Эллиот мрачнеет.
– А что? Почему ты спрашиваешь?
– Мне кажется, он не из поклонников Ноя, – похоже, он совсем пал духом. – Потому что намерения у него очень серьезные.
Хватаюсь за виски, боясь, что произошло что-то непоправимое.
– Что случилось?
Эллиот вздыхает.
– Вернулся домой с фотосессии для журнала, и мне пришло вот это странное письмо с неизвестного адреса. Я переслал его тебе.
Он совсем прячет голову под руками.
Открываю окно почты: Эллиот отправил мне письмо от ЧистойПравды. Мне не хочется его открывать, но надо же увидеть, что до такой степени перепугало моего друга.
Пенни, оставь Ноя в покое, или это пойдет в народ.
ПРИЛОЖЕНИЕ: image1052.jpg
Кликаю на приложение – и сердце проваливается еще глубже. Это Алекс с Эллиотом на балконе «Брайтон-Центра» – тогда, на концерте Ноя. Очаровательная фотка. Ловлю себя на том, что почти улыбаюсь – до того они мило смотрятся. Аллиоты так явно влюблены друг в друга. Огни сцены выхватывают их из толпы, пока все остальные неотрывно, в восхищении наблюдают за Ноем. Эллиот с Алексом словно оказались в тот момент в своем собственном мире.
Но поскольку Алекс пока не признался ни родным, ни друзьям, такая фотка может… может здорово испортить ему жизнь.
– Это ведь ты сделала эту фотку, да? На концерте в Брайтоне? – Эллиот скрещивает руки и кладет их на колени.
– Я, но…
– Но ты не подумала рассказать мне о том факте, что она тоже была на телефоне, который у тебя украли? И что кое-кому могут пригрозить выставить эту фотку на всеобщее обозрение? Алекс будет в ярости, что кто-то хочет нас этим шантажировать. И, естественно, тебе и в голову не пришло, что на телефоне есть что-то компрометирующее – потому что ты в грош не ставишь ни меня, ни мои отношения.
Эллиот зол, печален и разочарован одновременно. Никогда его таким не видела.
Но я тоже злюсь.
– О’кей, прости меня. Я не соображала ничего, когда все случилось. Эллиот, я в диком ужасе, что тебя в это впутали. Понятия не имела, чего хочет ЧистаяПравда, но теперь понимаю. «Пенни, оставь Ноя в покое». Кто-то хочет, чтобы мы расстались, невзирая ни на что.
– Пенни, я не знаю, что делать! Надо рассказать Алексу. Если об этом узнают…
Эллиот тяжко вздыхает. Он совершенно расстроен, словно из него высосали всю энергию.
– Ты же знаешь, как он к этому относится, Пенни. Алекс не очень уверен насчет того, чтобы открыться семье и друзьям. Даже когда мы не в Брайтоне и вокруг совершенно незнакомые люди – даже тогда он очень редко берет меня за руку. Тот концерт был одним из лучших моментов в наших отношениях. А твой дом – наше убежище. Если Алекс решит, что даже рядом с тобой мы не в безопасности… он сильно расстроится.
В какой же ужас впадет Алекс, когда узнает, что эта фотка существует, причем далеко не в самых надежных руках. Мысли о последствиях не дают мне покоя. Большинству было бы плевать на такой снимок – но не Алексу. Для него это огромный шаг, который он к тому же пока не готов совершить.
А еще я знаю, что Эллиот втайне мечтает поставить эту фотку себе на аватар. Таким счастливым, как на этом снимке, я его никогда не видела. Единственное, что огорчает моего друга – невозможность выражать свои чувства так, как хочется. Эллиот мечтает везде ходить, держась за руки, и летом целоваться на одеяле в парке. Правда, Алекс его мечты пока не очень разделяет.
– Не знаю, что сказать, Эллиот. Мне так жаль, что я тогда вас сфоткала, а фотку украли вместе с телефоном. У ЧистойПравды, кто бы это ни был, хватало времени перекинуть последнюю информацию с телефона, до того как я поменяла пароль и все такое. Как он вообще узнал об Алексе?
Мне тоже приходит на ум, что ЧистаяПравда – не просто какой-то спятивший фанат. Но велики ли шансы, что мой телефон мог свалиться под ноги именно тому, кто меня знает и имеет на меня зуб? Это же случайность.
Ломаю мозг в поисках того, кто бы это мог быть. Может, Меган? Не слишком ли вовремя она оказалась рядом, отыскала меня в толпе сразу после того, как пропал телефон? Она бы очень удивилась, увидев у меня фотку Алекса с Эллиотом. Ведь никто не знал, что они встречаются. Может, ее все еще злила наша стычка, и Меган завидовала мне с Ноем?
Да нет, быть не может. Не после того нашего вечернего разговора. Если это она, это было бы очень странно.
– Думал, ты понимаешь, Пенни. Такая фотка в первую очередь расстроила бы Алекса. – Ему явно неловко.
– Знаю. Прости, Эл. Ты же в курсе, что я люблю. Люблю фотать все подряд. Я не думала, что ее кто-то увидит. И я бы никогда не опубликовала ее, не спросив тебя.
Изо всех сил стараюсь успокоить Эллиота, но он совсем падает духом и отстраняется от меня.
– Я могу вернуться домой, если хочешь. Попробую все исправить.
– Нет-нет, Пен, все норм. Я справлюсь. А ты, что бы ни делала, не позволяй этому негодяю вставать между тобой и Ноем. Пойду расскажу Алексу, пусть он знает… – Эллиот заканчивает разговор, печально машет в камеру.
Несколько мгновений, парализованная, пялюсь на пустой экран. Не знаю, на что решиться. Но Эллиот прав: это просто негодяй, и ему не под силу разлучить нас с Ноем.
А еще я понимаю, что на этот раз в одиночку не справлюсь.
Снова открываю почту и рассылаю друзьям и родным короткие письма. Предупреждаю о возможном преследовании, о шантажисте, и сообщаю, что собираю доказательства, чтобы пойти с ними в полицию. Так или иначе, если это правда Меган или кто-то еще из моих знакомых, теперь они в курсе, что я не сижу сложа руки.
Я Оушен Стронг, и ни одному разбойнику не удастся безнаказанно угрожать моим друзьям. И уж тем более никто не помешает мне исполнять свои мечты.
Глава тридцать четвертая
Я уже собрала вещи и готова попрощаться с Римом, когда меня вдруг накрывает волна грусти. Да, вчера мне удалось увидеть хоть немного, но оттого лишь сильнее чувство, что я только мазнула взглядом по облику этого величественного города. Смотрю в окно и торжественно обещаю вернуться сюда.
Слышу бешеный стук в дверь и на секунду пугаюсь, что опоздала. Но времени еще уйма.
– Пенни, ты там?
– Заходи! – открываю Ною дверь.
На плечах у него рюкзак. Сбоку торчит маленькая этикетка, и я вижу на ней небрежно нацарапанные указания Дина. Ной так привык к вечным переездам с места на место, что никогда не знает, в какой гостинице останавливается или каким рейсом летит. Дину все время приходится за этим следить.
– Видел утром твое сообщение. Этот гаденыш опять прорезался?
Киваю.
– Только теперь он впутал еще и Эллиота.
– Просто ошизеть можно! Хорошая, кстати, идея описать случаи шантажа. Отдадим потом все Дину, а он уже полицию подключит.
– Здорово, – говорю я, радуясь, что не придется тащить эту ношу одной.
– Ну что, ma cherie, готова лететь?
– В Париж? – я корчу рожу, пытаясь придать лицу высокомерное «парижское» выражение. – Mais oui![12] Еще бы я не была готова!
Когда самолет приземляется в Париже, я уже едва сдерживаюсь. Хочется скакать, как ребенок, впервые попавший в Диснейленд. Нас везут из аэропорта в отель, а я, как рыба в аквариуме, выпученными глазами смотрю на все, мимо чего мы проезжаем.
Мама обожает Париж еще и потому, что всякий раз, оказавшись там, воображает, что играет в фильме «Амели». Это ее любимое место на земле. Когда маме было восемнадцать, она, молодая, целеустремленная актриса, несколько месяцев жила настоящей богемной жизнью в Латинском квартале. Они с папой иногда устраивают себе специальные маленькие парижские каникулы. И теперь я наконец понимаю, почему они так любят сюда приезжать.
Я в городе любви с парнем, которого люблю. Разве бывает большая идиллия?
– Париж – наш лучший город, Пенни. Сегодня на концерте будут все главные музыкальные журналисты. Потом они напишут свои отзывы. Нам придется выложиться по полной и играть лучше, чем когда-либо, – говорит Ной, когда мы выходим из автомобиля перед гостиницей.
Это самая шикарная из гостиниц, в которых мы были; здесь даже есть носильщики – они берут наш багаж и втаскивают его наверх по широкой лестнице. Гостиница именно такая, какой я представляла себе парижский отель, и я знаю, что и внутри она очень романтичная. Поворачиваюсь и смотрю на Ноя. Его лицо светится от нетерпеливого волнения, и я улыбаюсь во все тридцать два зуба – именно так, как улыбаешься, когда бабушка с дедушкой просят тебя сняться на фото вместе с братьями и сестрами. Не уверена, что это привлекательная улыбка, но сейчас меня это не волнует.
– А потом – ГУЛЯЯЯЯЕМ! – вопит Блейк из-за наших спин. Странно все-таки, насколько он не подходит этому величественному и роскошному месту.
Ной поворачивается и дает Блейку «пять». Неудивительно, что все сходят с ума, – сегодня ночь самой большой вечеринки наших гастролей. Ее устраивают в парижском ночном клубе – в одном из таких, куда при обычных обстоятельствах меня ни за что бы не пустили (не в последнюю очередь потому, что я несовершеннолетняя). Но так как это вечеринка в своем кругу, то все нормально. Я еще никогда не ходила на такие вечеринки – если не считать встречу с лучшим другом после полностью провального выпускного бала. Мы тогда слопали, наверное, месячную норму пиццы – зараз…
Ной провожает меня в мой номер и мчится на площадку – у него всего несколько часов до концерта. Восхищенно вздыхаю. Номер просто потрясающий: широкая кровать с отполированной спинкой, золотыми украшениями и темно-красными бархатными покрывалами. Высокие окна выходят на небольшой балкон, с которого почти видна верхушка Эйфелевой башни. Красотища!
До отъезда на концерт осталось несколько часов. Вываливаю на кровать содержимое чемодана и начинаю в нем копаться. Сегодняшний вечер особенный, потому что меня рядом с Ноем увидит целая куча людей.
Проблема в том, что я понятия не имею, что надеть. Ведь это не какая-то отстойная вечеринка – это очень крутое сборище. Будут все: ребята из