На нем была богатая одежда, плотно задрапировывавшая его угловатое тело, но руки и ноги обнажены, как и у всех лиминорриан, и на них Норден увидел рубцы и шрамы, как у того кто всю жизнь провел в боях. Он шел медленно, ровным шагом, гордо вскинув голову. Вот это мужчина, подумал Норден. Он умеет сражаться.
Земляне собрались вокруг комплекса, с интересом наблюдая за медленно продвигающейся процессией. Норден заметил, как у Гомеса, главного антрополога, блеснул в руке объектив скрытой камеры, пока процессия проходила мимо. Солнце спустилось за горизонт, наступала ночь. На небе появился крошечный обломок мерцающей скалы, которая сходила на Лиминорре за Луну. Так начинался каждый вечер.
Был ветер и всего два градуса по Цельсию. Не такая уж холодная, по местным меркам, но достаточно непривлекательная погода, однако старый туземец, выглядевший на семьдесят, восемьдесят или, возможно, даже девяносто лет, шел с важным видом, с обнаженными руками и ногами. Крепкие они ребята, восхищенно подумал Норден.
Лиминорриане достигли вершины небольшого возвышения и остановились там, ожидая. Ахрунтинок повернулся и посмотрел на двухэтажный офис Нордена. Интересно, видит ли меня туземец даже в темноте сумерек? — подумал Норден. Он стал ждать и через секунду увидел, как к пришедшим нерешительно подходит главный лингвист Рейли.
Они немного поговорили друг с другом, кланяясь и жестикулируя. Затем Рейли отвернулся и пошел к офису Нордена.
Норден ждал его у двери.
— Что они сказали?
— Они пришли за Пикерингом, — объяснил Рейли. — Но сначала холтят, чтобы вы вышли и приветствовали их. Я им сказал, что сообщу вам.
— Уже иду, — сказал Норден.
Он надел теплую куртку и пошел за лингвистом. Быстро наступала ночь. Норден почувствовал, как холодный ветер ударил его в лицо и засвистел где-то в ногах. Он всегда чувствовал себя неловко, приветствуя туземцев, потому что это приходилось делать стоя. Сидя он еще мог сохранять собственное достоинство, но когда они встречались на открытом воздухе, разница в росте больше чем на полметра причиняла ему неудобства.
Он подошел к группе туземцев, и Ахрунтинок произнес ритуальное приветствие. Норден ответил.
— Судебное разбирательство будет проведено завтра, — сказал Ахрунтинок. — Я привел сюда судью. — Он указал на старика. — Это Махрлек, великий судья Ирхика. Он будет судить землянина и вынесет приговор.
Воин с многочисленными боевыми отметками согнулся в тщательно продуманном поклоне чуть ли не до земли, и Норден приложил все усилия, чтобы поклониться так же низко, в то время как пять остальных туземцев неприязненно, с негодованием глядели на него.
— Отдайте нам Пикеринга немедленно, — сказал Ахрунтинок, когда приветствия были завершены. — Сегодняшний вечер он должен пробыть в Ирхике. А завтра будет испытание.
— Где будет проводиться судебное разбирательство? — спросил Норден.
— В Ирхике. Перед храмом. Будет присутствовать все поселение.
Норден секунду молчал, затем осторожно спросил:
— Разумеется, другие земляне могут глядеть на испытание?
Лицо Ахрунтинока потемнело, когда он сказал:
— Нет никаких запретов на их присутствие. Но вам не позволено вмешиваться в испытание.
— Я просто хочу наблюдать за ним, — сказал Норден.
Высоченный туземец подозрительно фыркнул, но ничего не сказал. Старый судья шагнул вперед.
— Ночь становится холодной. Отдайте нам заключенного.
Норден опять сделал паузу, думая о том, что чувствовал Девол в момент передачи землянина в руки чужаков. Очевидно, это был трудный момент для него.
Он повернулся и заметил сержанта Хеонга, стоявшего шагах в сорока и снимавшего весь разговор на портативный рекордер.
— Хеонг, пойдите и приведите лейтенанта Пикеринга, — решительно приказал Норден.
— Да, сэр.
Оставив рекордер включенным, Хеонг рысцой бросился через площадь к баракам офицеров, где был заключен Пикеринг, ожидающий разрешения ситуации. Норден смотрел, как сержант помедлил у двери, затем исчез внутри и почти мгновенно вернулся в сопровождение громоздкой фигуры лейтенанта Блэра Пикеринга.
Когда Пикеринг появился, по лагерю пронесся порыв ветра. Норден невольно задрожал. Температура начала переходить на ночную. Примерно в двадцать два ноль-ноль термометр опустится до нуля, а ветер будет вопить всю холодную ночь, словно демон в аду.
Хеонг и Пикеринг подошли. Лейтенант был при полном параде, с аксельбантами и всем прочим, хотя в кобуре у него был муляж бластера. Его башмаки были тщательно отполированы, и весь он выглядел внушительным и новеньким, как огурчик.
Мгновение Норден и Пикеринг глядели друг на друга. Пикеринг был крупным человеком, сантиметров на двадцать выше Нордена, то есть достаточно высоким по стандартам главы миссии, но все равно почти на тридцать сантиметров ниже Ахрунтинока. Лицо у него было густо загорелым, бугристым, с чуть кривым, толстым носом. Не имея никакой научной специализации, он был одним из военных атташе базы, одним из шестерых офицеров.
В холодном воздухе, казалось, возникла какая-то электрически потрескивающая напряженность. Пикеринг стоял по стойке смирно, уставившись на группу туземцев. Норден пытался представить, как он едет в город, как высокомерно поднимается по ступеням лестницы и переступает порог храма в тот самый момент, когда по нему должны ударить очищающие лучи солнца, затем садится на ступеньку и высокомерно распаковывает и съедает ленч в самом святом из святилищ лиминорриан.
Это действительно было надругательство и осквернение. А Пикеринг, стоя на свистящим ветру, крепко сжав зубы и кулаки, едва ли выглядел раскаявшимся.
— Вольно, лейтенант, — приказал Норден.
Пикеринг слегка расслабил плечи и чуть раздвинул ноги.
— Пикеринг, я передаю вас под охрану этой группы лиминорриан. Ответственным за вас является Ахрунтинок, который был назначен Хранителем Истины Мастером Ирхида. Так что он — представитель обвинения. А вот этот джентльмен — Махрлек, Великий судья, который будет рассматривать ваше дело.
— Да, сэр, — бесстрастно сказал Пикеринг.
— Завтра состоится судебное разбирательство. Я буду присутствовать на нем, лейтенант. Я сообщил обо всех подробностях вашего дела директору Торнтону на Земле. — Норден повернулся к туземцам. — Передаю его в ваши руки. Во сколько начнется испытание?
— Будьте на восходе солнца, — сказал Ахрунтинок, — если хотите присутствовать.
На восходе солнца — и второй раз в истории — жизнь человека, землянина окажется в руках туземцев, инопланетян, живущих по своим законам и обычаям.
Всю свою взрослую жизнь на восходе солнца Норден был уже на ногах, Так что это его не пугало. На термометре было минус четыре, из-за горной стены далеко на востоке струился рассвет.
Норден быстро оделся. Те, кто будет сопровождать его, были выбраны еще накануне вечером, их имена были размещены на информационном табло лагеря. Они тоже уже оделись и были готовы. Норден видел, как они собрались вокруг джипа, стоявшего посреди комплекса миссии в ожидании его.
Быстро проведя депилятором по щекам, он удалил выросшую за ночь щетину. Затем одел форму, глянул на часы и махнул в окно, что выходит.
Ехали они молча, по накатанной уже дороге, ведущей от лагеря землян до поселения Ирхик. В машине их было шестеро: за рулем сержант Хеонг, рядом с Норденом сидел антрополог Гомес, кроме него в машине были еще лингвист Рейли, лейтенант Томас, как военный атташе, и технический помощник Леннон.
Восьмикилометровая поездка, наконец, закончилась. Джип выкатил на широкую дорогу, ведущую через поселение к храму. Улицы были совершенно пусты — и не без основания, как увидел Норден, когда впереди появилась площадь перед храмом. На ней собралось все поселение, чтобы посмотреть на испытание. Три тысячи туземцев стояли, прижавшись плотно друг другу, на площади, на которую выходил храм Ирхика.
Сам храм был массивным, некрасивым строением метров тридцати в высоту, оканчивающимся почему-то смещенным от центра шпилем. Архитектура на Лиминорре никогда не была на высоте. Храм открывался на широкую площадь, откуда три большие каменные ступени вели в его внутренние покои. Именно на этих ступенях Пикеринг, предположительно, осквернил храм, и на этих же ступенях его будут судить.
Во внутреннем пространстве позади ступеней никого не было. Храм был осквернен, загрязнен, и пока не пройдет церемония очистки, там не могут проводиться никакие службы.
Пикеринг стоял между двумя высокими охранниками-лиминоррианами. Он по-прежнему был в форме, но выглядел так, будто он спал в ней, если вообще спал. И еще ему требовалось бритье. Его темное, словно высеченное из камня лицо хмурилось, но сам он оставался напряженным и неподвижным. Его охранники были вооружены обнаженными крисами с широкими лезвиями и выглядели так, словно готовы были использовать их при любой провокации. Оба они были далеко за два метра ростом. Пикеринг казался между ними каким-то странно уменьшившимся.
Слева от обвиняемого выстроились две шеренги жрецов в ярких одеждах. А позади них стояла гражданская полиция и местные функционеры. Перед Пикерингом на небольшом треугольнике сидели три лиминоррианина. Вокруг них было около двадцати шагов пустого места. На передней вершине треугольника сидел Махрлек, Великий судья, позади него и слева был Ахрунтинок, Хранитель истины, а справа, в великолепных одеждах Владыки, высилась огромная фигура Его — безымянного жильца короля, Мастера поселения — Его, кто отказался от своего имени, когда принял свой высокий сан, чтобы демоны не узнали истинное имя Мастера и не сумели навредить поселению.
Земляне ехали на джипе к храму до тех пор, пока собравшаяся толпа не стала слишком густой, загораживая дальнейший проезд.
— Нам придется выйти и дальше идти пешком, — сказал Норден.
Так они и сделали.
Толпа, казалось, таяла с обеих сторон от них, когда они единой шеренгой шли на площадь к ступеням храма. Проход между рядами огромных туземцев походил на шествие по кукурузному полю в конце лета. Тут даже женщины — и те были выше землян.