– Если ты не против.
– Конечно!
И они обнимаются самым неловким и неуклюжим образом, но это ведь только начало.
На лице моей мамы написано облегчение.
– Где ты его нашла, Пенни?
Я вспыхиваю.
– Это торт-гусеница напомнил мне о маленьком закутке за стеной наших спален. Там Эллиот хранил все свои детские сокровища. Когда мы были маленькими, больше всего любили прятаться там.
– Помню, – говорит мама. – Как-то я потеряла тебя на весь день. Я и забыла об этом. – Тут ее глаза загораются. – Может быть, там мы сможем сложить часть лишней одежды из свадебного салона!
– Мама!
– Ну, так кто готов жарить маршмеллоу? – спрашивает папа, как нельзя вовремя появляясь из кухни.
– А не слишком поздно для ночи Гая Фокса? – спрашивает Ной.
– О, в нашем доме никогда не поздно устроить ночь Гая Фокса!
– Тогда приступим, – отвечает Ной, снимая воображаемую шляпу.
– О боже, какой ужасный британский акцент, – говорит Эллиот со смехом.
– Что? – Ной смотрит удрученно. – Но я столько раз пересматривал «Мою прекрасную леди»! – Он улыбается.
– Нет, ты не Элиза Дулитл, – возражает мама.
Я тоже улыбаюсь, доставая из шкафа под лестницей пачку бенгальских огней. Мы все идем через кухню в сад, где в большом каменном очаге папа приготовил дрова для костра.
Это не настоящий костер, но мы не собираемся идти в город, нашего костра хватит на то, чтобы зажарить маршмеллоу.
Папа помогает зажечь бенгальские огни, Эллиот, Алекс и я танцуем, выписывая в воздухе наши имена. И после бесчисленного количества бенгальских огней я забегаю в дом, хватаю камеру и делаю нескольких кадров на длинной выдержке с Алексом, который стоит, пока вокруг него бегает Эллиот. Если глянуть на снимки, создается впечатление, будто Алекс окружен лентами яркого золотого света. Получается эпически круто.
Ной помогает папе с костром, подсовывая в очаг щепки и бумагу, давая огню схватиться, а поленьям – разгореться. Через несколько минут побуждений и уговоров костер вспыхивает, окутывая нас всех теплым красно-оранжевым свечением.
Папа бросает в огонь маленькие свертки из фольги, и через несколько минут мы получаем вкусный, тягучий маршмеллоу с печеньем и шоколадной крошкой. Просто объедение.
– Ну, это не совсем то, что мы делаем в Штатах, – говорит Ной. Мы все смотрим на него, ожидая, какой он вынесет приговор. – Но это очень вкусно!
Папа смотрит так, будто только что получил звание «Лучший кондитер Британии», а Ной – это новый Пол Голливуд[27].
– Лучший комплимент! – говорит он, улыбаясь до ушей.
– Чем-нибудь помочь, Роб? – спрашивает Алекс.
– Конечно, давай! – отвечает папа.
Алекс и папа отходят в глубь сада, где начинают устанавливать петарды. Мама Эллиота выходит с подносом глинтвейна и горячего шоколада. Моя мама идет следом с кучей одеял. Мы устраиваемся в садовых креслах, сгрудившись вокруг огня.
– Ной, может, сыграешь нам что-нибудь? – спрашивает мама.
– Для вас, Далия, конечно! – Он вскакивает, спешит в дом и возвращается с гитарой в руках.
Ной осторожно поглаживает гриф, перебирая пальцами струны. Извлекает пару нот, затем, удовлетворенный настройкой, закидывает ремень на шею.
Он возвращается к нам, ждущим его у костра, и мы с Эллиотом двигаемся, освобождая ему место между нами.
Его пальцы рассеянно перебирают струны, и я удивляюсь, как виртуозно можно владеть инструментом, без видимых усилий извлекая такие прекрасные звуки. По просьбе Эллиота он поет некоторые свои первые хиты вроде «Девушки Осень» и «Элементов». Мама просит спеть «Кареглазую девушку»[28], и он исполняет ее идеально, не ошибившись ни в одной ноте.
Когда Ной заканчивает петь, мы слышим, как папа кричит из глубины сада:
– Думаю, мы готовы! Три…
Я наклоняюсь к Ною.
– Потрясающе, – говорю я шепотом. – Я уже забыла, как я люблю слушать тебя.
– Два…
– А я уже забыл, как я люблю играть для тебя.
– Один!
Когда мы с Ноем целуемся, вокруг вспыхивают огни фейерверка.
После фейерверков мать Эллиота возвращается к себе, мои мама и папа тоже желают нам спокойной ночи, сказав, что они устали. Так что скоро мы остаемся одни: я, Ной, Эллиот и Алекс.
– Мы тоже порядком утомились, – говорит Эллиот.
Для всех нас это был долгий, эмоционально насыщенный день. Я встаю и крепко обнимаю Эллиота.
– Я люблю тебя, – говорю я ему.
– И я тебя люблю, моя драгоценная Пенни.
– Пенни, Ной, спасибо за вашу помощь сегодня, – говорит Алекс. – Не знаю, что бы я без вас делал.
Я улыбаюсь:
– Просто заботься о нем, хорошо? Он очень особенный.
– С радостью, – отвечает Алекс, улыбаясь Эллиоту, и я искренне ему верю.
Когда наедине со звездами остаемся лишь мы с Ноем, я уже не хочу ничего, просто сидеть в его объятиях. Но к моему удивлению, он отстраняется. Я смотрю обиженно, а Ной улыбается.
– У меня есть еще кое-что, что я хотел бы сыграть тебе, – говорит он.
– О? – Я приподнимаюсь и поудобнее устраиваюсь под одеялом, заинтригованная.
– Это… одна из моих новых песен. – Одной рукой он теребит бахрому одеяла, другой поглаживает гриф гитары.
– Ной, ты, кажется, нервничаешь! – говорю я со смехом.
– Да, – отвечает он. Его глаза блестят. – Я всегда нервничаю, когда собираюсь исполнять кому-то свои новые песни. Но больше всего я нервничаю из-за того, что хочу, чтобы тебе понравилось. Песня называется «Моя навсегда».
Он глубоко вздыхает, затем его приятный, проникающий в душу голос наполняет ночной воздух.
У тебя жизнь своя, у меня жизнь моя,
Много есть нам причин отрицать
Все те чувства, что я, все те чувства, что я
Испытал, но позволь мне сказать…
Может, мы и не вместе, может, мы и не пара,
Но вдвоем нам всегда хорошо.
Пусть расскажет гитара, пусть расскажет она,
Как грущу я, когда день прошел
Без тебя,
Без тебя,
Моя навсегда.
Год идет, год идет,
От весны до холодной зимы,
Я люблю этот год, я люблю этот год,
Но я также влюблен в тебя,
Так зачем же не рядом мы,
Девушка Осень?
Да, нам сложно вдвоем, да, непросто вдвоем,
Но зачем же ты так далеко?
Мы с гитарой споем, мы с гитарой споем,
Как прожить без тебя нелегко
Даже день,
Даже день,
Если ты далеко
От меня.
Если я далеко
От тебя,
Моя навсегда.
Когда последняя нота тает в ночи, я чувствую, что полностью растворилась в мелодии.
– Ной, это было… – Но у меня нет слов, чтобы описать свои чувства.
– Я так это чувствую, – говорит он. Его взгляд прикован ко мне, он поднимает меня из моего кресла и сажает к себе на колени. – Просто вот так, Пенни… И я не уверен, что «навсегда» будет достаточно долго для меня.
Месяц спустя
7 декабря
Девушка Online выходит в мир
Привет всем!
Этот пост зрел долго, и я изрядно нервничала по поводу его публикации. Вы, ребята, были моим сообществом, моим сердцем и душой онлайн последние два года, и я хотела сделать что-то, чтобы поблагодарить вас. Лишь недавно я поняла, что больше всего я хочу встретиться с вами. Я хочу взять это маленькое сообщество, созданное в интернете, и посмотреть, выживет ли оно в реальном мире.
Я работала над небольшим секретным проектом, о котором пока никому не рассказывала… даже бруклинскому парню, или моему «лучшему другу навсегда» Вики, и я хочу, чтобы вы, читатели Девушки Online, поучаствовали в нем. Для этого вам не обязательно приезжать в Брайтон или даже в Англию.
Просто пришлите мне фото своего онлайн-пространства… своего убежища. Я хочу знать, где вы, ребята, находитесь, когда читаете все это. Может быть, это компьютер в вашей спальне или телефон, когда вы куда-то едете. Фото могут быть полностью анонимными (вас самих может на них и не быть!) и любого качества.
Я обещаю рассказать вам, что я задумала, как только буду готова.
Как всегда с любовью,
– Пенни? – Голос Ноя доносится из моей гостиной. Я выхожу из кухни.
– Да?
– Я только что прочитал твой блог… так что там в твоем проекте?
Мои глаза сияют, в них тайна.
– Тебе придется просто подождать и увидеть все одновременно с остальными. Ты пришлешь мне фото?
– Какое фото?
– Я хочу фотографии своих читателей в тот момент, когда они читают «Девушку Online».
Ной сидит на диване ссутулившись, с телефоном в руках.
– Ты фотограф получше меня. Почему бы тебе меня не щелкнуть?
– Хорошо, подожди минуту.
Я выбегаю в прихожую, где моя камера, как обычно, лежит в сумке.
Взяв ее, я возвращаюсь в гостиную. С этой точки лицо Ноя едва различимо, но видно, как свет телефона отражается от его волос. Я делаю снимок. Когда я просматриваю его на экране камеры, то улыбаюсь.
Он безупречный.
Глава сорок седьмая
– Что это? – спрашивает Ной. – Куда мы идем?
– Увидишь. Просто доверься мне.
Мы сходим с эскалатора на Ватерлоо и видим, что станция уже украшена к Рождеству. Под старыми викторианскими часами стоит гигантская ель, украшенная огромными красными и золотыми шарами, а вокруг собралась группа, распевающая гимны и претворяя песенку «Динь-дон весело звенит!» в жизнь.
Это время года – одно из моих любимых в столице.
Улицы Лондона на Рождество, кажется, оживают благодаря туристам и лондонцам, одинаково спешащим за покупками. Я вспоминаю прошлое Рождество, которое провела в Нью-Йорке. Поверить не могу, что с момента нашего с Ноем знакомства прошел целый год. Такое чувство, будто мы знаем друг друга вечность, и одновременно с этим ощущение, будто мы встретились только вчера. Нам еще предстоит много узнать друг о друге, – и я, например, с нетерпением жду, чтобы узнать все, вплоть до мелочей.