– Вообще-то я согласна с этим крикуном. У тебя не все в порядке с головой, – сказала Джамиля.
– Возможно, – ответила Лисбет.
– Твоя рана выглядит отвратительно.
– Она заживает.
– Но тебе незачем боксировать.
– Явно.
– Пойдем ко мне домой?
Лисбет не ответила. Ее телефон снова зажужжал, она достала его из черной сумки и посмотрела, что там. Ей пришли три сообщения с тем же содержанием, с засекреченного номера. Прочитав их, она сжала кулаки и приобрела такой яростный вид, что Джамиля почувствовала, что лучше заняться любовью с Лисбет Саландер в какой-нибудь другой день.
Микаэль проснулся уже в шесть часов утра, с парочкой отличных формулировок в голове, и по пути на работу статья сама собой вырастала у него в мыслях. В редакции он работал с полной отдачей, едва замечая происходящее вокруг; правда, иногда он отключался от статьи и вспоминал об Андрее.
Хотя он по-прежнему надеялся на лучшее, но подозревал, что Андрею пришлось пожертвовать ради материала жизнью, и старался в каждом предложении воздать коллеге должное. С одной стороны, репортаж задумывался как история убийства Франса Бальдера и рассказ об Августе Бальдере – восьмилетнем мальчике-аутисте, который видел убийство отца и, невзирая на отставание в развитии, нашел способ нанести ответный удар. Но Микаэлю хотелось, чтобы на другом уровне это была поучительная история о новом мире слежки и шпионажа, где стерты границы между легальным и преступным, и писалось ему действительно легко. Часто слова просто лились сами собой. Но это не означало полное отсутствие проблем.
Благодаря давнему контакту в полиции Блумквист раздобыл материалы расследования нераскрытого убийства Кайсы Фальк из Броммы, молодой женщины, когда-то являвшейся подругой одного из главных персонажей в «Свавельшё МК». Хотя преступника не нашли и никто из допрошенных в ходе расследования особой разговорчивостью не отличался, Микаэль все же смог заключить, что мотоклуб раздирали сильнейшие разногласия и что среди членов компании распространилась какая-то новая неуверенность, подспудная боязнь, вызванная тем, что один из свидетелей назвал «Леди Зала».
Несмотря на значительные усилия, полицейские так и не сумели понять, что подразумевается под этим именем. Но у Микаэля не было никаких сомнений в том, что «Леди Зала» – это Камилла и что она стоит за целым рядом других преступлений, как в Швеции, так и за границей. Однако добыть доказательства было трудно, и это его раздражало. Пока что она фигурировала в статье под кодовым именем Танос.
Впрочем, самая большая проблема заключалась не в Камилле и даже не в ее неясных связях с русской Думой. Больше всего Микаэля волновало сознание того, что Эд Нидхэм ни за что не поехал бы в Швецию и не сдал в высшей степени секретную информацию, если б не хотел скрыть нечто более крупное. Глупостью Эд не отличался и понимал, что Микаэль тоже не дурак. Поэтому его рассказ не был приукрашен ни в одном пункте. Напротив, Эд изображал АНБ в довольно жутких красках. И тем не менее… Присмотревшись к его сведениям поближе, Микаэль увидел, что он все-таки описывал шпионскую организацию, которая хорошо функционировала и вела себя вполне достойно, если не считать гнойника из закоренелых преступников в отделе «Надзора за стратегическими технологиями» – по случайному стечению обстоятельств того самого отдела, который помешал Эду прищучить хакера.
Американец явно хотел серьезно навредить нескольким отдельным сотрудникам, но скорее не потопить всю организацию, а смягчить ей удар при уже неизбежном крахе, поэтому Микаэля не слишком удивило или даже разозлило, когда у него за спиной возникла Эрика и с озабоченным выражением лица протянула ему телеграмму Телеграфного агентства.
– Наш материал лопнул? – спросила она.
Переведенная телеграмма агентства Ассошиэйтед пресс начиналась так:
Два высоких начальника АНБ, Джоаким Баркли и Брайан Эббот, задержаны по подозрению в тяжких экономических преступлениях и незамедлительно уволены в ожидании суда.
«Для нашей организации это позорное пятно, и мы не пожалели сил, чтобы разобраться с проблемами и привлечь виновных к ответственности. Тот, кто работает для АНБ, должен обладать высокими моральными принципами, и мы обещаем во время судебного процесса проявить максимальную прозрачность, какую только позволяют интересы нашей национальной безопасности», – говорит руководитель АНБ адмирал Чарльз О’Коннор агентству Ассошиэйтед пресс.
Помимо длинной цитаты из речи адмирала О’Коннора, телеграмма была не особенно содержательной; в ней не упоминалось об убийстве Бальдера или о чем-либо, связанном с развитием событий в Стокгольме. Но Микаэль, естественно, все равно понял, что имела в виду Эрика. Теперь, когда новость вышла наружу, на эту историю набросятся «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс» и вся свора крупных американских журналистов, и невозможно предсказать, что они откопают.
– Плохо дело, – сдержанно сказал Блумквист. – Но этого следовало ожидать.
– Неужели?
– Это часть той же стратегии, из-за которой они обратились ко мне. Это damage control[84]. Они хотят вернуть инициативу себе.
– Что ты хочешь сказать?
– У них имелась причина выдать эту информацию мне. Я сразу понял, что это неспроста. Зачем Эд так настаивал на встрече со мной здесь, в Стокгольме, да еще в пять часов утра?
Эрика, как обычно, под строжайшим секретом получила информацию об источниках и сведениях Микаэля.
– Значит, ты считаешь, что его действия были санкционированы свыше?
– Я подозревал это с первой же минуты. Однако поначалу не понимал, чем он занимается. Просто чувствовал: что-то нечисто. Но потом я поговорил с Лисбет.
– И тогда ты понял?
– Я сообразил, что Эд точно знает, что именно она выкопала во время своего хакерского вторжения и что у него есть все основания опасаться того, что я узнаю все до единого слова. Он изо всех сил старался смягчить вред.
– Тем не менее он рассказал тебе не самую радужную историю.
– Он понимал, что я не удовольствуюсь чем-нибудь слишком приукрашенным. Думаю, он выдал мне ровно столько, чтобы я удовлетворился, получил эксклюзивный материал и не копал дальше.
– Ну, тут он, пожалуй, промахнулся.
– Можно, по крайней мере, надеяться на это. Но я не представляю, как мне двигаться дальше. АНБ – это тайна за семью печатями.
– Даже для такой старой ищейки, как Блумквист?
– Даже для него.
Глава 30
25 ноября
В телефоне было написано: «В следующий раз, сестрица, в следующий раз!» Сообщение послали трижды, но был ли это результат технической ошибки или же глупой нарочитости, определить Лисбет не могла. Это не имело значения.
Сообщение явно было от Камиллы, но не содержало ничего такого, чего бы Лисбет не понимала сама. События на Ингарё только усилили и углубили их прежнюю взаимную ненависть – куда уж яснее? Значит, «следующий раз» наверняка состоится. Нет ни малейшего шанса, что Камилла отступится, раз уж ей удалось настолько приблизиться.
Поэтому сжать кулаки в боксерском клубе Лисбет заставило не содержание сообщения. Причиной были мысли, которые оно породило, и воспоминание о том, что она видела на горном склоне, когда они с Августом, под снегом, сидели на корточках на узком уступе, а по ним велся автоматный огонь. Август был без куртки и босиком и ужасно трясся, и Лисбет с каждой секундой все больше ощущала, насколько безнадежно слабая у них позиция.
При ней был ребенок и жалкий пистолет вместо настоящего оружия, а гадов наверху было несколько, и у них имелись автоматы, поэтому ей требовалось взять их внезапностью. Иначе их с Августом забьют, как ягнят. Она прислушивалась к шагам мужчин и направлению очередей, а под конец – даже к их дыханию и шуршанию одежды.
Но странное дело: увидев в конце концов шанс, Саландер все-таки засомневалась и упустила важные мгновения, пока отламывала на уступе веточку. Только после этого она быстро вскочила на ноги и внезапно оказалась прямо перед мужчинами, и тут уже колебаться было нельзя. Ей требовалось воспользоваться миллисекундой неожиданности, поэтому она сразу выстрелила – раз, два, три раза. По опыту Лисбет знала, что подобные мгновения врезаются в память с особой яркостью, как будто напрягаются не только тело и мускулы, но и наблюдательность.
Каждая деталь высветилась со странной резкостью, и Лисбет увидела перед собой все мельчайшие изменения ландшафта, словно в объективе фотоаппарата с оптическим увеличением. Она отметила изумление и испуг в глазах мужчин, мельчайшие детали их лиц и одежды и, конечно, оружие, которым они размахивали и стреляли наобум – и только что промазали.
Однако самое сильное впечатление на нее произвело не это, а силуэт чуть повыше на горе, который она уловила лишь уголком глаза. Сам по себе он никакой угрозы не представлял, но подействовал на нее сильнее, чем мужчины, которых она подстрелила. Силуэт принадлежал сестре. Хотя они не виделись много лет, Лисбет узнала бы ее хоть на расстоянии километра. Возникло ощущение, будто ее присутствие отравило сам воздух, и потом Лисбет размышляла над тем, не могла ли она застрелить и ее тоже.
Сестра стояла немного далековато. С ее стороны было, разумеется, неосторожностью выходить на склон. Но она, вероятно, не смогла устоять перед искушением посмотреть на казнь сестры, и Лисбет помнила, как ее палец ложился на спусковой крючок, а сама она чувствовала, как в груди закипает старая священная злость. Однако она помедлила полсекунды, а большего и не требовалось. Камилла бросилась за камень, а с террасы появилась худощавая фигура и начала стрелять, и тогда Лисбет спрыгнула обратно на уступ и помчалась – или чуть ли не покатилась кувырком – вместе с Августом к машине.
Теперь, когда Лисбет по пути из боксерского клуба обо всем этом вспоминала, тело у нее напряглось, словно перед новой битвой, и ей пришло в голову, что, возможно, следует не идти домой, а попросту на какое-то время покинуть страну. Однако кое-что другое тянуло ее к компьютеру и письменному столу – то, что она видела перед собой, стоя в дýше, до того, как прочла сообщение Камиллы, и что, невзирая на воспоминания об Ингарё, все больше и больше занимало ее мысли.