– Дин предупреждал меня, что гастроли меняют людей. Я только не понимал, что он имел в виду тебя.
Он не сводит с меня рассерженного взгляда, его рот конвульсивно дергается от злости.
Мне хочется хихикнуть – так смешно звучат все эти напыщенные слова.
– Нет, Ной, ты не прав. Ты очень-очень-очень сильно ошибаешься. – Глубоко вздыхаю. – Я больше не могу. Не могу быть с тем, кто позволяет себе так обо мне думать, постоянно меня обманывает и не верит в таких серьезных вещах. Я думала, что знаю тебя, но, видимо, это не так. Вот только не знаю, почему не заметила этого раньше.
Не верится, что я только что это сказала. Сомневаюсь, что и Ной поверил собственным ушам.
Как бы то ни было, он поворачивается и, хлопнув дверью, выходит из моего номера.
Глава сорок первая
Как только за Ноем захлопывается дверь, я беру телефон и звоню Эллиоту. И мне плевать на местные тарифы.
Он отвечает через несколько гудков.
– Алло?
Тут же чувствую, что что-то не так. Эллиот говорит слишком тихо и как будто издалека. В следующую секунду понимаю, что на часах – два ночи, и я, видимо, только что его разбудила.
– Прости, что звоню так поздно.
Стараюсь, чтобы голос звучал нормально, насколько возможно. Хотя чувствую себя именно так, как и должна чувствовать после часа слез и споров.
– Все нормально, – отвечает Эллиот. – Я не спал.
Тон его голоса все еще холоден.
– Правда?
– Что стряслось?
– Землетрясение? – неуклюже пытаюсь пошутить я.
Обычно на это Эллиот хотя бы хихикал, но сейчас он не издает ни звука. Похоже, ни я, ни он не в том настроении, чтобы шутить.
– Эллиот, кажется, я только что порвала с Ноем.
Сижу и накручиваю на палец локон. С той стороны трубки – пугающая тишина. Единственное, по чему я понимаю, что звонок не сброшен, – метал-баллады на заднем фоне, любимая музыка Эллиота. В данный момент это Always группы Bon Jovi[15]. От нее я чувствую себя еще паршивей. Не могу сдержать беззвучных слез. Теперь они омывают не только мои щеки, но еще и телефон.
Наконец на том конце линии Эллиот испускает тяжкий вздох.
– Не может быть.
Хмыкаю в знак того, что все так и есть. Кажется, он понимает, что я не шучу.
– Но… с чего вдруг? Что, ради всего святого, случилось? Что он на этот раз натворил?
Он мгновенно переключается в режим «заботливый лучший друг». Именно такой Эллиот мне сейчас и нужен.
– Этот поганец, его лучший друг, попытался меня поцеловать. А когда я пошла рассказывать об этом Ною, то подслушала его разговор с Дином – о том, что ему не стоит тратить время на девушку. Блейк соврал и сказал, что это я на него набросилась. Но ты только представь, кому Ной поверил! Он заявил, что я так поступила, чтобы привлечь его внимание, и что Блейк никогда бы этого не сделал. Я в шоке. Мне кажется, я совсем одна.
Краем глаза ловлю свое отражение в большом зеркале. В том самом, в которое я смотрелась сегодня вечером и думала: «Вау, Пенни, какая ты горячая штучка». Теперь все, о чем я могу думать, – «Вау, Пенни, это же черт-те что и сбоку бантик». Черная тушь и карандаш для глаз ровным слоем размазались по коже, прекрасное атласно-кружевное платье свисает из-под старой толстовки, а «ананас» на голове выглядит не «ананасом» – а не пойми чем.
– В голове не укладывается, что Ной тебе не поверил… Ты в порядке? Послать кого-нибудь, чтобы поучили этого Блейка уму-разуму?
Хихикаю, шмыгая носом.
– Если только вы с Алексом вдвоем справитесь.
– Так, понятно. Ладно, время не очень подходящее, но… – Повисает длинная пауза. – Собирался подождать, пока ты вернешься, но скажу сейчас. Мы… мы с Алексом тоже разбежались.
Вот теперь я понимаю, почему он включил этот плейлист с Bon Jovi.
– О нет, Эллиот… что случилось? Мне так жаль.
Я искренне потрясена. Честно говоря, даже сомневаюсь, Эллиот ли произнес эти слова. В этот момент я осознаю, какое все-таки расстояние нас разделяет. Мне хочется дотянуться до него через телефон и обнять крепко-крепко, чтобы это объятие длилось вечно.
А потом меня осеняет.
– О господи, это из-за той фотки, да?
– Она запустила процесс, но дело не только в ней. Мне надо сказать это тебе с глазу на глаз. Не по телефону. Как жаль, что мы сейчас не вместе.
Эллиот вздыхает – точь-в-точь как Уитни Хьюстон из динамиков в его компе.
– Мне тоже жаль. Кажется, я никогда еще не хотела так сильно, чтобы ты был за стенкой. Стучишь – и ты сразу приходишь.
Мы еще несколько минут грузим друг дружку тем, как сильно скучаем, и что бы мы сейчас могли сделать, если бы были рядом. Эллиот даже заявляет, что притащил бы мне коробку с двадцатью наггетсами из «Макдака», – и я знаю, насколько это серьезно. Потому что он ненавидит «Макдак» и делает для него исключение только в случае ЧС.
Смотрю в окно и вздыхаю. Эйфелева башня, только час назад казавшаяся мне самим совершенством и безумно романтичной, теперь лишь напоминает о том, как далеко меня занесло. Хочется оказаться дома прямо сейчас. Услышать удары дабстепа из комнаты Тома, которые потолок могут проломить. Наблюдать, как мама подпевает песням по радио, перевирая слова, а папа неудачно шутит обо всем на свете, по поводу и без.
– Эллиот, что мне делать? – понимаю, что совершенно потеряна.
К моему удивлению, Эллиот взволнованно вздыхает. Я почти уверена, что слышу, как он хлопает в ладоши. Издалека доносится пулеметная дробь пальцев по клавиатуре компа.
– Пенни, у меня идея. Она малость безумна, но ты должна мне довериться. Будь на Гар-дю-Норд[16] завтра утром в 9.30 со всеми вещами. Я верну тебя домой.
Сердце подскакивает и застревает где-то в горле.
– Вики, меня уже много раз кидали, причем совсем недавно. Пожалуйста, не обещай ничего, если не можешь выполнить.
– Леди Пенелопа, я хоть когда-нибудь тебя подводил? Мне можно доверять.
Эллиот, конечно, прав: он никогда меня не подводил. Мысль о том, что я скоро поеду домой, так меня успокаивает, что мне даже в голову не приходит: а сама ли буду садиться в поезд? Думаю только об одном: завтра я лягу спать в свою кровать!
– Люблю тебя, Эллиот.
– Я тоже тебя люблю, Пенни. Помни: в 9.30 завтра утром, Гар-дю-Норд. Запиши куда-нибудь. В Париже восемь вокзалов. Не хочу, чтобы ты приехала не туда!
– Я справлюсь, Вики, – отвечаю я. Стараюсь, чтобы это прозвучало уверенно, хотя вовсе не чувствую себя такой.
Но Эллиот добился успеха там, где, как я думала, это никому не под силу. Настроение поднимается, пусть даже и совсем чуть-чуть. По крайней мере, теперь у меня есть план.
Я еду домой.
Глава сорок вторая
К тому моменту, как я заползаю в кровать, на часах уже четыре утра. Четырех оставшихся часов сна едва хватает, чтобы чуть уменьшить мешки под глазами. А то они уже начинали смахивать на маленькие шарики.
Мысль о возвращении домой греет меня, но я по-прежнему проверяю телефон, отчаянно желая, чтобы появилось сообщение от Ноя. Сообщение, в котором он сказал бы, что был не прав, говоря, что я лгу, и что он не хочет расставаться. Но ничего не приходит.
Мечусь по комнате, скидываю вещи в чемодан. Желудок сжимается, когда вспоминаю, что сумка с камерой так и осталась валяться в коридоре перед номером Блейка, – но волноваться еще и об этом у меня уже нет сил. Спрошу на ресепшн, вдруг кто-то им принес ее. Если верить телефону, ловить такси до Гар-дю-Норд мне надо через десять минут, так что времени нет совсем.
Сажусь на кровать и выдираю из блокнота листочек. До сих пор мне не приходилось писать прощальные письма. И уж точно я не думала, что буду когда-нибудь писать его Ною. Толком не знаю, как начать – откуда, с чего? Набрасываю все свои разрозненные мысли, но это все не то и звучит не так, как надо. Разрываю неудачные письма на клочки и выкидываю в мусорное ведро (я его, кстати, вычистила, чтобы в комнате не воняло).
Очередным результатом я наконец остаюсь довольна.
Ной,
понятия не имею, с чего начать. Много чего мне хотелось бы сказать, но только одно тебе действительно нужно знать. Я уезжаю домой.
Мне очень жаль, что все так получилось, но я, похоже, действительно мешаю тебе здесь. Надеюсь, теперь ты сможешь испытать всю прелесть славы, пережить все, что она может тебе дать, и тебе не придется повсюду таскать меня за собой.
Не буду скрывать: мне больно. Я очень расстроена. Я вложила в наши отношения все, что могла, а ты с такой легкостью выбросил их на помойку. Надеюсь, однажды ты поймешь, что я тебе никогда не лгала. И что единственное, чего мне всегда хотелось, – сделать тебя счастливым.
Ты всегда будешь моим переломным моментом. Но, может быть, все переломные моменты неизбежно приводят к концу?
P.S. Пожалуйста, не пытайся со мной связаться. Мне нужно время, чтобы все уложить в голове.
Кладу письмо рядом с телефоном. Проверяю его еще раз. От Ноя все еще ничего. Может, не стоило говорить, чтобы он не пытался со мной связаться? Он бы, наверное, и так не стал этого делать.
В последний раз окидываю взглядом номер – ничего не забыла? – и вытаскиваю чемодан в коридор. Это борьба не на жизнь, а на смерть – я в первый раз сама волоку свой багаж, без чьей-либо помощи. Задача осложняется еще и тем, что я везу домой много подарков. Включая штук двадцать миниатюрных бутылочек с шампунем и гелем для душа – из всех гостиниц, в которых мы были.
Спускаюсь в вестибюль и слышу свое имя.
– Пенни?
Сердце на секунду прыгает к горлу – вдруг это Ной? Вдруг он захотел извиниться?
Поворачиваюсь и вижу сияющую лысую башку и радостную ухмылку.
– Ларри!
Я жизнерадостно улыбаюсь, надеясь, что солнечные очки справляются со своей задачей, и мешков под глазами у меня не видно.