– Я слышал о пожаре. Слышал взрыв. Говорят, что несколько человек отвезли в больницу.
Серена едва удержалась от резкого ответа и молча продолжала наблюдать за ним. Лаки был напуган. Она видела это по его глазам, хотя он и пытался скрыть владевшие им чувства. Что же, это дает ей хотя бы слабую надежду. Приятно осознавать, что человек-скала, которому на всех наплевать, переживает из-за нее.
– Честное слово, со мной все в порядке,– негромко ответила она. И все же усталость взяла над ней верх. Колени ослабли, и Серена опустилась на табурет Викторианской эпохи. Сбросив с ног безнадежно испорченные туфельки, она взялась за пуговицы блузки. При этом Серена не сводила глаз с Лаки. Тот по-прежнему нервно расхаживал по комнате, не в состоянии успокоиться.– Скажи, где ты был?
– У меня возникли кое-какие дела.
– Странные, однако, у тебя часы работы.
– У меня вообще странная жизнь,– сухо произнес Лаки.– Надеюсь, ты уже это заметила.
Серена вопросительно выгнула бровь:
– Что именно? Что те, кто живут на болоте, ковыряют в зубах охотничьими ножами?
Она оставила без внимания его хмурый взгляд и принялась снимать блузку, однако резко остановилась, одновременно осознав две вещи. Во-первых, на ней нет нижнего белья. Во-вторых, Лаки не сводит с нее жадных глаз. Дело было даже не в ложной стыдливости. Просто где-то в глубине ее естества подняло голову безумное сочетание страха и возбуждения, которому было наплевать на ее попытки взять себя в руки. А еще чувству этому было наплевать, что оно толкает ее на скользкий путь, который прямиком ведет к разбитому сердцу. В общем, Серене стоило неимоверных усилий стряхнуть с себя это наваждение и, несмотря на боль в ногах, встать с табурета.
– Мне нужно принять душ,– сказала она, прижимая к груди блузку.
Лаки по-прежнему не сводил с нее глаз. Владевшую им тревогу он превратил в куда более понятное и привычное ощущение – похоть. Когда он услышал взрыв, то едва не сошел с ума от мысли, что с Сереной могло что-то случиться. Воображение рисовало жуткую картину – охваченная пламенем, она лежит под горящими обломками. И вот теперь Серена стоит перед ним – перепачканная сажей, усталая и напуганная, но все-таки живая и невредимая. Стоит и смотрит на него ясными, широко открытыми глазами.
Двумя широкими шагами он преодолел расстояние между ними и, заключив ее в объятия, с нежностью поцеловал каждую ссадину на ее лице.
– Мне нужно принять душ,– прошептала Серена, чувствуя на себе его горячее дыхание, когда его губы прикоснулись к ее шее.– Я должна поехать к Гиффорду,– добавила она и тут же ойкнула, потому что он нежно прикоснулся к ее груди.– Возьмешь меня?
Лаки поднял голову, и их взгляды встретились. Уголок его рта изогнулся в обольстительной улыбке.
– Конечно, дорогая, я возьму тебя. Возьму тебя всю, целиком.
Глава 14
–Поджог! Это же надо!– взорвался Гиффорд, и его морщинистое лицо моментально побагровело.– О боже, с ума можно сойти! Это просто немыслимо! Господи, куда катится этот мир? Люди потеряли уважение ко всему на свете!
Он отложил в сторону дробовик, чисткой которого занимался, и, встав с садового кресла, принялся возбужденно расхаживать туда-сюда. Собаки лежали на земле по обе стороны от кресла и испуганно наблюдали за странными перемещениями хозяина.
– Этот ублюдок Берк! Да я голову этому паршивцу оторву! Ему и этому придурку Клифтону Йорку,– добавил старик и потряс для убедительности указательным пальцем.– Этот хорек – тот еще типчик! Это же надо, отказывается выплачивать страховку!
Серена вспомнила скромного оценщика и прониклась к нему сочувствием.
– Мистер Йорк всего лишь делает свою работу.
– И обвиняет меня в том, будто я нарочно поджег собственное имущество,– с нажимом произнес Гиффорд.– Бог мой, да я предпочел бы есть землю, лишь бы не пасть столь низко! Ни один из Шериданов не позволял себе таких гнусностей, не считая разве что тех, кого пинком выгнали из семьи.
– Разумеется,– согласилась Серена. Скрестив на груди руки, она стояла перед дедом. Как назло, у нее предательски подкашивались колени, и она боялась, что упадет. Утренняя буря превратила и без того убогий дворик охотничьего домика в чавкающее болото. Сегодняшний приезд ознаменовался порчей еще одной пары обуви. Задержись она в этих местах еще на несколько дней, и ей придется разгуливать в домашних тапочках.
– Когда-то в этой стране были времена, когда честь что-то значила,– заявил Гиффорд, в равной степени задетый и подозрениями в свой адрес, и тем, что дотла сгорел его машинный парк. Он засунул большие пальцы рук за пояс джинсов и посмотрел на Серену так, будто именно она обесценила понятия чести во всей стране.
– А по-моему, тут нет ничего личного,– возразила та.– Все абсолютно ясно – без поджога не обошлось. Пока страховая компания не закончит расследование, денег она не выплатит.
Гиффорд презрительно фыркнул и гневно сверкнул глазами.
– Ага, пока они не закончат расследование! Это же надо! Даже слепой с одной извилиной в мозгу – и тот поймет, чьих это рук дело. Разумеется, Берка. Чертов техасец! В нашем штате следовало бы ввести въездные визы для этих засранцев!
– У Берка имеется твердое алиби,– неожиданно вмешался в разговор Лаки.– Он был в «Мутоне».
Серена повернулась к нему, не в силах скрыть удивления. Лаки стоял, прислонясь спиной к стволу огромного дуба. Небрежная поза, глаза сонные, полузакрытые. Он был похож на пантеру – сильную, грациозную, лениво ожидающую того мгновения, когда рядом пробежит ничего не подозревающий глупый олень.
– Откуда ты знаешь?
Он ответил ей непроницаемым взглядом и пожал плечами.
– Потому что я тоже был там, дорогая.
Ага, значит, он оставил ее в постели, а сам направился прямиком в бар. Серена с трудом подавила обиду. Впрочем, он ничем ей не обязан, торопливо напомнила она себе. Независимо от ее сердечного влечения, Лаки четко ограничил их отношения исключительно сексом. Она же согласилась с этим и теперь не имеет права сердиться на него или обижаться. Где это написано, что он должен был всю ночь оставаться у нее под боком?
Дела, так он ей сказал. Интересно, какие у него могут быть дела в «Мутоне», да еще глубокой ночью? Уж не такие ли, что и в тот день, когда она впервые побывала в этом баре? Неужели опять поножовщина?
– Конечно, у него есть алиби,– с явным отвращением в голосе отозвался Гиффорд.– Человек вроде Берка, становясь начальником, продолжает проворачивать грязные делишки, но, заняв высокий пост, просто нанимает исполнителей, всяких там негодяев. Эка невидаль – найти несколько мерзавцев из числа местных подонков, чтобы те устроили пожар. В наши дни народ всего за доллар готов пойти на любую подлость.
– К несчастью, никто ничего не видел,– сообщила Серена.– Тот, кто устроил поджог, или сумел скрыться до первого взрыва, или улизнул во время суматохи, а она не заставила себя ждать. Я как-то не подумала, что неплохо бы поискать машину, которая быстро скрылась с места происшествия.
– А если злоумышленники и не покидали места преступления?– задумчиво предположил Лаки.
Серена вздохнула и сдула со лба налипшие пряди. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Лаки, но не осмеливалась посмотреть ему в глаза. По пути к Гиффорду они уже поспорили на эту тему. Серена упорно отказывалась поверить, что Шелби причастна к поджогу. Как она ни старалась, но так и не смогла представить сестру с канистрами бензина в руках, как та под покровом ночи тайком крадется в сарай, чтобы устроить поджог и уничтожить технику. Впрочем, это вполне мог быть кто-то другой, нанятый специально для этой цели Берком. В чем-чем, а в этом Серена нисколько не сомневалась. С другой стороны, нельзя исключать и такое, что злоумышленником был посторонний человек, движимый бог знает каким мотивами. Никем не узнанный, он ловко растворился в толпе, пока они пытались потушить пожар.
– Нет смысла заниматься пустыми домыслами,– наконец сказала она.– Главное то, что дело выскальзывает у нас из рук. Тебе нужно вернуться, Гиффорд. Я тебя очень прошу.
Старик недоуменно поднял седые кустистые брови.
– Зачем? Чтобы ты со спокойной душой могла вернуться в свой Чарльстон?
Серена даже бровью не повела.
– Чтобы ты выполнил свои обязанности,– ответила она тихо.
– С какой стати я должен быть лучше тебя?– съязвил Гиффорд.– Черт побери, я твой прилежный ученик, детка. Я был сыт по горло общением с этой семейкой и потому уехал сюда.
– Перестань, дед!– оборвала его Серена, чувствуя, что вот-вот сорвется и накричит на него. Даже в лучших обстоятельствах ей было нелегко ладить с Гиффордом. Он точно знал, на каких струнах сыграть, чтобы разозлить ее, и это неизменно вызывало у нее праведный гнев. На этот раз она кое-как заставила себя сдержаться.– Прекрати перекладывать вину на меня, Гиффорд. Честное слово, я сыта этим по горло.
– Да неужели? Значит, ты все-таки возвращаешься в Чарльстон?– насмешливо спросил старик.– Бросишь своего старого деда одного разбираться с поджигателями и заговорщиками, которые окопались в нашем родовом гнезде, так, что ли?
– Я никуда не еду!– стиснув от обиды зубы, процедила Серена.
Гиффорд смерил ее тяжелым взглядом.
– Я тоже.
Несколько секунд дед и внучка упрямо глядели друг другу в глаза. Затем терпение Серены лопнуло, и она взорвалась, как вулкан. Пнув ногой садовое кресло, она разразилась абсолютно не женской фразой с обилием крепких выражений. Испуганные псы бросились прочь, ища спасение под стоявшим на сваях домиком.
– Черт тебя подери, Гиффорд!– крикнула Серена, сжимая кулаки.– Какой же ты все-таки упрямый осел!
– Это семейная черта!
– Только не заводи эту шарманку!– предупредила его внучка.– Я говорю абсолютно серьезно!
– Серена, детка, я сам знаю, насколько это серьезно,– сбавив тон, произнес Гиффорд без всякой нарочитой театральности.– Можно подумать, я не понимаю, что поставлено на карту. А вот понимаешь ли ты? Ты видишь во мне вздорного, упрямого старикашку. Думаешь, мне приятно доставлять вам лишние хлопоты? Пойми, я просто пытаюсь спасти хотя бы часть того, что сохранилось от нашего рода за два столетия.