Она знала, что детекторы движения еще не установили на заднем дворе, и бесшумно перемещалась по газону вдоль живой изгороди на границе участка. Фредрикссона на горизонте не было. Сусанн обошла вокруг дома, замерла и внезапно увидела, как он тенью в полумраке скользнул возле студии Грегера Бекмана.
Он понимает, что возвращаться сюда – полный идиотизм. Просто не может себя контролировать.
Фредрикссон присел на корточки и пытался заглянуть через щель в занавесках в комнату, которая примыкала к гостиной. Потом переместился на открытую террасу и стал всматриваться в дом через щель в опущенных жалюзи, рядом с панорамным окном, по-прежнему закрытым фанерой.
Сусанн торжествующе улыбнулась.
Пока он стоял к ней спиной, она проскользнула через двор к углу дома и спряталась у торца за двумя кустами смородины. Сквозь ветки Линдер могла его разглядеть. Фредрикссон со своего места мог наблюдать за холлом и даже фрагментом кухни. Там он, скорее всего, обнаружил что-то интригующее, поскольку двинулся дальше только минут через десять. И оказался рядом с Сусанн.
Когда он обогнул угол дома и прошел мимо нее, Линдер выпрямилась во весь рост и тихо окликнула его:
– Привет, Фредрикссон.
Он резко остановился и обернулся к ней.
Его глаза сверкнули в темноте. Она не могла увидеть его лицо, но услышала, что, потрясенный, он затаил дыхание.
– Мы можем выбрать один из двух вариантов – простой или сложный, – сказала она. – Сейчас мы отправимся к вашей машине и…
Он развернулся, чтобы удрать.
Сусанн Линдер подняла телескопическую дубинку и изо всех сил врезала ему по левой коленной чашечке. Фредрикссон вскрикнул и рухнул.
Сусанн уже занесла дубинку для следующего удара, но удержалась. Она словно затылком почувствовала взгляд Драгана Арманского.
Линдер наклонилась, перевернула пленника на живот и придавила коленом его пониже спины. Потом схватила его за правую руку, заломила ее на спину и застегнула наручники. Фредрикссон был не в силах оказать сопротивление.
Эрика Бергер погасила свет в гостиной и, прихрамывая, поползла на второй этаж. Она уже могла обходиться без костылей, но ступня по-прежнему болела, когда Эрика наступала на нее. Грегер выключил свет на кухне и последовал за женой. Никогда раньше он еще не видел жену в таком подавленном состоянии. Никакие его слова не помогали ей и не утешали ее.
Эрика разделась, заползла в постель и повернулась к нему спиной.
– Твоей вины в этом нет, Грегер, – сказала она, услышав, что он тоже укладывается.
– Ты неважно себя чувствуешь, – откликнулся он. – Я хочу, чтобы ты несколько дней посидела дома.
Муж обнял ее за плечи. Она не пыталась его оттолкнуть, но никак не реагировала. Он наклонился, осторожно поцеловал ее в шею и обнял покрепче.
– Ты ничего не можешь сказать или сделать, чтобы мне стало легче. Я знаю, что мне необходима пауза. Я чувствую себя так, будто вскочила на скорый поезд и обнаружила, что перепутала платформу.
– Мы можем несколько дней провести на яхте. Давай уедем подальше отсюда, от всего этого.
– Нет. Я не могу сейчас уехать. – Она обернулась к нему. – Сбежать сейчас – значит совершить непоправимую глупость. Я должна решить все свои проблемы. А потом мы сможем уехать.
– О’кей, – сказал Грегер. – От меня мало проку.
Эрика улыбнулась.
– Ничего. Спасибо тебе за то, что ты здесь. Я очень тебя люблю, ты же знаешь.
Муж кивнул.
– Я не могу поверить в то, что это Петер Фредрикссон, – сказала она. – Я никогда не чувствовала с его стороны ни тени враждебности.
Сусанн Линдер подумала, не позвонить ли в дверь к Эрике Бергер, когда увидела, что на первом этаже погасили свет. Потом перевела взгляд на Петера Фредрикссона. Тот пока не произнес ни единого слова. Он вел себя абсолютно безучастно. Она призадумалась и затем приняла решение.
Наклонившись, Линдер ухватилась за наручники, подняла Фредрикссона на ноги и прислонила к стене.
– Ты можешь стоять? – спросила она.
Он не ответил.
– О’кей, тогда мы упростим дело. Если будешь дергаться, я точно так же обработаю тебе правую ногу. А если еще что-нибудь надумаешь, я переломаю тебе руки. Ты меня понял?
Она слышала его учащенное дыхание. Похоже, Фредрикссон не на шутку струсил.
Сусанн вытолкала его, вывела на улицу и повела к машине, расположенной в трех кварталах. Он хромал, она поддерживала его. Когда они подошли к его машине, им встретился прохожий с собакой, – он остановился и стал разглядывать наручники Петера Фредрикссона.
– Полицейская операция, – резко бросила Линдер. – Ступайте домой.
Она посадила Фредрикссона на заднее сиденье и повезла его обратно в Фисксэтру. В половине первого ночи на пути к его подъезду им никто не встретился. Сусанн вытащила у него ключи и проводила его по лестнице в расположенную на третьем этаже квартиру.
– Вы не имеете права заходить ко мне в квартиру, – сказал Петер Фредрикссон.
Он впервые подал голос с тех пор, как она надела на него наручники.
– Вы не имеете права. У вас должно быть разрешение на обыск…
– А я не из полиции, – тихо сказала она.
Он уставился на нее с недоверием.
Сусанн Линдер ухватила его за рубашку, затащила его, толкая впереди себя, в гостиную и усадила на диван. Его трехкомнатная квартира была идеально прибрана; слева от гостиной располагалась спальня, по другую сторону от прихожей – кухня, а к гостиной примыкал маленький кабинет.
Заглянув в кабинет, она с облегчением вздохнула. Наконец-то – the smoking gun[72]. На столе рядом с компьютером лежали фотографии из альбома Эрики Бергер. А еще штук тридцать снимков хозяин прикрепил булавками к стене. Сусанн увлеченно рассматривала этот вернисаж: Эрика казалась на редкость привлекательной женщиной. И ее сексуальная биография не шла ни в какое сравнение с сексуальной биографией самой Сусанн.
Услышав, что Петер Фредрикссон шевельнулся, она вернулась в гостиную и схватила его, стукнула, затащила его в кабинет и усадила на пол:
– Сиди смирно!
Потом пошла на кухню, отыскала большой бумажный пакет из магазина «Консум» и сняла по очереди со стены все фотографии. Здесь же нашлись разорванный альбом и дневники Эрики Бергер.
– Где видеозапись? – спросила она.
Петер Фредрикссон не ответил. Сусанн Линдер вышла в гостиную и включила телевизор. В видеомагнитофоне имелась кассета, но Сусанн пришлось изрядно повозиться, чтобы найти на пульте видеоканал.
Женщина вынула видеокассету и долго проверяла, не наделал ли он с нее копий.
Она обнаружила юношеские любовные письма Эрики Бергер и досье на Боргшё. А потом переключилась на компьютер Петера Фредрикссона. К персональному компьютеру IBM у него подключен сканер «Микротек». Приподняв крышку сканера, Сусанн нашла забытую фотографию Эрики Бергер. Она позировала на вечеринке в клубе «Экстрим», судя по баннеру на стене, посвященной празднованию Нового 1986 года.
Включив компьютер, Линдер обнаружила, что он защищен паролем.
– Какой у тебя пароль? – спросила она.
Петер Фредрикссон сидел на полу, уставясь в нее ненавидящим взглядом. Он не хотел с ней разговаривать.
Сусанн вдруг совершенно успокоилась. Она знала, что совершила массу преступлений, включая и противоправное принуждение, и даже дерзкое похищение человека. Но ее это не волновало. Она чувствовала себя почти счастливой.
Пожав плечами, Линдер вытащила из кармана швейцарский армейский нож, отсоединила все кабели, развернула компьютер к себе задней стенкой и вскрыла его при помощи крестовой отвертки. На то, чтобы раскурочить устройство и извлечь жесткий диск, ей потребовалось всего пятнадцать минут.
После этого Сусанн огляделась по сторонам. Она уже собрала все, но на всякий случай тщательно проверила ящики письменного стола, пачки бумаг и книжные полки. Внезапно ее взгляд упал на школьный альбом, лежащий на подоконнике, – из гимназии Юрсхольма[73], датированный 1978 годом.
А ведь Эрика Бергер, кажется, родом из юрсхольмской знати…
Сусанн открыла альбом и начала один за другим просматривать страницы выпускных классов.
Она нашла восемнадцатилетнюю Эрику Бергер в студенческой бейсболке, улыбающуюся и с ямочками на щеках. Та была одета в тонкое белое хлопчатобумажное платье и держала в руках букет, олицетворяя собой образ невинной юной отличницы.
Мимо внимания Сусанн чуть было не проскочил важный факт, но на следующей странице что-то зацепило ее взгляд. По фотографии Линдер ни за что бы его не узнала, но подпись не оставляла места сомнениям. Петер Фредрикссон. Он учился в параллельном с Эрикой Бергер классе. Перед Сусанн предстал субтильный юноша с серьезным взглядом; он уставился в объектив из-под козырька.
Линдер подняла глаза и встретилась взглядом с Петером Фредрикссоном.
– Она уже тогда была шлюхой.
– Превосходно, – сказала Сусанн.
– Она трахалась в школе со всеми парнями подряд.
– Я в этом сомневаюсь.
– Она была чертова…
– Лучше заткнись. Что с тобой стряслось? Тебе не удалось содрать с нее трусы?
– Она меня просто не замечала. Насмехалась надо мной. А когда явилась работать в «СМП», даже не узнала меня.
– Ну да, – согласилась Сусанн Линдер. – У тебя наверняка было несчастливое детство… Что ж, может, поговорим серьезно?
– Чего вы хотите?
– Я не из полиции, – сказала Сусанн Линдер. – Я из тех, кто занимается такими мерзавцами, как ты.
Она подождала, предоставив простор для его фантазии.
– Я хочу знать, выложил ли ты ее фотографии где-нибудь в Интернете.
Фредрикссон помотал головой.
– Точно?
Он кивнул.
– Эрика Бергер будет сама решать, подавать ли ей на тебя заявление в полицию за преследования, угрозу насилия и нарушение неприкосновенности жилища, или заключить мировое соглашение.
Он промолчал.