которой мечтала.
Повторюсь, если вы читаете это, и вы – один из тех, кого я обидела или кому навредила, я искренне прошу прощения.
Комментарии закрыты.
Глава сорок третья
Эллиот присвистывает.
– Ну, нельзя отказать ей в храбрости, – говорит он.
Как ни странно, читая пост Меган, я избавилась от комка напряжения внутри меня. Моя дружба с ней никогда не будет прежней, но, с другой стороны, она никогда и не ощущалась как настоящая, истинная дружба.
По крайней мере теперь я знаю, на чем мы расстались.
И, как ни странно, мне кажется, что мы расстались на хорошей ноте.
Может быть, в конце концов, взросление – не такая уж плохая штука.
Телефон Эллиота жужжит, и он смотрит на него, нахмурившись.
– Что там? – спрашиваю я.
– Это твоя мама…
– Мама? Чего она хочет?
– Не знаю. Она просто написала, чтобы мы с тобой вернулись домой немедленно. По возможности – только ты и я.
– Хм? – Я недоуменно смотрю на Ноя, и Эллиот с тем же недоумением смотрит на Алекса. Что все это значит?
– У вас двоих никаких сюрпризов не заготовлено, нет?
Ной поднимает руки, защищаясь.
– Я не имею к этому никакого отношения.
Я начинаю не на шутку волноваться. Очень редко мама шлет сообщения, требуя, чтобы я вернулась домой. Особенно теперь, когда я уже без пяти минут выпускница школы, и мои родители, кажется, только рады предоставить мне чуть больше свободы.
– Нам лучше поторопиться, – говорю я. – Это что-то срочное. – Я целую Ноя и обещаю, что свяжусь с ним позже.
– Пошли, – говорит Эллиот непривычно угрюмым голосом.
– Позвонишь мне? – спрашивает Алекс, легонько целуя его в щеку. Обычно спокойное лицо Алекса изображает крайнее беспокойство. Я подозреваю, что ему так же тревожно, как и мне.
– Конечно, – отвечает Эллиот. Как всегда, он тут же меняет тон на легкий и непринужденный, как будто ничего не происходит и не о чем волноваться. Он улыбается и подмигивает мне, и я невольно чувствую себя лучше. Эллиот встает со своего места и берет меня под руку.
– Идем, может, ей нужно экспертное мнение по поводу оформления очередной свадьбы.
Рука об руку, чуть ли не вприпрыжку мы мчимся по лестнице вверх и выскакиваем наружу.
По пути домой мы успеваем успокоиться и распеваем «Мы семья» и «Нет гор, которые нельзя покорить» во всю силу легких, и вообще дурачимся от души.
Тем не менее настроение наше меняется, когда мы заходим в гостиную, где мама с папой сидят напротив двух человек, похожих на суровых адвокатов – родителей Эллиота.
Я тут же тянусь и хватаю Эллиота за руку. Чувствую, какая она влажная. Он начинает отступать обратно к двери, рука его дрожит, и похоже, он готов вот-вот сорваться с места.
Мама тоже видит это и тут же встает.
– Пожалуйста, Эллиот. Твоим родителям нужно обсудить с тобой кое-что.
– Я… Я пришел сюда, потому что я верил вам! – кричит Эллиот, выхватывая свою руку из моей и прижимая ее к груди, как будто она горит. Его слова обращены к маме, но я чувствую, что и ко мне они тоже относятся. – Я переехал к вам, чтобы не видеть их, а не чтобы они появлялись и здесь.
– Мы знаем, Эллиот, – говорит его мама.
– Твои родители…
– Мои родители не должны решать, когда им удобнее прийти и разрушить мою жизнь!
– Эллиот, не говори так с миссис Портер, – одергивает его отец.
– А ты вообще не говори со мной, папа.
– Видишь? – оборачивается отец Эллиота к его матери. – Я тебе говорил, что это бесполезно.
– Да, я так же бесполезен, как и всегда. – С этими словами Эллиот разворачивается и идет к лестнице наверх.
А я остаюсь стоять посреди гостиной. Во мне все искрится от эмоций. Не могу поверить, что отец Эллиота разговаривал с ним таким тоном… и не могу поверить, что моя мама заманила его сюда.
Мама смотрит на меня, ее лицо искажено болью.
– Пенни, ты сможешь поговорить с ним? Очень важно, чтобы он выслушал своих родителей. Я знаю, это трудно.
Я киваю, чувствуя оцепенение. Медленно поднимаюсь наверх, пытаясь сообразить, что сказать своему лучшему другу. Когда я подхожу к комнате Тома – теперь комнате Эллиота – то вижу, что он яростно бросает все свои пожитки в чемодан. Ему не идет эта ярость. Лицо его пошло пятнами, я вижу, что он дрожит.
Не говоря ни слова, я подхожу к нему и обнимаю. Сначала он пытается меня оттолкнуть, потому что гнев еще не отпускает его, но в конце концов я чувствую, как он смягчается и склоняет голову мне на плечо.
– Мне нужно пойти поговорить с ними, да?
Я киваю ему.
– Если твои родители не проявили себя достаточно взрослыми, это обязан сделать ты.
– Ненавижу взросление, а ты?
Я отстраняюсь от него и вытираю слезинку с его щеки.
– Да, по большей части. Но моя мама – хороший переговорщик. Она не позволит, чтобы на тебя давили. Она защитит тебя от твоего отца.
Он грустно кивает.
– Думаю, мне это пригодится. Видела, он едва сдерживался?
– У них тоже были нелегкие времена. Но как бы там ни было, не позволяй им сваливать вину на тебя. Ты в этой ситуации жертва. Это не твоя битва.
– Спасибо, Пен-Пен.
Он наклоняется, заглядывая в зеркало шкафа, вытирает глаза, затем распрямляется и расправляет плечи.
– Пожелай мне удачи.
– Хочешь, чтобы я пошла с тобой?
Он качает головой, потом дважды целует в щеку.
– Нет, с этим мне лучше справиться самостоятельно. Но если мне понадобится помощь, ты будешь поблизости, да?
– Конечно.
Следующий час я провожу, пялясь в потолок своей комнаты, не в силах сконцентрироваться на уроках, на комментариях в блоге или даже на письме от Мелиссы, упавшем мне в электронную почту. Я с трудом написала внятное сообщение Ною, в котором объяснила, зачем нас вызвала мама, и он прислал ответ с хмурым смайликом и обещанием прийти, если нам что-нибудь понадобиться.
Три коротких удара в дверь прерывают течение моих мыслей, и это единственное, что выводит наконец меня из транса. Я скатываюсь с кровати, чтобы открыть дверь.
Там стоит до странного спокойный Эллиот с красными глазами.
– Это случилось, – говорит он тихо. – Мои родители разводятся.
4 ноября
Что делать, когда страдает лучший друг
Привет всем.
Мне снова нужен совет, и самое время попросить его у вас.
Мой друг сейчас проходит через очень сложное испытание.
Не уверена, что я могу помочь ему чем-то.
Но я знаю, что многие из вас сталкивались с такой проблемой или имеют схожую ситуацию прямо сейчас. Вот суть вопроса: как справиться с тем, что твои родители разводятся?
Я знаю, что мне было бы очень трудно смириться с подобным. В случае с моим другом атмосфера в их доме уже давно была нездоровой, потому что его родители не были счастливы вместе. Так что если это поможет его родителям стать счастливее, то все к лучшему.
Но для моего друга это шок. Я отчаянно пытаюсь поддержать его, но как? Все, что я могу придумать – много горячего шоколада со сливками и веселой музыки, чтобы подсластить пилюлю. Но это больше не работает. Я знаю, разводы в последнее время не редкое явление, так что, я надеюсь, кто-нибудь из вас сможет помочь мне и поделиться тем, как вы справились с ситуацией, когда разводились ваши родители.
Я буду очень благодарна за ваши советы.
Заранее спасибо.
Глава сорок четвертая
– Поклянись, что это настоящая британская традиция, что ты не придумала это все только что? Ты ведь не дурачишь меня? – Мы сидим в закусочной «Джи Би», потягиваем горячий шоколад, и я пытаюсь объяснить Ною все особенности ночи Гая Фокса.
Я хихикаю над его скептицизмом.
– Честно, это все правда!
– А что там за детский стишок, еще раз?
– Запомните на века события пятого ноября, – декламирую я по памяти, – порох, измену и заговор!
– И вы действительно сжигаете кого-то на костре?
– Иногда на костре сжигают чучело… Ну, изображающего Гая, сделанное из старой одежды, набитой газетами. Но в Брайтоне так не принято. Мы просто жжем костры и устраиваем фейерверки.
– И все-таки звучит круто. Откуда пошла такая традиция?
– Для урока истории тебе придется подождать встречи с Вики! – смеюсь я. – Папа говорил, что в этом году собирается разводить костер в саду. Он сто лет этого не делал, но раз ты здесь, он хочет устроить что-то особенное.
– У тебя лучшие в мире родители, – говорит Ной с улыбкой.
Я провожу пальцами по металлическому окоему стола. Вокруг куча ребят из школы, но большинство не обращают на нас с Ноем никакого внимания. Теперь он просто часть Брайтона.
– Ты знаешь, что именно здесь у меня случилась моя первая паническая атака? – спрашиваю я.
Ной поднимает брови.
– Серьезно? – Он бережно обнимает меня, и я улыбаюсь ему. Но на всякий слуай проверяю, нет ли симптомов: сердце бьется нормально, взгляд не затуманен, а руки не дрожат. Нет, прямо сейчас новая паническая атака мне не грозит.
– Да, тогда тут со мной была Меган. Честно говоря, она ее и спровоцировала.
– Наверное, хорошо, что ее больше нет в твоей жизни, – говорит он. – Кажется, она влияла на тебя не лучшим образом.
– Вероятно, ты прав. – Я хмурюсь. – Я думала, панические атаки связаны с тем, что меня напугало… С тем, что случилось во время автомобильной аварии. – Даже сейчас, закрыв глаза, я ясно представляю себе те события. Я уже не помню деталей… я даже не помню, куда мы ехали… но фрагменты и ощущения в моей памяти сохранились очень ярко. Дорога, крутящаяся в свете фар. Невозможность вздохнуть, когда мы переворачиваемся. И мои руки на двери машины, когда я пытаюсь выбраться наружу. – Но думаю, это не связано с одним лишь страхом. Это чувство, будто ты оказался в ловушке: в той машине или в каком-то другом месте… в отношениях.