Перед уходом из «СМП» Эрика Бергер спешила составить служебную записку своим теперь уже бывшим сослуживцам. Она была довольно расстроена, когда начала писать, и, вопреки канонам этого жанра, у нее получилось аж две страницы формата А4, где она объясняла, почему уходит из «СМП», и высказывала свое личное мнение о некоторых персоналиях. Впрочем, она стерла весь этот текст и начала заново, в более деловом тоне.
Петера Фредрикссона она даже не стала упоминать. Иначе весь интерес сосредоточился бы на нем, и скандалы и спекуляции на тему сексуальных преследований заслонили бы настоящие причины ее отставки.
Эрика огласила две причины своего ухода. Главная – она предложила урезать зарплаты и бонусы руководителям и владельцам, в результате чего ей оказали мощное сопротивление. Начальство требовало, чтобы она начала работу в «СМП» с массовых сокращений персонала. А это, с ее точки зрения, не только являлось нарушением ранее данных ей обещаний, но и сводило на нет любые попытки в перспективе реформировать газету и упрочить ее позиции.
В качестве второй причины Бергер назвала разоблачение Боргшё. Она призналась, что он распорядился замять эту историю и тем самым призывал ее нарушить долг и этический кодекс профессии журналиста. После этого у нее не оставалось выбора, так что она уверена: единственный выход для нее – покинуть редакцию. В конце концов напрашивается вывод, что проблемы «СМП» заключаются не в персонале, а в руководстве.
Эрика перечитала служебную записку, исправила орфографические ошибки и разослала ее по электронной почте всем сотрудникам концерна. Сделав копию, она отправила ее в журнал «Газета прессы» и в орган профсоюза «Журналист». Потом упаковала свой лэптоп и отправилась к Андерсу Хольму.
– Ну, пока, – сказала она.
– До встречи, Бергер. Работу с вами мне хотелось бы позабыть, как кошмарный сон.
Они улыбнулись друг другу.
– У меня осталось еще одна просьба, – добавила Эрика.
– И какая же?
– Юханнес Фриск работает по моему поручению над одним материалом.
– И ни одна сволочь не знает, чем он занят.
– Поддержите его. Он уже довольно многое сделал, и я буду продолжать с ним контактировать. Дайте ему закончить работу. Гарантирую, что вы от этого только выиграете.
Хольм задумался, потом кивнул.
Пожимать друг другу руки они не стали. Эрика положила Хольму на письменный стол пропуск в редакцию, спустилась в гараж и забрала свою машину. А в начале пятого припарковалась поблизости от редакции «Миллениума».
Часть 4Перезагрузка
Несмотря на множество мифов об амазонках в античной Греции, Южной Америке, Африке и т. д., документально подтвержден лишь один эпизод существования в истории женщин-воительниц. Речь идет о женской армии народности фон[74]в Западной Африке, в Дагомее, нынешнем Бенине.
Эти женщины-воительницы никогда не упоминаются в официальной военной истории, о них не снято никаких романтических фильмов, и на сегодняшний день на них ссылаются лишь в допотопных исторических хрониках. Этим женщинам посвящена одна-единственная научная работа – Стэнли Элперна «Амазонки черной Спарты»[75]. Тем не менее это была армия, способная сравниться с любым элитным войском оккупационных властей того времени, состоявшим из солдат-мужчин.
Когда именно в королевстве Дагомея возникло женское военное формирование, неизвестно, но некоторые источники относят это событие к XVII веку. Первоначально дагомейские амазонки играли роль королевской лейб-гвардии. А затем они образовали корпус из 6000 солдат, наделенных полубожественным статусом.
Но предназначены они были отнюдь не для украшения. Чуть более 200 лет эти воительницы составляли главную ударную силу народности фон в борьбе против европейских колонизаторов. Французское войско, которое они неоднократно побеждали в сражениях, испытывало перед ними страх и трепет. Разбить женскую армию удалось только в 1892 году, когда Франция привезла на кораблях современные войска с артиллерией, головорезами из Иностранного легиона, морским пехотным полком и кавалерией.
Сколько женщин-воительниц погибло, неизвестно. Выжившие в течение нескольких лет продолжали вести партизанские действия, и еще в 1940‑х годах были живы ветераны той армии; их фотографировали и брали у них интервью.
Глава 23
Пятница, 1 июля – воскресенье, 10 июля
За две недели до суда над Лисбет Саландер Кристер Мальм закончил работу над оформлением книги объемом в 364 страницы и с лаконичным названием «Секция». Обложку он выполнил в синих тонах, а надписи на ней сделал желтыми. В самом низу Кристер разместил семь черно-белых портретов шведских премьер-министров, размером с почтовую марку. Над ними простиралась фотография Залаченко. Кристер использовал паспортную фотографию бывшего шпиона и добавил контрастность, так что темные фрагменты снимка, как тень, покрывали всю обложку. Дизайн получился не слишком эстетически изысканным, но впечатляющим. Авторами книги значились Микаэль Блумквист, Хенри Кортес и Малин Эрикссон.
К половине шестого утра Кристеру стало не по себе, он проработал всю ночь напролет, и ему требовалось пойти домой и поспать. Малин Эрикссон тоже сидела с ним, внося финальную корректуру в уже одобренные Кристером страницы и распечатывая текст. Она заснула прямо на диване в редакции.
Мальм собрал в папку документы с фотографиями и образцами шрифта, потом запустил программу «Тост» и перенес все на два диска. Один он спрятал в редакционный сейф, а второй передал явившемуся около семи заспанному Микаэлю Блумквисту.
– Иди домой и поспи, – сказал тот.
– Уже иду, – ответил Кристер.
Будить Малин Эрикссон они не стали, но включили сигнализацию на входе. В восемь часов эстафету должен был принять Хенри Кортес. Выйдя из подъезда, они хлопнули друг друга по ладоням и расстались.
Микаэль Блумквист прогулялся до Лундагатан, где снова без разрешения взял брошенную Лисбет Саландер «хонду». Не желая доверять пересылку диска почте, он лично отвез его Яну Чёбину, директору типографии Hallvig Reklamtryckeri, что располагалась в неприметном кирпичном здании возле железной дороги в местечке Моргонгова, неподалеку от городка Сала.
Микаэль не спеша подождал, пока в типографии проверили, что диск загружается. Он получил также заверения в том, что книга будет готова ко дню, когда начнется судебный процесс. При этом печать тиража не считалась проблемой, а вот брошюровка могла затянуться. Но Ян Чёбин пообещал, что минимум 500 экземпляров из первого тиража в 10 000 будут доставлены к оговоренной дате. Книга будет в мягкой обложке, карманного формата.
Микаэль еще раз убедился в том, что все понимают – необходимо соблюдать режим строжайшей секретности. На самом деле напоминать об этом было излишним: два года назад та же типография при аналогичных обстоятельствах печатала книгу Микаэля о финансисте Хансе Эрике Веннерстрёме, и все местные полиграфисты знали, что в книгах, поступающих от маленького издательства «Миллениум», содержатся первоклассные сенсации и скандалы.
Затем Микаэль, также не спеша, вернулся в Стокгольм. Завернув к себе домой на Бельмансгатан, он взял дорожную сумку, куда упаковал смену одежды, бритву и зубную щетку, потом доехал до пристани Ставнес в Вермдё, оставил там машину и отправился на пароме в Сандхамн.
Впервые после рождественских праздников он появился в своем летнем домике. Открыл ставни, впустил свежий воздух и глотнул минеральной воды. Как и всегда, когда он заканчивал работу, текст отправлялся в печать и уже нельзя ничего было изменить, у него возникло чувство опустошенности.
Затем он целый час посвятил уборке: подмел, вытер пыль, вычистил душевую комнату, запустил холодильник, проверил, работает ли водопровод, и сменил постельное белье на спальной антресоли. Затем прогулялся до магазина ICA и купил продукты на выходные. Потом включил кофеварку, уселся на веранде и закурил. Было так приятно – ни о чем не думать и расслабиться…
Около пяти он отправился на пристань встречать Монику.
– Я не надеялся, что тебе удастся освободиться, – сказал он, целуя ее в щеку.
– Я тоже не надеялась. Но я выложила Эдклинту все как есть. В последние недели я работала почти круглосуточно, и окончательно выдохлась. Какой от меня толк? Мне необходимо два свободных дня, чтобы зарядить аккумуляторы.
– В Сандхамне?
– Я не отчитывалась перед ним, куда собираюсь поехать, – ответила она с улыбкой.
Фигуэрола разглядывала домик Микаэля, общей площадью двадцать пять квадратных метров. Она очень придирчиво осмотрела мини-кухню, душевую и спальную антресоль, в итоге одобрительно кивнув. Пока Микаэль жарил бараньи отбивные, сдабривая их красным вином, и накрывал стол на веранде, она приняла душ и надела тонкое летнее платье. Они обедали молча, глядя на яхты, которые направлялись в сторону гостевой гавани Сандхамна или обратно. Была выпита бутылка вина.
– Замечательный у тебя домик. Это сюда ты возишь всех своих подружек? – вдруг поинтересовалась Моника.
– Не всех. Только самых главных.
– А Эрика Бергер тут была?
– Многократно.
– А Лисбет Саландер?
– Она жила здесь несколько недель, когда я писал книгу о Веннерстрёме. И два года назад мы провели тут вместе Рождество.
– Значит, и Бергер и Саландер играют в твоей жизни важную роль?
– Эрика – мой лучший друг. Мы дружим уже больше двадцати пяти лет. Лисбет – совсем другое дело. Она – очень своеобразная девушка; из всех людей, кого я когда-либо встречал, она самая асоциальная личность. Можно сказать, что Лисбет произвела на меня большое впечатление при первой же встрече. Она мне нравится. И она мой друг.
– Ты ее жалеешь?
– Нет. Она сама во многом постаралась, чтобы на нее навалилась масса дерьма. Но я искренне ей симпатизирую и чувствую в ней родственную душу.