— Великолепно, — сказал Куэнтрелл.
Он скользнул в скафандр и последовал за Кендриком вниз по подиуму. Они осторожно вошли в здание, переступая через кучи скелетов, рассыпанных тут повсюду.
— Подниматься придется по ней, — сказал Кендрик, указывая на веревочную лестницу, свисающую из дыры в потолке. — Я специально соорудил эту лестницу на скорую руку, потому что не доверяю крепости здешних лестниц. Слишком уж они древние.
— Мудрый поступок, — сказал Куэнтрелл. — Насколько нам известно, этому зданию может быть даже миллиард лет.
Но ему все равно ужасно не хотелось карабкаться вверх по веревочной лестнице.
Кендрик легко взобрался по ней и стал ждать наверху Куэнтрелла. Когда старик наконец поднялся, тяжело дыша и кашляя, Кендрик включил фонарик и показал лучом:
— Нам туда.
Куэнтрелл присвистнул. Они стояли в, казалось, бесконечном коридоре, тянущемся в обе стороны насколько хватало глаз. Здесь не было никаких скелетов, зато по стенам тянулись длинные ряды картинок, сделанных яркими красками с почти фотографической точностью.
Куэнтрелл присмотрелся к ним. На картинках были изображены местные жители, красивые люди, определенно гуманоиды. Первые несколько групп картинок показывали сцены того, что показалось Куэнтреллу повседневной жизнью. Под каждой картинкой была строка-другая комментариев на языке, в котором он опознал близкую принадлежность к древнему сирианскому.
— Ну вот и исторические записи, которые вы искали, — сказал он. — Давайте теперь поработаем над ними.
Казалось, прошли часы, пока они миновали ряды картинок, тщательно изучая изображенное на них и пытаясь расшифровать надписи под картинками. Кендрик, специализирующийся в лингвистике, делал очень приблизительный перевод, но именно Артур Куэнтрелл терпеливо накапливал факт за фактом, чтобы связать их все в единое целое.
— Здесь явно какое-то противоречие, — сказал Кендрик. — Вот здесь говорится, что они были бессмертны. Но как тогда они могли умереть? И почему?
— Вы делаете поспешные выводы. Что написано тут?
— «И в этот несчастный день мы победили силу смертности, — вслух прочитал Кендрик. — С этого дня никто из нас больше не старел». Бьюсь об заклад, что это и означает бессмертие!
— Подумайте над тем, что вы только что произнесли. Они победили силу смертности, — сказал Куэнтрелл. — Это не значит, что они покончили со смертью. Но вы еще не поняли разницы.
— Какой еще разницы?
— Не важно, — ответил Куэнтрелл. — Давайте пойдем дальше, возможно, вам станет все ясно.
Кендрик уставился на картинку. На ней был нарисован сияющий человек, так и пышущий юностью. Он перевел комментарий к ней:
— «Сначала мы были счастливы, поскольку перестали стареть. Мы положили конец силе смертности».
Кендрик повернулся к Куэнтреллу.
— С вашей стороны нечестно играть со мной в какие-то игры. Как люди могут быть бессмертными и в тоже время умирать?
— Вы все еще не понимаете разницу, — сказал Куэнтрелл, прислонившись к стене. — Сила смертности, Стив, не то же самое, что смерть. Это всего лишь вероятность, что человек, который переживет точку времени Т, не доберется до точки времени Т плюс 1. Это чистая статистика. Среди землян сила смертности увеличивается пропорционально старению. Чем дольше вы живете, тем менее вероятным становится то, что вы будете продолжать жить. Мне восемьдесят лет, вам — тридцать. Старение увеличивает силу смертности. Статистически более вероятно, что по естественным причинам сегодня вечером умру я, а не вы.
— И вы хотите сказать, что эти люди преодолели силу смертности и все же умерли?
Куэнтрелл нетерпеливо нахмурился.
— Вы все еще не понимаете. Они остановили не смерть, а просто старость. Они перестали стареть. Они росли, становились взрослыми и оставались здоровыми и счастливыми, пока что-то не приводило к их смерти. Но поскольку они не старели и не становились ветхими, не появлялось разницы в их выживании, когда они подходили к концу своей жизни.
— Теперь я понял, — сказал Кендрик. — Это как стеклянная бутылка. Можно разбить бутылку, но вероятность того, что она разобьется, не имеет никакого отношения к возрасту бутылки. Новая бутылка имеет совершенно такую же вероятность разбиться, как и старая. Тоже самое с разницей в выживании.
— Верно. Нет разницы между людьми и бутылками... Но есть разница между людьми и здешним народом. Они умирали точно так же, как умираем и мы, только не рассыпались постепенно на кусочки... как делаю я.
— Вы все еще в хорошей форме, старик, — сказал Кендрик. — Но я все равно еще не понимаю, что тут произошло, что пришло и убило всех их разом.
— Ответ достаточно очевиден, — сказал Куэнтрелл. — По крайней мере, мне. Но я не знаю, придете ли вы сами к такому же выводу. Однако я позволю вам немного подумать, пока мы возвращаемся на корабль. Если я буду постоянно все растолковывать, ваши мозги ссохнутся. Насколько я слышал, это обычное недомогание парней вашего возраста.
Кендрик рассмеялся, и они направились к выходу. Коридор начал сужаться, а пол под ногами потрескивать.
— Что-то не доверяю я крепости здешних полов, — сказал Куэнтрелл, слушая треск досок у себя под ногами.
И затем, внезапно, словно причиной послужили его слова, древние доски сломались, и он полетел вниз.
Вспышка боли пронзила его ногу, когда он приземлился. Он сделал громадное усилие, чтобы не закричать, и, подняв голову, увидел встревоженное лицо Кендрика, глядевшего на него из дыры сверху.
— Это не вы случайно прострелили мне ногу? — Спросил Куэнтрелл, пытаясь улыбнуться.
— Не надо так шутить. Вы в порядке?
— Кажется, я сломал ее, — сказал Куэнтрелл, показывая на неестественно изогнутую под ним левую ногу. — В моем возрасте кости становятся довольно хрупкими.
— Мне спуститься к вам?
— Нет, лучше сбегайте сначала на корабль за аптечкой. Мне будет нужно наложить шину.
— Вы хотите, чтобы я оставил вас здесь в полном одиночестве, пока бегаю к кораблю?
— Другого пути нет, — сказал Куэнтрелл. — Но я ничего не имею против одиночества. А кроме того, я буду здесь не один.
И он показал на поломанный скелет, на который упал, и другие, валявшиеся повсюду вокруг.
— Если хотите...
— Давайте, давайте, — нетерпеливо сказал Куэнтрелл. — Бегите за аптечкой. Хватит болтать.
Лицо Стива Кендрика тут же исчезло, и Куэнтрелл остался один.
Он глядел на скелеты, думая о том, сколько еще мог бы прожить, если бы был одним из них. Надо же, сломал ногу... Теперь придется лететь на Ригель II для лечения, иначе он может остаться калекой. Но в любом случае, как только хирурги возьмут все анализы, космос для него будет закрыт. Сломанная нога положила конец его полетам и работе. К тому же, сломанные ноги не заживают быстро и без последствий, когда человек уже стар. А вот они не становились старыми, они были красивыми, сильными молодыми людьми до самой смерти. Но и они тоже умерли.
— Вывод вполне очевиден, — сказал он Кендрику.
Так оно и было. Даже если бы они не нашли пиктограммы, он мог бы логически вывести последнюю часть истории планеты.
Они победили старость. Не было никаких физических изменений в теле в преклонном возрасте. Молодость длилась всю жизнь. Сомнительное благословение, подумал он с точки зрения своих восьмидесяти лет. Но это не могло не повлиять на уровень рождаемости, и уровень рождаемости должен, вероятно, опуститься почти до нуля. Иначе в течение двух-трех поколений планета станет перенаселенной до самого предела. А существуют ограничивающие факторы. Например, одна небольшая планета может содержать столько народу, сколько у нее есть пространства для производства еды.
Легко представить наступившие на планете времена. Безумные попытки контроля над рождаемостью, не приводящие ни к чему, потому что какие люди будут подчиняться им? Возможно, свою лепту внесли Лиги Добровольцев-самоубийц, чтобы уменьшить перенаселенность. Смерть, смерть и снова смерть, но планета все равно была перенаселена. Затем массовое голодание, тела, валяющиеся повсюду, а оставшиеся в живых где-то среди этих трупов пытаются заняться сельским хозяйством. И, наконец, они тоже умирают, может, от болезни, от эпидемии, вспыхнувшей в результате разложения мертвецов, и все закончилось... осталась лишь маленькая коричневая планета, покрытая миллиардами и миллиардами трупов.
— Эй! — раздался откуда-то издалека знакомый голос. — Вы меня слышите?
— Где вы? — закричал Куэнтрелл как можно громче.
— Я снаружи. Здание в районе входа осело, и мне приходится прорываться через щебенку, чтобы добраться до вас. Кажется, это займет несколько часов.
— Ройте спокойно. Я не спешу.
Боль в ноге была такой жестокой, что он не смел пошевелиться, лежал неподвижно, а нога затекла до самого бедра. Он подумал о том, протянет ли, пока Стив доберется до него.
Под левой рукой лежал череп скелета, на который он упал. Он взял его и осмотрел — широкий нос, пустые глазницы, словно пристально глядящие глаза.
Если бы Кендрик упал сюда, он бы просто встал и отряхнулся. Но я стар, и мои кости хрупкие.
А здешний народ победил старость. И кости не становились хрупкими. И вот смотрите, что с ними произошло.
Он положил череп и почувствовал рядом что-то острое и металлическое. Пошарив вокруг, рука нащупала край, и он потащил. Это была книга, состоявшая из металлических листов. Стараясь не шевелить сломанную ногу, он положил книгу так, чтобы лучше видеть ее.
Включив фонарик, Артур Куэнтрелл стал ломать голову над знаками, напрягаясь, чтобы прочитать их. Это будет хорошим способом провести время, подумал он. Издалека слышался ровный глухой стук, когда Кендрик прорывался к нему. Медленно, кропотливо он начал переводить незнакомые символы.
Это была книга по медицине, и в ней находилась простая формула, которая привела планету к гибели. Процесс был ужасающе прост и описан ясно и точно. Все больше волнуясь, он читал книгу дальше, а звуки лопаты Кендрика становились все громче.