Мы наконец выходим на широкую площадь, и я не могу сдержать восхищенный вздох. Повсюду стоят мольберты; художники продают свои работы и рисуют портреты прохожих. На каждой стороне площади – фонтан, а к небу тянутся высоченные колонны. Классический Рим.
– Это пьяцца Навона, – говорит Леа, хихикая над моим изумленным видом. – Пойдем, мороженое вон там.
Она затаскивает меня в маленький магазинчик. Он разительно отличается от тех магазинов мороженого, которые я видела. В отличие от огромных подвешенных рожков, здесь мороженое продается в круглых металлических контейнерах, большинство из которых выскоблено почти до дна. Очевидное доказательство популярности этого места!
– Вот это – просто умереть можно. Фисташковое, – Леа показывает на один из контейнеров. – Определенно мое любимое.
Она заказывает порцию мороженого в стаканчике. Когда неприветливый продавец протягивает ей заказ, Леа берет маленькую пластиковую ложечку и начинает есть этот огромный шар, причмокивая от удовольствия.
– М-м-м-м-м-м. Тут фишка в том, что фисташковое мороженое у них вообще не зеленое. Значит, сделано из натуральных ингредиентов, никакой химии. А ты что будешь?
– Э-э… клубничное, алла фрагола, – говорю я наполовину Леа, наполовину мужчине за прилавком, неудачно пытаясь произнести это по-итальянски.
Забрав мое клубничное мороженое, мы возвращаемся на площадь и забираемся на край одного из фонтанов. Едим, наблюдаем за прохожими и смотрим, как работают художники. Здорово все-таки, что Леа никто не узнает. Теперь я замечаю в ней еще кое-что, совершенно на нее не похожее: она расслабилась.
– Можно тебя сфотографировать?
Нет, ну а вдруг?
Леа глядит на меня, удивленно подняв брови.
– Я ни с кем не буду делиться, – торопливо успокаиваю ее я. – Просто ты такая красивая и спокойная, и солнце так здорово сюда падает… свет просто идеальный.
Она смеется, и я облегченно перевожу дух.
– Валяй.
Отставляю мороженое в сторону – как можно дальше, чтобы в кадр не попало, – и делаю несколько шагов назад, чтобы выстроить снимок. Со всех сторон в кадр попадают люди, топчущиеся туда-сюда, но свет так здорово падает на нее, что кажется, будто Леа окружает теплое золотистое сияние. Словно аура.
Теперь понимаю, почему мой брат и еще миллионы людей так ее любят – она просто прекрасна. За Леа видна вычурная статуя фонтана, прямо в центре чаши; из мелких фигур вырываются струи воды. «Подумать об альтернативной перспективе», – вспоминаю я задание на лето. Вот Леа. И у нее, как это ни странно, много общего со статуей: изысканная, страдающая от одиночества, та, на которую все смотрят с восхищением. И она сидит здесь, среди других людей, как совершенно обычный человек.
Смотрю на фотографию. Получилось неплохо. Делаю еще несколько снимков, на всю катушку используя природное умение Леа позировать свободно и без напряжения. Показываю ей несколько кадров на экране камеры, хотя и понимаю, что в увеличенном виде они будут выглядеть куда лучше. Леа восхищенно мычит.
– Слушай, а почему бы тебе не продавать свои снимки? – она мотает головой в сторону художников на площади. Я убираю камеру в сумку.
– Даже не знаю. Не уверена, что они хороши.
– Не смеши меня! У тебя явный талант. Значит, вот кем ты собралась стать после школы? Фотографом?
Пожимаю плечами.
– Пока точно не знаю. Будет зависеть от выпускных экзаменов и от колледжа. Я пока даже не уверена, что на этом получится построить карьеру. До сих пор я всегда думала, что знаю, чем хочу заниматься.
– А что вообще такое эти ваши экзамены? – спрашивает она. – Типа такая британская фишка?
– Ну да… такая важная британская фишка.
– Ладно, экзамены экзаменами, но талант-то вечен! Разумеется, можно построить карьеру на фотографировании. Наверняка же есть фотографы, которыми ты восхищаешься? Все возможно, если на самом деле веришь в себя, как бы банально это ни звучало. У меня вот стихи очень хорошо получались, поэтому я и стала их петь. – Леа смеется. – Надо ставить цель выше той, которой, как тебе кажется, ты в состоянии достичь.
Она вновь берется за мороженое. Мы обе молчим, и я перевариваю только что услышанное. Леа права: я никогда ничего не добьюсь, если не стану хотя бы пробовать. И нужно реально вкалывать, если хочу добиться успеха в чем-нибудь.
– Леа? Можно вопрос?
Доедаю мороженое и вытираю руки салфеткой.
– Как ты справляешься со своей невероятной славой?
Негромко смеюсь, стараясь успокоить нервы, разбушевавшиеся от столь прямого вопроса. Она подхватывает мой смех, но за ним я ощущаю гораздо более глубокое чувство.
– Нужно сильно постараться, чтобы привыкнуть. А поэтому… Слушай, надеюсь, ты все делаешь правильно, но я беспокоюсь о вас с Ноем. Музыкальная индустрия тебе пережует и выплюнет, если не будешь к этому готова. Особенно если окажешься вне игры. – Леа сильно хмурится, во взгляде ее мелькает печаль. – Видимо, поэтому ты и гуляешь тут одна, да?
Киваю.
– Мы крупно поцапались…
– В вестибюле? Да, я слышала.
– Правда, что ли? – Я мечтаю нырнуть в фонтан с головой.
– Не саму ссору, конечно, но о ней. Слухи быстро разлетаются. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя неловко, Пенни. Я искренне хочу, чтобы этот безумный ураган не поглотил тебя. Ты классная девчонка, у тебя настоящий, необычный талант, а во всем этом так просто потеряться. Очень легко последовать за чужой мечтой, а не за своей. А когда поймешь это, будет уже поздно.
Я думаю о гастролях. О том, как после каждого города я все меньше и меньше вдохновлялась и все больше становилась похожа на предмет мебели. На коробку с надписью «Девушка Ноя». Теперь я не уверена, что мне этого достаточно. Какую надпись я сама хочу?
– Я понимаю, о чем ты, – говорю я, пытаясь придать голосу столько уверенности, сколько могу. – Но я думаю, Ной другой. Или, точнее, что он станет другим. Ему сейчас все кажется новым и волнующим, но я правда верю, что он все еще тот самый парень, с которым я познакомилась на Рождество.
– Ты права. Ной обалденный, Пенни. Честно, на сто процентов. Но ни один парень не стоит того, чтобы менять ради него свою жизнь. Бывший парень говорил мне, что пение никогда не станет моей жизнью, и я верила ему. Он работал брокером на Манхэттене, был очень успешным. Я жила с ним и следила, чтобы после работы у него всегда был горячий ужин. Однажды я поняла, что живу его мечтой, а не своей. Я не была счастлива – не из-за вынужденных отношений, а из-за того, что катилась в пропасть. Так что решила вернуться в Лос-Анджелес и с головой уйти в музыку. Мой парень отпустил меня, и я стала популярной певицей с двумя платиновыми альбомами. Иногда нужно просто оглянуться по сторонам. Оно того стоит.
Со страхом смотрю на девушку передо мной. Я и понятия не имела, что Леа столько в жизни пережила, что у нее за плечами такие скачки с препятствиями. Наверное, мы всегда видим только внешнюю сторону успеха. Но свои скелеты в шкафу есть у каждого из нас.
Солнце садится. Мы не спеша возвращаемся в отель и болтаем о том, как Леа стала знаменитой.
Каллум наконец отыскивает нас – лицо красное, как от долгого бега. Он разъяренно смотрит на Леа. Но злиться на нее долго просто невозможно, особенно после такой милой шутки:
– Ты всегда можешь меня найти, дружок. Просто следуй за мороженым!
Оказавшись в номере, решаю написать пост о своих чувствах к Ною, о разговоре с Леа и вообще обо всей ситуации. Мне нужно мнение эксперта. Стараюсь связно изложить все, что теснится в мыслях, и пальцы порхают над клавиатурой.
30 июня
Так, ребята, после моего утреннего поста я провела отличный день, гуляя по Риму. Но об этом расскажу как-нибудь потом.
А прямо сейчас пришло время важных вопросов.
Первый. Я уверена, его регулярно задает себе каждая моя ровесница. Я, во всяком случае, терзаюсь им все чаще.
Нужно ли мне сейчас знать, кем я хочу стать после школы?
В следующем году мне исполняется семнадцать. А через несколько недель я официально стану старшеклассницей… и я в полной растерянности.
Когда я была маленькой девочкой, я хотела стать водителем фургончика с мороженым, потому что знала, как это весело – дарить радость другим. Теперь я стала старше и все больше понимаю, что хочу делиться этой радостью, но не только в форме мороженого (скажем честно: мороженое радует людей всегда, безо всяких условий, особенно итальянское… но об этом позже).
Кто-то сказал мне: если любишь свою работу, у тебя никогда не будет будней. Одни праздники. Да, возможно, потребуется время, чтобы найти такую работу, но в конечном счете ты будешь любить то, чем занимаешься.
Думаю, именно поэтому для меня все это так мучительно.
Я точно знаю, что именно люблю – свою камеру – и, кажется, мои фотографии приносят людям много радости. Но как превратить это в нечто настоящее?
Сейчас у меня такое чувство, что я попала во встречное течение. Все мои друзья давно занимаются тем, чем хотят заниматься и дальше. А я, хоть и знаю, где хочу быть – рядом с Бруклинским Парнем – все равно не могу отделаться от чувства, что меня все дальше и дальше уносит от моих любимых занятий и от себя самой. Сегодня днем я поговорила кое с кем авторитетным, и у меня в буквальном смысле открылись глаза. Я поняла, как важно идти по жизни своей тропой. Да, люди могут присоединяться к тебе, но всегда нужно помнить, что тропа эта – твоя, и вести она может куда угодно. Куда сама выберешь.
Девушка Offline… которая никогда не выходит online xxx
Глава тридцать вторая
Заканчиваю пост и ложусь на кровать. Я так и не услышала от Ноя ни слова с момента ссоры, поэтому и сама не могла извиниться. Так часто проверяю телефон, что, кажется, если возьму его в руки еще раз – заработаю себе мозоли на ладонях. Как раз когда я представляю, что Эллиот прямо в эту минуту заходит домой, на подушке рядом вибрирует мобильный.