– Если она решит на тебя наплевать – а я считаю, что бо́льшего ты и не заслуживаешь, – то я буду за тобой приглядывать, так и знай.
Сусанн подняла телескопическую дубинку.
– Если ты еще когда-нибудь приблизишься к дому Эрики Бергер, пошлешь ей какой-нибудь мейл или нарушишь ее покой каким-либо иным способом, я к тебе вернусь. Я тебя так изувечу, что родная мать не узнает. Ты меня понял?
Он промолчал.
– У тебя есть возможность изменить финал этой истории. Хочешь узнать, какая?
Кивок.
– В таком случае я рекомендую Эрике Бергер отпустить тебя на все четыре стороны. На работу можешь больше не являться. Ты уволен, прямо с этой минуты.
Еще один кивок.
– Ты исчезнешь из ее жизни и из Стокгольма. Мне наплевать на то, как ты поступишь и где окажешься. Поищи работу в Гётеборге или в Мальмё. Возьми больничный, скажи, что не можешь больше работать. Делай, что хочешь, но оставь Эрику Бергер в покое.
Третий кивок.
– Договорились?
Петер Фредрикссон вдруг заплакал.
– Я не хотел ей зла, – сказал он. – Я хотел только…
– Ты хотел только превратить ее жизнь в ад, и ты в этом преуспел. Так что, даешь мне слово?
Он кивнул.
Сусанн наклонилась, перевернула его на живот и освободила ему руки. Потом взяла пакет из «Консума», заключавший в себе всю жизнь Эрики Бергер, и ушла, оставив Фредрикссона лежать на полу.
В половине третьего ночи Линдер выбралась из подъезда Фредрикссона. Она подумала, не отложить ли свой визит до завтра, но решила, что, если бы речь шла о ней самой, то она предпочла бы узнать новости прямо посреди ночи. Кроме того, она оставила машину в Сальтшёбадене. Сусанн позвонила и вызвала такси.
Не успела она нажать на звонок, как Грегер Бекман открыл дверь. Он был в джинсах и выглядел так, что еще даже не ложился спать.
– Эрика не спит? – спросила Сусанн Линдер.
Грегер покачал головой.
– У тебя есть какие-нибудь новости? – поинтересовался он.
Она кивнула и улыбнулась ему.
– Заходи. Мы сидим на кухне и болтаем.
Они зашли в дом.
– Привет, Бергер, – сказала Сусанн Линдер. – Тебе следовало бы научиться спать, хотя бы время от времени.
– Что-нибудь случилось?
Она протянула пакет из «Консума».
– Петер Фредрикссон обещает в дальнейшем оставить тебя в покое. Черт знает, можно ли ему доверять, но, если он сдержит слово, нам всем это обойдется дешевле, чем возиться с заявлением в полицию и судом. Это решать тебе.
– Неужели это действительно он?
Линдер кивнула. Грегер стал разливать кофе, но Сусанн отказалась – за последние сутки она выпила слишком много кофе. Женщина села и начала рассказ о событиях минувшей ночи.
Эрика долго сидела молча. Потом встала, поднялась на второй этаж и, вернувшись со школьным альбомом, начала внимательно изучать лицо Петера Фредрикссона.
– Я его помню, – сказала она под конец. – Но даже понятия не имела, что он и есть тот самый Петер Фредрикссон, который работает в «СМП». Я и имени-то его не помнила, пока не заглянула в альбом.
– Между вами что-то случилось? – поинтересовалась Сусанн Линдер.
– Ничего. Абсолютно ничего. Он учился в параллельном классе, был молчуном и неинтересным парнем. Кажется, мы вместе изучали какой-то предмет. Французский, если не ошибаюсь.
– Он сказал, что ты его игнорировала.
Эрика кивнула.
– Наверняка. Он не принадлежал к числу моих приятелей и не входил в нашу компанию.
– Вы его третировали или что-нибудь в этом роде?
– Видит Бог, нет. Я никогда никого не третировала и не травила. У нас в гимназии даже проводились кампании против травли, а я была председателем ученического совета. Даже не могу припомнить, чтобы он когда-нибудь со мной заговаривал или чтобы я обменялась с ним хоть словом.
– О’кей, – сказала Сусанн. – Но он в любом случае затаил на тебя обиду. Он дважды подолгу находился на больничном – по поводу стресса и нервного истощения. Возможно, для больничных листов имелись и другие причины, о которых нам неизвестно…
Она встала и надела кожаный пиджак.
– Его жесткий диск я оставлю у себя. Строго говоря, с формальной точки зрения он является краденым имуществом, и ему незачем находиться у тебя. Не волнуйся, я его обезврежу, как только окажусь дома.
– Сусанн, подожди… Как мне тебя отблагодарить?
– Надеюсь, что ты за меня заступишься, когда Арманский обрушит на меня свой громовой гнев.
Эрика пристально посмотрела на нее.
– Тебе за это влетит?
– Не знаю, честно говоря… не знаю.
– Давай мы тебе заплатим за…
– Нет. Но Арманский, возможно, выставит тебе счет за эту ночь. Надеюсь, что он так и поступит, поскольку это будет означать, что он одобрил мои действия и, следовательно, не намеревается меня увольнять.
– Я прослежу за тем, чтобы он выставил счет.
Эрика встала и заключила Линдер в объятия.
– Спасибо, Сусанн. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Я буду перед тобой в долгу.
– Спасибо. И проследи, чтобы эти фотографии не валялись где попало. Кстати, «Милтон секьюрити» занимается установкой очень крутых сейфов…
Эрика Бергер улыбнулась.
Глава 22
Понедельник, 6 июня
В понедельник Эрика Бергер проснулась в шесть утра. И, хотя проспала не больше часа, она чувствовала себя на удивление отдохнувшей. Эрика отнесла это за счет какой-то особой физической реакции. Впервые за несколько месяцев она надела спортивный костюм и в бешеном темпе пробежалась до пристани. Правда, ей удалось быстро пробежать только первые сто метров, после чего поврежденная пятка разболелась так, что пришлось сбавить скорость и дальше двигаться в более размеренном ритме. Боль в ноге давала о себе знать, но она даже ее воспринимала как дар судьбы.
Эрика чувствовала себя заново рожденной. Словно смерть, подойдя к ее дверям, в последний миг передумала и проследовала дальше, к соседнему дому. Она вообще не могла понять, как ей могло настолько повезти, что Петер Фредрикссон просидел над ее снимками четверо суток и ничего при этом не предпринял. То, что мерзавец отсканировал снимки, свидетельствовало о том, что он планировал каким-то образом их использовать, но просто не успел.
В любом случае Эрика понимала, что теперь находится в неоплатном долгу перед Сусанн Линдер. Так что в этом году она предподнесет ей какой-нибудь дорогой и незабываемый сюрприз к Рождеству. Надо еще придумать, что именно, но это будет что-то эксклюзивное.
В половине восьмого, оставив спящего Грегера, Эрика села в «БМВ» и поехала в редакцию «СМП» в Норртулл. Приехав, загнала машину в гараж, поднялась на лифте в редакцию и уселась в стеклянной клетке.
Для начала она позвонила охраннику.
– Петер Фредрикссон вчера срочно уволился из «СМП», – сказала она. – Найдите большую коробку, соберите его личные вещи и проследите за тем, чтобы их доставили ему уже в первой половине дня.
Эрика посмотрела на информационную стойку и увидела входящего в кабинет Андерса Хольма. Тот встретился с ней взглядом и кивнул.
Она кивнула в ответ.
Хольм, конечно, то еще дерьмо, но после их ссоры несколько недель назад он прекратил интриговать. Если он будет и дальше демонстрировать такое позитивное отношение, то, возможно, останется на должности шефа информационного отдела. Возможно.
Эрика чувствовала, что в силах переломить ситуацию.
В 08.45 она мельком увидела Боргшё, когда тот выходил из лифта и удалялся по внутренней лестнице к себе в кабинет, расположенный этажом выше. «Я должна поговорить с ним сегодня же», – напомнила она себе.
Эрика налила себе кофе и просмотрела утреннюю служебную записку. Утро не предвещало никаких особенно важных новостей. Внимание привлекла только крошечная заметка, в телеграфном стиле сообщавшая о том, что Лисбет Саландер перевезли в следственный изолятор Гётеборга. Эрика одобрила этот материал и переслала его Андерсу Хольму.
В 08.59 ей позвонил Боргшё.
– Бергер! Зайдите ко мне в кабинет, немедленно.
Сказав это, он положил трубку, не дожидаясь ответа.
Магнус Боргшё сидел с побелевшим лицом, когда Эрика Бергер открыла дверь в его кабинет.
Он встал, повернулся к ней и швырнул на стол распечатку.
– Что это такое, черт побери? – заорал он.
Сердце Эрики ушло в пятки. Ей достаточно было только взглянуть на обложку, чтобы понять, что именно Боргшё обнаружил в утренней почте.
С фотографиями Фредрикссон ничего сделать не успел. Но он успел отправить Боргшё статью Хенри Кортеса.
Бергер села напротив него и спокойно ответила:
– Это статья, которую написал журналист Хенри Кортес и которую журнал «Миллениум» собирался опубликовать в прошлом номере.
Боргшё был взбешен.
– Что вы, черт побери, себе позволяете? Я сам привел вас в «СМП», а вы сразу начали плести против меня интриги… Вы ведете себя как медийная шлюха, жаждущая сенсаций!
Глаза Эрики сузились, она похолодела. Слова «шлюха» с нее уже хватило.
– Неужели вы действительно верите в то, что кого-нибудь заинтересует этот маразм? Думаете, что вам удастся при помощи этой кляузы отправить меня в отставку? И какого черта было посылать мне эту мазню анонимно?
– Дело обстоит совсем не так, Боргшё.
– В таком случае расскажите, как все обстоит.
– Статью вам послал Петер Фредрикссон. Он со вчерашнего дня уволен из «СМП».
– Черт, о чем это вы?
– Долгая история. Но я держала статью при себе уже больше двух недель, пытаясь придумать, как мне лучше вам о ней рассказать.
– Этот текст инициировали вы.
– Нет, не я. Материал собирал Хенри Кортес. И он же – автор статьи. Я о ней ничего не знала.
– И вы хотите, чтобы я в это поверил?
– Когда мои коллеги из «Миллениума» обнаружили, что речь идет о вас, Микаэль Блумквист приостановил публикацию, позвонил мне и передал копию статьи, предоставив мне право решить судьбу этой публикации. Статью у меня выкрали, поэтому она и оказалась у вас. В «Миллениуме» мне хотели дать шанс поговорить с вами до ее публикации, а публиковать статью предполагается в августе.