацию.
Эдклинт вздохнул. История Залаченко казалась ему чересчур запутанной и начинала его раздражать.
– Ладно. Спасибо. Иди домой. Мне надо это обдумать.
Моника Фигуэрола отправилась в тренажерный зал на площади Сант-Эриксплан и занялась спортом.
Микаэль Блумквист позвонил Эрике Бергер в «Свенска моргонпостен» с синего резервного телефона Т10.
В этот момент Эрика проводила совещание, на котором обсуждала с редакторами, как подавать статью о международном терроризме.
– Привет! Подожди секунду… – Она прикрыла трубку рукой и огляделась. – Думаю, мы все обсудили.
Оставшись в стеклянной клетке одна, Бергер вернулась к разговору с Микаэлем.
– Привет, Микаэль. Прости, что не сразу отвечаю. У меня работы выше крыши, мне приходится вникать в тысячу вещей…
– Я тоже, собственно, не сижу сложа руки, – сказал Микаэль.
– Как продвигается история Саландер?
– Все хорошо. Но я звоню не по этому поводу. Мне нужно с тобой встретиться. Сегодня вечером.
– Я бы с удовольствием, но мне придется торчать тут до восьми. И я смертельно устала. Я на ногах уже с шести утра.
– Рикки… Сейчас речь идет не о наших сексуальных играх. Мне необходимо с тобой поговорить. Это важно.
Эрика на секунду замолчала.
– В чем дело?
– Ничего хорошего. Но поговорим при встрече.
– О’кей. Я буду у тебя дома около половины девятого.
– Нет, не у меня дома. Это долгая история, но моя квартира еще какое-то время будет на карантине. Приходи в «Котелок Самира», выпьем пива.
– Я за рулем.
– Хорошо. Тогда выпьем легкого пива.
В половине девятого в кафе Эрика Бергер зашла в кафе «Котелок Самира». Она была раздражена, ибо не могла себе простить, что ни разу даже не позвонила Микаэлю с того дня, как ушла в «Свенска моргонпостен». Но она никогда не чувствовала себя настолько заваленной делами, как сейчас.
Микаэль Блумквист уже сидел за столиком в углу. Он помахал ей рукой. Увидев его, Эрика застыла. На секунду Микаэль показался ей чужим, и она почувствовала, что смотрит на него другими глазами.
Кто это?.. Господи, как я устала…
Потом он встал и поцеловал ее в щеку. До нее наконец дошло, что несколько недель она даже не вспоминала о нем и безумно по нему соскучилась. Неужели все, что с ней происходило в «Свенска моргонпостен», ей просто приснилось и она сейчас проснется на своем диване в «Миллениуме»? Просто невероятно.
– Привет, Микаэль!
– Привет, шеф-редактор. Ты голодна?
– На часах половина девятого. У меня другая система питания.
Но потом Эрика все же обнаружила, что смертельно голодна. Самир принес им меню, и она заказала легкое пиво и маленькую порцию кальмаров с ломтиками картошки. Микаэль заказал себе кус-кус и тоже легкое пиво.
– Ну, и как ты поживаешь? – спросила она.
– Наступили драматические времена. Я по горло завален работой.
– Как дела с Саландер?
– Она – тоже часть моей работы.
– Микке, ты не бойся, я не собираюсь никому выдавать твои секреты.
– Прости, что отвечаю так уклончиво. Понимаешь, я и сам во многом еще не разобрался. Я бы с удовольствием рассказал тебе, но на это уйдет полночи… Как тебе живется в роли шефа «Свенска моргонпостен»?
– Ну, уж точно не так, как в «Миллениуме».
Она немного помолчала.
– Приходя домой, я засыпаю, как свеча, которую загасили. А когда просыпаюсь, у меня перед глазами маячат бюджеты и калькуляции. Мне очень тебя не хватает. Может, пойдем к тебе домой и поспим? На секс у меня нет сил, но я бы с удовольствием свернулась и уснула у тебя под боком.