ОМГ, ты хотя бы Фернзетурм-то уже видела? х
Ты, видимо, забываешь, Эллиот, что все, что я видела, – это темные окна автобуса и голову Блейка. И я понятия не имею, что такое Фернзетурм, потому что я в отличие от некоторых не ходячая энциклопедия. День волшебных случайностей – единственное, что меня сейчас волнует. Это так романтично – открывать каждый город вместе с Ноем. Гулять по улицам рука об руку и собирать лучшие образцы местных… вкусностей хх
Beeindruckend, impressionnant, impresionante, fantastico! X
Эллиот, а по-английски можно? xx
Обалденно. Все эти слова означают «обалденно», Пен. Они тебе, кстати, кое-где пригодятся.
P.S. Фернзетурм – это берлинская телебашня и самое высокое здание в Германии.
Его высота 368 м. Если бы я сейчас не наслаждался фантастическим завтраком в компании Алекса, то разбил бы себе голову о стол от отчаяния. Неужели ты не посмотрела, куда вы едете?
Даже в Википедию не залезла? Нет, Пенни, я тебя, конечно, люблю и все такое, но тебе определенно нужно расширять свой кругозор. Займусь этим сразу же, как только ты вернешься. Держи меня в курсе. Завтра мой первый день практики. ПОЖЕЛАЙ МНЕ УДАЧИ. С любовью, твой любимый гомосексуалист х
Улыбаюсь и уже собираюсь ответить, когда Блейк вырывает телефон у меня из рук и кладет на стол перед собой.
– Как, интересно, я должен тебя победить, если ты даже не играешь? Убери его.
– Не груби! – возмущаюсь я. Поднимаю телефон и убираю его в карман.
– Не грублю. Тебе просто показалось.
Он улыбается и возвращает мне пульт.
Ной поднимается и потягивается, закидывая руки высоко над головой и душераздирающе зевая.
– После прошлой ночи и сегодняшнего раннего утра я как избитый. Пойду вздремну чуть-чуть. Ничего, Пенни?
– Конечно, – отвечаю я. Произношу это слово, а сама пристально смотрю на него, взглядом пытаясь передать: «Пожалуйста, не оставляй меня одну со своим жутким другом». Жаль, но Ной далеко не так хорошо расшифровывает взгляды, как Эллиот. Он просто улыбается и уходит в конец автобуса.
Чтобы хоть как-то пережить следующие полчаса, я задаю Блейку вопросы: о гастролях, о Ное, о барабанах… обо всем, что приходит в голову. Чаще всего он что-то ворчит или бормочет в ответ, но все вместе это, пожалуй, может сойти за разговор. Не особо вдохновляющий и не очень приятный, но скрасить путешествие ему все-таки под силу. К тому же так Блейк не очень концентрируется на гонках, и мне даже удается несколько раз его побить (к его большому неудовольствию, конечно).
– Так сколько вы с Ноем уже вместе? – спрашивает он.
– Эм… чуть больше полугода. Время летит так быстро.
– Да уж, можно сказать, целую жизнь знакомы, – иронизирует Блейк. – Знаешь, эти гастроли очень много значат для Ноя. Считай, мечта воплотилась в жизнь.
Не совсем понимая, обижаться или нет на «целую жизнь знакомы», я все-таки не могу прийти в себя от изумления. Мы разговариваем! Значит, это сработало! Блейк уже не ворчит так сердито. Игра в гонки реально стоила того, чтобы понять: я произвела на него неверное впечатление, и нужно было лишь исправить это. Всегда надеялась, что полажу с друзьями Ноя, – и ура, это случилось.
Улыбаюсь.
– Я в курсе. Я знала об этом задолго до того, как сбылась его мечта. Могу поспорить, он даже никогда не думал, как все будет. А ведь его музыка потрясающая. Он потрясающий композитор. То есть я, конечно, не очень много знаю о песнях и вообще о музыке, но…
– Вот в этом-то и дело, – перебивает меня Блейк. – Ты вообще ничего не знаешь о музыке.
Его интонации меняются. У меня сильно сжимается горло, а лицу становится жарко. Блейк не отрывается от экрана, ведет машину по треку.
– Я не сомневаюсь, что ты клевая. Очевидно, Ной абсолютно в этом уверен. Мне просто кажется, что он не подумал о… последствиях личной жизни, когда карьера только начинается.
Он откладывает пульт. Вытаскивает из кармана пачку сигарет, вынимает одну, зажимает фильтр в зубах. Неотрывно слежу за ним, чувствуя как меня охватывает ужас от только что произнесенных слов. Сижу, притихшая, жду, пока Блейк скажет еще что-нибудь – что угодно, лишь бы спасти этот разговор.
– Хотя гастроли – это весело, да. Ночевки в разных городах, алкоголь, много девушек… – цедит он сквозь сжатые зубы, пытаясь зажечь сигарету.
– Не совсем уверена, что правильно тебя поняла, Блейк.
Стараюсь оставаться невозмутимой, но слежу за ним углом глаза.
– «Блейк» так смешно звучит, когда его произносит английская цыпочка вроде тебя.
Блейк закладывает так и не зажженную сигарету за ухо и встает с дивана – идет к холодильнику за пивом. Возвращается и садится так близко, что его ноги касаются моих.
– Я просто хотел сказать, когда мы мечтали о гастролях… в общем, в этом автобусе есть только одна вещь, которую никто из нас не хотел бы здесь видеть.
Замираю, как громом пораженная. Хочется придумать что-нибудь язвительное, но губы и язык не подчиняются, будто замороженные. Марк, басист, подходит к нам и берет пульт, выпавший у меня из рук.
– Не возражаешь, если я тебя сменю?
– Давай, действуй, – выдавливаю я. Встаю и иду в заднюю часть автобуса. В последний момент, перед тем как зайти в импровизированную «спальню», я оглядываюсь через плечо на Блейка. Он поглощен игрой.
Опираюсь рукой о косяк двери, чтобы не упасть. Только теперь замечаю, что меня колотит. Постепенно дрожь проходит, и я улыбаюсь, вспоминая, что лечение от этой дрожи – тут, совсем рядом.
Глава четырнадцатая
Раздвигаю занавески и проскальзываю внутрь. От проблеска света Ной беспокойно шевелится и моргает.
– Привет, девочка моя.
– Ой, привет. Я тебя разбудила? – Сажусь на край его кровати.
– Ха, уснешь тут. Это все слишком… волнительно.
Киваю, кусая губы. Он садится и берет мою руку в свои.
– Ты в порядке? Смотришься как-то бледненько.
Я мотаю головой.
– Ну…
Хочется рассказать ему о разговоре с Блейком, но еще больше хочется, чтобы Ной думал, что я поладила с его друзьями. А еще я прекрасно знаю, что Блейк – его лучший друг, и поэтому не хочу заставлять его делать выбор между нами двумя.
– Слушай, а как давно вы с Блейком знакомы?
– С Блейком? Он один из самых старых моих друзей. Мы практически росли вместе. Родители купили мне первую гитару в том же году, в каком его предки подарили ему ударную установку. Я часто заваливался к нему в подвал, и мы репетировали до потери пульса. Первая наша группа тогда называлась…
Он вдруг смущается и останавливается.
– Да ладно, давай, скажи мне! – подталкиваю я его.
– Ну хорошо… Она называлась The Wizard Boys[6]. Мы тогда малость сходили с ума по «Гарри Поттеру», ну и…
Ной явно чувствует себя неловко; как по мне, так это просто умилительное название. Я смеюсь.
– Ну вы даете!
– Ага. Блейк тогда даже притворялся, что барабанные палочки – типа волшебные, а песни – это заклинания!
– Серьезно?
Как-то не укладывается у меня в голове, что тот неприятный парень с банкой пива и этот милый мальчик вместе играли рок в подвале и придумывали колдовские чары.
– Ты наверняка даже не слышала о песне House Elves Just Want Some Love[7] – но, поверь, ей на роду было написано стать суперхитом! – Ной смеется, но почти сразу же возвращает в голос серьезность. – А когда все стало реальностью – когда Дин нашел меня на Ютьюбе, и мы подписали контракт с его компанией, – тогда у нас с Блейком вышла размолвка. Он стал шататься с какими-то подозрительными типами, и мы несколько раз крупно поссорились. Еще из-за этого я в прошлом году практически ушел в себя. Отключился от мира. Я был готов сдаться, уступить, поставить крест на творчестве. Потому что если из-за этого, – он обвел рукой автобус, – я бы потерял лучшего друга, то пропади все пропадом. Не стоит оно того. Но потом я встретил тебя, мой переломный момент. – Он целует мне руку. – Ты показала, что можно получить все сразу. Дала мне силы восстановить отношения с Блейком. Пригласить его на гастроли – лучшее, что могло со мной случиться. Хотя нет. На втором месте. На первом – конечно, то, что ты рядом. Блейк любит пошутить, и довольно зло, но он был рядом со мной с самого начала. Уверен, вы станете лучшими друзьями, когда узнаете друг друга поближе.
Чувствую, как горит лицо – и от комплимента, и от того, что собиралась наябедничать Ною на его лучшего друга. Сама не могу в это поверить. Я, оказывается, и понятия не имела, какая давняя история их связывает. А если Блейк любит пошутить, то, видимо, и надо мной он просто издевался. Нужно учиться не принимать все так близко к сердцу, если я хочу подружиться с группой.
– Так. Собирался подождать, пока мы не окажемся в отеле, но все-таки отдам прямо сейчас.
Ной тянется под кровать, где лежит сумка с его вещами, и вытаскивает оттуда коробку, обернутую золотой бумагой.
– Это тебе. Давай же, открой ее, – командует он, когда видит, что я молча уставилась на подарок.
Подчиняюсь. Сначала снимаю бумагу медленно, потом просто разрываю упаковку. Это совершенно новый смартфон. Одна из тех баснословно дорогих моделей, которые я бы никогда не смогла себе позволить.
– Ничего себе… – выдыхаю я.
– Хотел, чтобы у тебя был новый, самый лучший телефон с тех пор, как твой украли на концерте. Тебе вряд ли нравится динозавр Тома. К тому же, в этом есть потрясная камера.
Он прав. Старый телефон Тома мне не нравится. Но и новый я не очень хочу. Я хочу вернуть свой прежний телефон, с каракулями Ноя на чехле. Он, конечно, ни в какое сравнение не идет с этим, новеньким, с иголочки, – но мысль эта не очень-то помогает. Я с благоговейным страхом разглядываю новую трубку.