– Тебе не стоило… Это… это слишком дорого.
– Это не слишком дорого, Пенни, клянусь. В конце концов, какой смысл быть рок-звездой, если даже нельзя разориться на свою девушку, когда захочешь?
– А может, потому что я не могу тоже разориться в ответ? – улыбаюсь я.
– Даже не думай. – Он чмокает меня в щеку. – Ты – мой официальный тревожный индикатор, помнишь? Твое спокойствие мне дороже тысяч долларов, поверь. А теперь пойдем. Разве нам не нужно присоединиться к веселью?
Ной сдвигается на край кровати, протягивает руку.
– Конечно, нужно, – отвечаю я. Он сумел вселить в меня уверенность. Может быть, действительно надо просто дать Блейку шанс. Если Ною он так нравится, не может же такой человек быть совсем плохим?
Когда мы наконец появляемся из «спальни», автобус разражается криками и улюлюканьем. Ной поднимает обе руки, признавая, что его, типа, застали с поличным.
– Так, ребят, хватит, успокойтесь.
Чувствую, как заливаюсь краской. Ну почему у парней вечно только одно на уме? Хорошо бы здесь была еще одна девушка, а то с таким выбросом тестостерона мне одной не справиться.
Блейк возвращается от холодильника с пивом в руках.
– Хочешь? – предлагает он Ною одну бутылку.
Ной смотрит на меня, потом переводит взгляд на Блейка.
– Что-то рановато, приятель. Сколько ты уже вылакал? От тебя несет, словно сейчас три часа ночи и ты только что вывалился из бара.
– Е-мое, Ной, да расслабься хоть немного. Весело же! А то ты уже начинаешь смахивать на Дина.
Ной, вздохнув, берет бутылку и открывает ее о край стола.
– За нас! – Блейк чокается с ним и ухмыляется мне.
Мой парень лезет в холодильник.
– Будешь кока-колу, Пенни? – предлагает он.
– Да, спасибо. – Гляжу за окно и понимаю, что вижу гигантские ворота с толстенными колоннами и квадригой на крыше. Они огромные и величественные – именно такие, каких я и ждала от Берлина.
Неосознанно взвизгиваю.
– Вы только гляньте! Это же Бранденбургские ворота, да?
Все поворачиваются к окну. Я понижаю голос, так чтобы меня мог слышать только Ной.
– Не могу дождаться Дня волшебных случайностей!
– Я тоже. – Он ласково сжимает мою руку.
– Эллиот прислал сообщение с длиннющим списком того, что нам нужно обязательно увидеть. Тут есть здание больше трехсот пятидесяти метров высотой и…
Блейк прыскает со смеху и смотрит на нас с Ноем.
– Что-что? Чего волшебных?
Волна смущения поднимается внутри меня – я осознаю, как, должно быть, по-детски это звучит для Блейка. Но Ной тут же бросается на защиту.
– Полегче, дружище… Ты просто не знаешь, что такое любовь!
В типично мужском стиле Блейк посылает нас куда подальше. Атмосфера сразу накаляется.
К счастью, появляется Ларри и объявляет, что мы приехали. Как раз вовремя – Блейк уже готов ринуться в драку. Удачно, ничего не скажешь. Дин хлопает в ладоши, и все сразу же поворачиваются в его сторону.
– Ребята, у меня потрясающие новости! – Глаза менеджера сияют так, словно он в лотерею выиграл. – Ни за что не догадаетесь, кого я пригласил в гости к The Sketch сегодня вечером.
Дин выдерживает драматическую паузу, накаляя ожидание.
– Леа Браун! Пока что это совершенная тайна, но публика будет в диком восторге, ручаюсь! Ну не классно ли, скажите, парни?
Все вокруг начинают прыгать как сумасшедшие и давать друг другу «пять». Еще бы: такой неожиданный поворот гастролей поднимет внимание к группе выше крыши. Вот только я, когда думала об еще одной девушке, точно не имела в виду якобы-бывшую-девушку Ноя. Из-за Блейка эти гастроли – и так трудная затея, а прибытие Леа Браун, почти уверена, превратит их в настоящий ад.
Глава пятнадцатая
Площадка, на которой ребятам придется выступать в Берлине, кажется, раза в два больше «Брайтон-Центра». Эхо шагов мечется по сцене, пока Ной готовится к саундчеку. Вокруг нас все время люди, но даже в автобусе, по дороге из аэропорта в гостиницу, а потом в концертный зал, я не почувствовала ни малейшего дыхания города. Мы можем находиться где угодно. Единственный признак, что это все-таки Германия, – красные таблички с надписью «Ausgang» вместо «Выход».
Я подхожу к самому краю сцены. Разглядываю море пустых кресел, которые очень скоро заполнят визжащие фанаты. Даже сейчас, в пустом зале, я чувствую, как по спине пробегают мурашки.
Хорошо хоть, на этот раз мне не придется иметь дело с толпой. На шее висит пропуск за кулисы, и я так судорожно за него цепляюсь, так боюсь потерять, что Ной в шутку предложил мне взять его с собой в кровать. Честно говоря, я могла бы это сделать – потому что совершенно не хочу повторения того, что случилось в Брайтоне. Тут у меня нет друзей, которые могли бы меня спасти.
Поднимаю камеру и фотографирую пустые кресла. Представляю, что, наверное, можно было бы наложить на эту фотку изображение толпы – как некую иллюстрацию связи между певцом и его аудиторией. Мисс Миллз бы это понравилось – она же хотела «альтернативную перспективу». Интересно, если никто не слушает музыкантов, это выступление или все-таки нет?
Отступаю от края, двигаюсь ближе к теням у кулис. Ной стоит посреди сцены, залитый светом, одетый в темно-бордовую гарвардскую толстовку и черные джинсы, и поет первые строки Elements. Камера снова щелкает: музыкант перед выступлением, многочасовые репетиции и тяжелая работа, которую поклонники почти никогда не замечают. Снимок прекрасно подойдет для школьного проекта.
Разглядывая фотку Ноя, с головой ушедшего в свою музыку, я совершенно погружаюсь в себя – и подпрыгиваю от неожиданности, когда за моей спиной Блейк бьет в литавры. Рефлекторно пячусь и тут же спотыкаюсь о связку проводов на полу. Я так стараюсь не повредить камеру, что даже не пытаюсь предотвратить падение – и полным ходом влетаю в кучу стоек с динамиками. Самый маленький не выдерживает моего натиска и рискованно шатается, не зная, падать или все-таки не стоит.
«Только не падай, пожалуйста, только не падай», – молюсь я всем богам неуклюжести, какие только есть на свете.
Жаль, они меня не слышат.
Динамик валится на сцену. В нем тут же образуется страшная трещина, во все стороны летят куски пластика. Я тоже падаю на пол. Плечо пульсирует от боли, но камера, слава богу, цела и невредима. Даже серебристая отделка не потрескалась.
Ной подбегает ко мне.
– Пенни! О господи, ты в порядке?
Быстро встаю и отряхиваюсь, стараясь не морщиться, отчего улыбка превращается в странную гримасу.
– Ной, я в порядке, серьезно. Лучше репетируй дальше. Я… Я заплачу за динамик.
– Даже не думай об этом. Блейк, слушай, какого черта?
Блейк смотрит куда-то за меня и пожимает плечами.
– Это же не моя проблема, что твоя девушка такая недотепа.
– Он прав. Я… я недотепа, – запинаясь, я все-таки поддерживаю его.
Ной хмурится.
– Неважно. Может, ты и недотепа, но ты моя недотепа, и я не хочу, чтобы ты пострадала. Эти штуки прилично весят.
Киваю и, чтобы скрыть предательский румянец стыда, склоняюсь к полу и начинаю собирать осколки динамика, разлетевшиеся по всей сцене. Никогда больше не выйду из-за кулис. Сцена и я официально несовместимы.
– Стив тебе поможет, – Ной машет одному из администраторов. Тот уже вооружился совком и щеткой и торопливо идет к нам. Кажется, я видела его среди тех, кого нам представили, едва мы появились в концертном зале. Офигеть, Ной знает по именам всех членов команды, даже обслуживающий персонал, – хотя многих из них видел всего раз в жизни. Вот еще и поэтому он совершенно не похож на других.
– Поставим тут другой динамик, ладно?
– Без проблем, – отзывается Стив. – Можно переключить сюда один из задних.
– Вот видишь? Все в порядке. Просто не обращай внимания на Блейка. Я приду за тобой после репетиции.
– Звучит неплохо, – через силу улыбаюсь я, хотя все еще расстроена. «Почему я вечно такая обуза для всех?» Надеюсь, за кулисами намного безопаснее.
Достаю из кармана телефон и пишу Эллиоту.
Один день в Берлине, а я уже успела натворить дел.
Он отвечает сразу же.
Что случилось?
Давай я просто скажу, что мне противопоказано выходить на сцену.
Только не говори, что снова повторила фокус с трусами в единорогах.
НЕТ. Хуже. Видимо, я разломала оборудование стоимостью в сотни фунтов.
Уверен, что The Sketch это как-нибудь переживет. Еще кого-нибудь знаменитого видела?
Уже собираюсь напечатать «Нет», но вдруг понимаю, что это не так.
Потому что за кулисами появляется Леа Браун. Волосы у нее стянуты в конский хвост, на лице – легкий макияж. Строго говоря, единственное, благодаря чему можно понять, что эта девушка – мегапопулярная звезда мирового масштаба, – примерно дюжина людей, вьющихся рядом и изо всех сил старающихся не отстать от ее стремительных шагов. Леа смотрит в планшет, который держит один из ее спутников.
– Фу, гадость какая. Что, нет фотографий поприличнее? Скажи Фрэнки П., что, возможно, понадобится сделать еще одну фотосессию – если то, что я вижу, лучшее, что он может придумать.
Хочется, чтобы земля разверзлась и поглотила Пенни Портер прямо сейчас. Если отвернуться, она, может, меня и не заметит, – но я не могу отвести взгляда от этой девушки. Даже без прически, с минимальным макияжем, она безумно красива и притягивает к себе взгляды, как магнит. Наверное, именно это имеют в виду, когда говорят о «профессионализме звезды», о неком «факторе икс». Одно присутствие Леа Браун мгновенно меняет атмосферу, наэлектризовывает ее.
Эллиот назвал бы это «нечто неуловимое, невыразимое словами».
Меган стала бы жутко завидовать.
Олли пустил бы слюнки.
А меня начинает трясти.
Я не понимаю, как Ной умудрился быть с ней в «ненастоящих» отношениях. Разве нормальный парень может прово