От дождя волосы прилипают к щекам, а ветер заглушает звук шагов Ноя.
Я подскакиваю от неожиданности, когда он накидывает мне на плечи что-то теплое.
– Вот, возьми мою куртку, – говорит он.
Но я сбрасываю ее.
– Нет! – Я почти ору, пытаясь перекричать ветер. Поворачиваюсь и смотрю ему прямо в глаза так смело, как могу. – Ты не можешь просто вернуться сюда и притворяться, будто все в порядке! Ты уехал… оставив лишь одну дурацкую записку.
– Я знаю…
– Ты не отвечал на мои сообщения.
– Я знаю…
– Ты даже бабушке своей сказал, чтобы она не пыталась связаться с тобой. То есть я понимаю, что больше не твоя девушка, но ты мог хотя бы убедиться, что люди, которые тебя любят, знают, что с тобой все в порядке.
– Пенни…
– И что ты здесь делаешь? – снова спрашиваю я. Я начинаю уже дрожать, вода набралась мне в туфли, и даже куртка Ноя не спасла бы от резкого прибрежного ветра.
– Дай мне шанс объясниться, – говорит Ной, – я все тебе расскажу.
Мы смотрим друг на друга, и этот момент тянется так долго, что, кажется, он будет продолжаться всю жизнь.
Я первая отвожу взгляд.
– Хорошо, – говорю я. – Давай зайдем внутрь.
Глава двадцать шестая
Я открываю дверь дома и веду Ноя в гостиную.
– Все в порядке, Джемма, – говорю я, когда она поднимает взгляд от книги. – Теперь мы можем присмотреть за Беллой. Можешь уйти пораньше, если хочешь.
– Конечно. – Она с любопытством поглядывает на Ноя, но ничего не говорит. Я знаю, что она много слышала о печально известном внуке Сейди Ли, но она профессионал, который не задает лишних вопросов.
– Увидимся завтра, – говорит она, накидывая пальто и выходя под дождь.
В камине горит слабый огонь, и Ной опускается на колени, добавляя еще несколько поленьев и возвращая его к жизни. Я сажусь на диван, меня трясет. Натягиваю на себя накидку из искусственного меха, наброшенную на спинку кресла, вздыхаю, когда чувствую тепло.
– Хочешь чего-нибудь? – спрашивает Ной, когда огонь снова начинает гудеть. – Что у вас, бриттов, принято пить в таких обстоятельствах… чашку чая?
Я качаю головой.
– Не хочу чая.
Сбрасываю туфли, позволяя затянутым в чулки пальцам погрузиться в густой ворс ковра.
Диванная подушка рядом продавливается, когда Ной садится, но я не смотрю на него, я все так же смотрю на собственные ноги, а Ной начинает говорить:
– Пенни, я хочу объяснить все. Итак… Я собираюсь начать с самого начала. После того, как ты осталась в Брайтоне, турне проходило уже совсем по-другому. Я чувствовал, что не живу, а существую… у меня было столько удивительных возможностей, я видел потрясающие места, но все, чего я хотел, это вернуться в Британию, к тебе. И не мог, потому что знал, что это будет нечестно. Мы договорились, что останемся просто друзьями, и я обязан был предоставить тебе эту свободу. Я должен был поступить так, хотя думал о тебе не переставая… ни на минуту.
Кстати, у меня превосходный новый менеджер. И этим я тоже обязан тебе. Ты должна как-нибудь познакомиться с Фенеллой, так зовут моего менеджера. Она тебе понравится. Так вот, она заметила, что я в депрессии, и предложила сочинять музыку в дороге. Заняться новым проектом. Но я не смог.
Это было… страшно. Нет… даже хуже: это было ужасающе. Я едва мог сыграть ноту, мой разум был пуст. Я был переполнен чувствами, но не мог найти слов, чтобы выразить их. Когда Фенелла поняла, что это не работает, она прислала мне демо-версии песен других музыкантов, надеясь, что так я найду следующий сингл. Но я даже слушать ничего не хотел. И мои выступления пошли под откос. А потом все стало еще хуже. Однажды вечером перед концертом я начал пить. И кончилось тем, что я не смог выйти на сцену. Им пришлось придумывать какие-то объяснения. Тогда я понял, что нужно прекращать все это, и сказал Фенелле, что мне нужен перерыв.
Я поднимаю взгляд на Ноя, ищу его теплые карие глаза.
– Я не знала, что все было настолько плохо. Ты мог бы сказать мне. Даже если мы… если мы не были… – Я едва могу сообразить, как описать наши отношения в то время. И бросаю попытки. – Ты мог бы позвонить мне, и я бы приехала ради тебя.
Он улыбается.
– Я это знаю. Конечно же, знаю… но это было бы неправильно. Мы решили на время расстаться, потому что нам нужно было понять, кто мы друг без друга.
Я возвращаюсь мыслями к своей практике у Франсуа-Пьера Нуво, думаю о своих спокойных, без приступов паники, поездках в Лондон. Думаю о новой подруге Поузи. Думаю о тех фотографиях, что я снимала, пытаясь найти свой стиль. Я действительно сильно выросла за те несколько месяцев, что провела без него. Но произошло это благодаря той уверенности в себе, которую вселил в меня он. Я знаю, что без него у меня ничего этого не было бы. Хотя сейчас не лучший момент говорить ему об этом. И я позволяю ему продолжать.
– Так что я прервал турне. Мне нужно было отправиться куда-то, где бы я мог найти вдохновение… и я не хотел, чтобы кто-нибудь знал, куда я уехал. Даже Сейди Ли. Даже ты. Только Фенелла знала, но у нее были очень строгие инструкции не беспокоить меня, если обстоятельства не чрезвычайные.
– И это помогло? – спрашиваю я.
– Помогло. Не сразу… я был в ужасном состоянии. Я просто валялся на диване и запоем смотрел Netflix, переживая о том, как мой уход из тура скажется на моей карьере и пригласят ли меня когда-нибудь снова присоединиться к группе. А потом что-то щелкнуло. Может, я съел слишком много сэндвичей с сыром на гриле или слишком много смотрел «Во все тяжкие», но я себе опротивел. И я решил не возвращаться обратно в реальный мир без, по крайней мере, пяти песен, которые бы мне нравились. Так что я писал, писал и писал. Словно в горячечном бреду. Я не мог остановиться. Я снова вспомнил, что такое творчество, что такое вдохновение.
Несколько дней назад я закончил и почувствовал, что готов. У меня было примерно двадцать отвратительных песен, десять приличных и пять, которые мне очень нравились. Я был готов вернуться в мир. Сначала я связался с бабушкой. Тогда я узнал, что она в Брайтоне с Беллой. Она рассказала мне о Шотландии. Я решил сделать тебе сюрприз.
– Значит, это все не имеет никакого отношения к Каллуму?
– К Каллуму? Кто такой Каллум? Тот парень, с которым ты танцевала?
Несмотря на то что мне нечего стыдиться, я чувствую, что лицо мое горит.
– Не важно, – бормочу я.
– Пенни, все в порядке. Я все понимаю. Я предполагал, что ты найдешь кого-то другого. Я не могу требовать от тебя, чтобы ты меня ждала… это было бы нечестно. Этому парню повезло…
– Нет, все не так… – Я думаю о том, как все объяснить, но это слишком сложно. Я качаю головой. – Так что мы теперь? Кто мы друг другу?
– А кем ты хочешь, чтобы мы были? – Он протягивает ладонь и кладет ее на мою руку. – Я хочу того, чего хочешь ты. Я просто хочу снова стать частью твоей жизни. И чтобы ты стала частью моей. Если я смогу стать твоим парнем – отлично! Если просто твоим другом… я переживу. По сути, я лишь доказал сам себе, что не могу жить без тебя.
Вот слова, которые я так долго хотела услышать. Но я знаю, что мы не можем снова начать отношения. Ровно по тем же причинам, что развели нас: наши карьеры, его слава и главное, расстояние – все осталось по-прежнему. Тут ничего не изменилось. Но стать ему другом?
Это я могу.
Теперь, когда мы тут, далеко от свадьбы, скандала и всех людей, я расслабляюсь, и моя злость проходит.
Что я знаю о том стрессе, который испытывал Ной? Я просто рада, что он тут. Он цел. Счастлив. И мы оба в порядке.
– Конечно, я хочу быть тебе другом, – говорю я, – я тоже не могу жить без тебя.
– Отлично. – Он улыбается, и улыбка кажется искренней… хотя я и замечаю тень разочарования в его глазах. – И если ты когда-нибудь захочешь большего…
– Я дам тебе знать.
Я больше не могу сдерживаться. Наклонившись, я крепко обнимаю его. Он сжимает меня в ответ, и на мгновение кажется, что мир снова правилен и нормален.
– Ты по-прежнему все для меня, Пенни, – шепчет Ной в мои волосы. – Моя девушка навсегда.
Глава двадцать седьмая
Проснувшись под балдахином на следующее утро после свадьбы, я чувствую себя так, будто плыву в мягком золотом свете. Небо снаружи чуть тронуто розовато-серым, и пылинки переливаются в тонких лучах света, проникающих через окно. В доме тихо: будто он расслабился после безумия предыдущей ночи. И стало холодней. Я натягиваю одеяло до подбородка, укутываясь, чтобы сохранить тепло. Я пока не хочу вставать.
Перекатываюсь на другой бок, и мой взгляд падает на вчерашнюю золотую маску, брошенную у края кровати.
Вчера.
Прошедший день кажется неимоверно длинным.
Поверить не могу, что я снова нахожусь под одной крышей с Ноем. Кончилось все тем, что он рухнул спать в комнате Беллы. Он вернулся. Я едва сдерживаюсь, чтобы не ущипнуть себя, убедиться, что это не сон.
Я прокручиваю в голове наш вчерашний разговор, и теплое сияние распространяется от пальцев ног к голове. Хорошо, что он вернулся. Но все же что-то во всем им сказанном не сходится. Случайно ли он появился тут в ту минуту, когда я танцевала с другим парнем? Он не мог знать, что я равнодушна к Каллуму, что все закончилось, не начавшись. Он не догадывался, что Каллум мне не подходит. Он сказал, что не против, что он даже ожидал, что так будет, но правда ли это?
Как он мог подумать, что я буду готова…
А если он действительно считал, что я свободна, то почему решил объявиться и все испортить?
Я понимаю, что вовсе не смирилась с его «периодом отсутствия», как мне казалось поначалу. Да, я рада, что он вернулся. Но я определенно не готова к чему-то большему, чем возобновление дружбы.
К тому же я не могу избавиться от смутного ощущения, будто он чего-то недоговаривает. Чего-то важного. Будто отсутствует кусочек пазла, который в этой истории его исчезновения расставит все по местам.