Эрика Бергер проснулась в семь утра. Она чувствовала себя разбитой, хоть и проспала восемь часов подряд. А Микаэль Блумквист даже не шелохнулся – он крепко спал.
Для начала Эрика включила мобильник и проверила, не пришли ли ей какие-нибудь эсэмэски. Судя по всему, ей одиннадцать раз звонил муж, Грегер Бекман. «Черт побери. Я забыла позвонить…» Она набрала номер и объяснила ему, где находится и почему не приехала домой накануне вечером. Муж разозлился.
– Эрика, никогда так не делай. Ты знаешь, что дело не в Микаэле, но ночью я не мог найти себе места. Я до смерти боялся, что с тобой что-то случилось. Если ты не приезжаешь домой, то должна позвонить и сообщить. О таких вещах не забывают.
Грегер Бекман прекрасно знал, что Микаэль Блумквист – любовник его жены. Он смирился с этим фактом и не возражал против их союза. Но раньше, когда Эрика собиралась остаться у Микаэля, она всегда сперва звонила мужу и объясняла ситуацию. На этот же раз она отправилась в «Хилтон» с единственной мыслью – поспать.
– Прости, – сказала Эрика. – Я вчера просто-напросто была очень измотана.
Он немного поворчал.
– Грегер, пожалуйста, не сердись. У меня сейчас на это нет сил. Обругаешь меня вечером.
Муж немного успокоился, пообещав отругать ее, как только она попадется ему на глаза.
– О’кей. Как там Блумквист?
– Спит… – Она вдруг рассмеялась. – Хочешь верь, а хочешь нет, но мы уснули в течение пяти минут после того, как легли. Такого прежде не бывало.
– Эрика, это уже не смешно. Может, тебе следует сходить к врачу?
После разговора с мужем она позвонила в колл-центр «Свенска моргонпостен» и оставила сообщение для ответственного секретаря редакции Петера Фредрикссона. Она объясняла, что в связи с некоторыми обстоятельствами задерживается и придет позже обычного, а также просила отменить запланированную встречу с сотрудниками отдела культуры.
Потом Эрика нашла свою сумку, извлекла оттуда зубную щетку и отправилась в ванную. А затем вернулась к кровати и разбудила Микаэля.
– Привет, – пробормотал он.
– Привет, – ответила она. – Давай-ка ступай в ванную, мыться и чистить зубы.
– Чего?
Он сел и стал оглядываться с таким растерянным видом, что Эрике пришлось объяснить ему, что он находится в гостинице «Хилтон», возле Шлюза. Микаэль кивнул.
– Так вот. Отправляйся в ванную.
– А для чего?
– А для того, что когда ты оттуда выйдешь, я хочу заняться с тобой сексом.
Он посмотрел на наручные часы.
– И поспеши. У меня в одиннадцать совещание, и мне нужно по крайней мере полчаса на макияж. И по пути на работу еще надо успеть купить чистую майку. У нас остается около двух часов, чтобы наверстать упущенные шансы.
Микаэлю пришлось отправиться в ванную.
Йеркер Хольмберг припарковал «форд» своего отца перед домом бывшего премьер-министра Турбьёрна Фельдина в Осе, около местечка Рамвик, в муниципалитете Хернёсанд. Он вылез из машины и огляделся. Четверг, утренние часы. Моросил дождь, поля уже основательно позеленели. В свои семьдесят девять Фельдин больше активно сельским хозяйством не занимался, и Хольмберга заинтересовало, кто же тогда тут сеет и жнет. Он знал, что за ним наблюдают из кухонного окна, в сельской местности так принято. Он сам вырос неподалеку от Рамвика, рядом с мостом Сандёбрун – в одном из красивейших мест в мире, как считал Йеркер Хольмберг.
Он поднялся на крыльцо и постучал в дверь.
Бывший лидер Партии центра, конечно, постарел, но, похоже, по-прежнему был бодр и полон сил.
– Привет, Турбьёрн! Меня зовут Йеркер Хольмберг. Мы с вами встречались – правда, в последний раз довольно давно. Я – сын Густава Хольмберга, который был депутатом от Партии центра в семидесятых и восьмидесятых годах.
– Привет, Йеркер! Я тебя узнаю. Если не ошибаюсь, ты работаешь полицейским в Стокгольме… В последний раз мы виделись, должно быть, лет десять-пятнадцать назад.
– Думаю, даже больше. Можно мне войти?
Пока Турбьёрн Фельдин наливал кофе, Йеркер уселся за кухонный стол.
– Надеюсь, с твоим отцом все в порядке. С ним ничего плохого не случилось?
– Нет. Отец чувствует себя хорошо и в данный момент чинит крышу на доме.
– Сколько ему сейчас лет?
– Два месяца назад исполнился семьдесят один.
– Вот как, – сказал Фельдин, усаживаясь. – Тогда чем обязан твоему визиту?
Йеркер Хольмберг уставился в окно кухни. Рядом с его машиной появилась сорока и начала изучать землю. Затем он обратился к Фельдину:
– Простите, что свалился на вас как снег на голову, но у меня серьезная проблема. Не исключено, что после нашего с вами разговора я вылечу с работы. Иными словами, я приехал к вам по служебной надобности, но мой шеф – он возглавляет отдел по борьбе с насильственными преступлениями – об этом визите не знает.
– Вот как…
– И если я ничего не предприму, то боюсь, что мое бездействие приведет к совершению грубых противозаконных действий, к тому же повторно.
– Может быть, ты все же сначала все мне объяснишь?
– Речь идет о некоем Александре Залаченко. Он был шпионом русского ГРУ и перебежал в Швецию в день выборов семьдесят шестого года. Здесь ему дали политическое убежище и привлекли к работе на СЭПО. У меня есть основания полагать, что вы в курсе этой истории.
Турбьёрн Фельдин пристально посмотрел на Йеркера.
– Это долгая история, – сказал Хольмберг и начал рассказывать о предварительном следствии, в котором участвовал в последние месяцы.
Эрика Бергер перевернулась на живот, сцепила руки в замок и оперлась о них головой. Внезапно она улыбнулась.
– Микаэль, ты никогда не задумывался о том, что мы с тобой на самом деле законченные психи?
– Интересно, почему же?
– По крайней мере, я. Я все время тебя хочу. Прямо как обезумевшая школьница.
– Вот как.
– А потом мне хочется поехать домой и переспать с мужем.
Микаэль засмеялся.
– Я знаю одного очень толкового врача, – сказал он.
Она ткнула его пальцем в живот.
– Микке, мне начинает казаться, что вся история с переходом в «Свенска моргонпостен» – роковая ошибка.
– Ерунда. Для тебя это великолепный шанс. Если кто и может вдохнуть жизнь в этого монстра, так это только ты.
– Да, возможно. Но в том-то и проблема. «Свенска моргонпостен» производит впечатление трупа. А ты еще вчера вечером добавил мне забот с Магнусом Боргшё… Я вообще не могу понять, что я там делаю.
– Подожди, все утрясется.
– Да. Но ситуация с Боргшё вовсе не внушает оптимизма. Даже не знаю, как распутать этот клубок.
– Я тоже не знаю. Но в конце концов все утрясется.
Эрика немного полежала молча.
– Мне тебя не хватает.
Микаэль кивнул и посмотрел на нее.
– Мне тебя тоже.
– Что нужно для того, чтобы ты перешел в «Свенска моргонпостен» и возглавил там отдел информации?
– Ни за что на свете. Да и разве там не Хольм, или как там его зовут, начальник информационного отдела?
– Да. Но он идиот.
– В этом ты права.
– Ты его знаешь?
– Конечно. В восьмидесятые годы я три месяца временно работал под его началом. Он – жуткое дерьмо, и любит натравливать людей друг на друга. Кроме того…
– Что, кроме того?
– Да, ничего. Не хочу разносить сплетни.
– Расскажи.
– Девушка по имени Улла, которая тоже работала на временной ставке, утверждала, что он приставал к ней с сексуальными домогательствами. Я не знаю, насколько это соответствует действительности. Но профсоюзы даже пальцем не шевельнули, а у нее как раз заканчивался контракт, и ей его не продлили.
Эрика Бергер посмотрела на часы, вздохнула, спустила ноги с кровати и скрылась в ванной комнате. Пока она потом вытиралась и натягивала одежду, Микаэль не двигался с места.
– Я немного еще полежу, – сказал он.
Она поцеловала его в щеку, помахала рукой и исчезла.
Моника Фигуэрола припарковалась в двадцати метрах от машины Йорана Мортенссона на Лунтмакаргатан, около улицы Улофа Пальме. Она видела, как Мортенссон прошел примерно шестьдесят метров к автомату и оплатил стоянку машины, а потом двинулся в сторону Свеавеген.
Моника не успевала оплатить парковку – пока будет платить, он уйдет. Она последовала за Мортенссоном до Кунгсгатан, где он свернул налево и скрылся в здании Кунгсторнет. Фигуэрола выругалась про себя, но выбора не оставалось, и, выждав три минуты, она последовала за ним в кафе. Он сидел на первом этаже и беседовал с каким-то типом лет тридцати пяти, блондином, довольно спортивного вида. Наверняка из полиции, подумала Моника.
В собеседнике Мортенссона она узнала того типа, которого Кристер Мальм сфотографировал 1 мая у кафе «Копакабана».
Моника взяла кофе, села в другом конце зала и открыла газету «Дагенс нюхетер». Свои дела Мортенссон с компаньоном обсуждали тихо, до нее не доносилось ни слова. Достав мобильный телефон, она притворилась, что разговаривает, хотя необходимости в этом не было никакой – никто из мужчин на нее не смотрел. При помощи телефона Моника сделала два снимка, хотя и понимала, что они будут иметь разрешение 72 и, следовательно, окажутся плохого качества, зато пригодятся для доказательства того, что встреча имела место.
Примерно через пятнадцать минут блондин поднялся и покинул кафе. Фигуэрола выругалась про себя. Почему она не осталась снаружи? Она узнала бы его, когда он выходил из здания. Ей хотелось встать и немедленно броситься в погоню, но Мортенссон спокойно сидел на месте, допивая кофе, и Моника предпочла не привлекать к себе внимание преследованием его анонимного компаньона.
Секунд через сорок Мортенссон встал и отправился в туалет. Как только за ним закрылась дверь, Фигуэрола вскочила и твердым шагом вышла на Кунгсгатан. Она прошлась вперед и назад, но блондин уже успел скрыться.
Фигуэрола побежала к перекрестку со Свеавеген, но нигде его не увидела и кинулась в метро. Бесполезно.
Когда Моника вернулась обратно к Кунгсторнет, Мортенссон тоже исчез.