ровкой… Он приходит домой позже обычного, все чаще и чаще вызывается ездить в командировки. Сначала я думал, что он избегает бывать дома из-за меня, но теперь думаю, тут что-то другое. Или я прав, или мамина паранойя заразна.
– Мне тоже кажется, что паранойя иногда заразна. Но обычно твое чутье тебя не обманывает.
– В таком случае все очень плохо.
– Они оба – взрослые люди. Они должны сами разобраться с этим.
Эллиот промокает глаза моим платочком.
– Я знаю это. Просто хотелось бы, чтобы они разобрались с этим, не втягивая меня.
– Это так несправедливо.
– Это несправедливо, но такова реальность. Боже, никогда не думал, что буду так отчаянно мечтать о поездке в Шотландию! Твоя мама не могла устроить свадьбу на Ибице или где-нибудь еще, где жарко?
Я толкаю его в плечо.
– Эй, ты любишь Шотландию.
– Я знаю. Хайленд – одно из немногочисленных мест, куда родители возили меня, когда я был маленьким. Они вообразили себя спортсменами и накупили все для кемпинга: матрасы, спальные мешки, много всего. А потом на полпути, где-то неподалеку от автосервиса Ватфорд Гэп, они поспорили, сколько им нужно взять сухого пайка, потом мама упаковала все это и в последнюю минуту за какие-то бешеные деньги забронировала комнату в отеле Эдинбурга. Звучит глупо, но мне понравилась та поездка. Тут, дома, мы не так уж часто делали что-то вместе.
Эллиот откидывает голову на прозрачную панель автобусной остановки и смотрит, как струи дождя, словно слезы, бегут по панели снаружи, бросая тени на его щеки.
– По крайней мере, в этот раз я еду с Алексом, и у меня будут новые воспоминания о Шотландии. Я чувствую, они мне понадобятся.
Глава двадцатая
– Можно остановиться? Можно остановиться? – я похлопываю папу по плечу сразу после того, как мы выезжаем на дорогу из Инвернесса. Я пережила перелет в самолете, но только благодаря огромной маминой кофте, которую я растянула настолько, что она стала похожа на мешковатое одеяло с рукавами. Стоит мне решить, что мои панические атаки остались позади, как я вынуждена снова куда-то лететь, и это опять напоминает мне, что для полного выздоровления нужно еще очень много работать. Может быть, я никогда не буду на сто процентов здорова, но пока это не мешает мне заниматься тем, что я люблю, все будет в порядке.
Теперь, когда мы приземлились и оказались здесь, все мои панические приступы отступили на задворки сознания. Вокруг, насколько хватает глаз, простираются сверкающие озера, окруженные золотыми полями высокой травы. Мы провели в машине не более получаса, а я уже полностью покорена шотландской природой, мелькающей за окном.
– Пенни, если мы будем останавливаться через каждые пять минут, мы никогда не доберемся до замка Лохланд.
– Ну еще только раз, пожалуйста?
– Хорошо, моя дорогая дочь.
Он прижимается к каменистой обочине, и я выскакиваю из машины. Я никогда особо не увлекалась пейзажной фотографией, но за каждым поворотом тут открывается вид еще более вдохновляющий, чем предыдущий. Я смотрю на экран, чтобы проверить только что сделанный кадр. Усмехаюсь. Этому пейзажу, чтобы выглядеть фантастично, не нужны ни фильтры, ни редактура. Потому что он сам по себе фантастический.
Я глубоко вдыхаю, и свежий воздух наполняет мои легкие. Он не такой, как в Брайтоне, там воздух всегда пахнет солью с моря. Этот же кажется кристально чистым и тонизирующим.
Нетерпеливый сигнал клаксона возвращает меня к реальности, и я проскальзываю обратно в машину.
– Извини, пап. Просто тут так красиво!
– Тебе надо будет погулять по высокогорью, когда мы устроимся в замке, – говорит мама с пассажирского сиденья. – Думаю, тебе понравится, только не забудь взять провожатого, если не хочешь заблудиться.
– Может, я так и сделаю, – говорю я мечтательно.
Замок действительно затерян в горах, и по мере того, как мы отдаляемся от города, местность вокруг становится все более дикой и скалистой.
Папа останавливается, чтобы я могла поснимать еще один раз, когда мы проезжаем мимо круга стоячих камней, возвышающихся над болотом: вокруг царит такая же загадочная, мистическая атмосфера, как и в Стоунхендже. А может, и еще большая, потому что тут нет толп толкущихся повсюду туристов.
– Осторожнее, – говорит мама. – Рассказывают, что эти каменные круги заколдованы.
– Вау, охотно верю, – отвечаю я. – Это какое-то волшебство… или, может быть, они просто построены гигантами. – Кто еще мог принести такие огромные камни в такое небезопасное место?
– Подожди, вот увидишь замок, Пенни. Боюсь, нам придется побороться, чтобы вернуть тебя домой.
– Ты все время повторяешь это, но когда мы уже доедем?
Папа сверяется с картой. Почему-то gps-навигатор не хочет работать тут – слишком далеко от цивилизации.
– Скоро, – отвечает папа. – Может, еще полчаса или около того.
– Эх, жду не дождусь, – говорю я.
– Так, куда я сунула свои заметки? – Мама похлопывает вокруг себя, осматривает пол машины.
Теперь, когда мы на шотландской земле, я чувствую растущее напряжение, исходящее от мамы. Она всегда становится такой перед большими свадьбами. А у этой внушительный бюджет, и не менее внушительный список задач, и только три дня, чтобы завершить все дела. Маме не важно, большое предстоит торжество, или маленькое, она всегда изо всех сил старается, чтобы все прошло идеально. Но когда она организовывает нечто масштабное, уровень подготовки ошеломляет.
– Ага! – Мама нашла свои заметки и начинает перелистывать страницы. Она громко бормочет, просматривая пункты в своем списке.
– Я могу как-нибудь помочь, когда мы доберемся до места? – спрашиваю я.
– О, я уверена, что можешь, дорогая! Ты будешь некоторое время сидеть на телефоне. У нас тут нет никакого сигнала, так что вся связь будет проводной.
– Вау, это так старомодно!
– Поверь мне, много чего на этой свадьбе будет так, как в прежние времена. Кроме того, если во время подготовки ты присмотришь за Беллой, чтобы она не отвлекала Сейди Ли, ты окажешь нам большую услугу.
– Конечно!
– Отлично! Остальное уже моя забота…
Я тянусь через спинку кресла и глажу маму по волосам.
– Не беспокойся, все пройдет прекрасно.
– Говоря о прекрасном: смотри в оба, Пенни.
Я вновь поворачиваюсь к окну. Дорога, сузившаяся настолько, что наша машина едва помещается на ней, окружена высокими деревьями, заслоняющими свет и бросающими причудливые тени. Она резко поворачивает из стороны в сторону, идет то вверх, то вниз. Мы проезжаем по старому каменному мосту, который выглядит так, будто его построили сотни лет назад. Вероятно, так оно и есть.
Затем деревья расступаются, словно занавес, открывающий декорации спектакля, и я впервые вижу замок Лохланд.
– О. Боже. Мой. – Это все, что я могу сказать, прежде чем прижаться носом к стеклу.
Замок стоит посреди широкого озера на вершине высокого скалистого острова, соединенного с берегом единственным длинным мостом. Над водой расстилается толстый слой тумана, и кажется, будто замок парит над облаками. Вокруг озера раскинулся густой лес, через который мы приехали сюда, весь в ярких оранжевых и красных полосках осеннего убора.
Все это прекрасно, волшебно и лучше того, что я себе представляла.
Мы движемся по направлению к замку, но в последнюю минуту папа сворачивает на дорогу, которая ведет прочь от него.
– Разве мы не едем в Лохланд? – спрашиваю я, не в силах скрыть разочарование в голосе.
– На машине не проехать через мост, – говорит папа.
– И это еще один кошмар организатора, с которым мне предстоит иметь дело! – восклицает мама.
– Так что сначала мы заедем в наш временный дом, – продолжает папа, – чтобы оставить там свои вещи.
– Думаю, это имеет смысл, – отвечаю я со вздохом.
Мы подъезжаем к небольшому каменному коттеджу с соломенной крышей, и я сразу же забываю о своем огорчении по поводу того, что мы не отправились в замок немедленно. Коттедж выглядит просто очаровательно, я с нетерпением жду, когда увижу свою комнату.
Во дворе стоит еще одна машина: значит, Эллиот и Алекс уже на месте. Они приехали на день раньше, потому что Алекс хотел съездить на озеро Лох-Несс – у него пунктик насчет мифологических существ.
Они, очевидно, слышали, как мы подъехали, потому что дверь распахивается.
– Приветствую вас, парни и девчонки! – говорит Эллиот, уже нацепивший клетчатый берет. Выглядит он, мягко говоря, нелепо. Думаю, надо быть настоящим шотландцем, чтобы уметь носить все это.
– Вас ждут пресные лепешки, греющиеся в печи, и чашка чая.
– О, Эллиот, ты звезда, – говорит мама.
– Что такое «пресные лепешки»? – спрашиваю я.
– Разновидность хлебной выпечки… похоже на ячменную лепешку, только шотландскую, – отвечает Эллиот, подмигивая.
– О, обожаю ячменные лепешки, – я крепко обнимаю его. – Но когда ты успел научиться пользоваться печью?
Он снова подмигивает.
– Это не я, это все Алекс. Оказывается, в детстве у него дома была такая же. Мой друг – человек многих талантов…
– Ну, я очень хочу попробовать эти пресные лепешки.
– Пойдем, покажу тебе твою комнату.
Внутри Эллиот постоянно нагибается, чтобы не стукнуться о низкие деревянные балки, наискось пересекающие потолок.
Тут так же скромно и романтично, как я себе и представляла: в гостиной горит камин, который вместе с печью наполняет комнату приятным теплом, широкая скамья в каменной стене под окном покрыта расшитыми подушками, и я уже представляю, как сворачиваюсь там с хорошей книгой.
– Раньше это был домик лесничего, – говорит Эллиот, поднимаясь по ступенькам. – Построен в начале шестнадцатого века!
– Вау, потрясающе! Но не для высоких людей, и даже не для людей среднего роста, – говорю я, едва не врезавшись головой в выступающую из крыши балку.
– Не думаю, что второй этаж планировался изначально. Спальня твоих родителей на первом этаже, и там гораздо просторнее. Сюда.