ю грудь воздуха. «Это нормально», – твержу я про себя и мысленно рассматриваю узелок страха. Он светлеет, становится белым, а потом исчезает совсем.
– Пенни, ты только посмотри на мост! – привлекает мое внимание мама, подталкивая меня локтем в бок.
Я открываю глаза и вижу, что мы подъезжаем к первой арке Бруклинского моста. На противоположном берегу коричневые стены домов встречаются на горизонте с бледным небом Бруклина. От моей паники не осталось и следа, как не остается следа от облака, загородившего солнце.
Проехав мост, такси сворачивает на тихую тенистую улочку, вдоль которой выстроились четырехэтажные дома из коричневого кирпича. Проехав половину квартала, мы останавливаемся у ярко-красной двери, к которой ведут крутые ступеньки. На верхней стоит веселый пластмассовый Санта, а на самой двери висит рождественский венок из остролиста и омелы.
– Очень мило, – озвучивает мама мои мысли.
Не успеваю я выйти из такси, как голова заполняется тревожными мыслями: «Что, если вы с Ноем не подходите друг другу? Что, если совместное Рождество станет концом ваших отношений?» Поток мучительных вопросов прекращается, когда дверь распахивается, и на улицу выбегает маленькая девочка. Темно-каштановые кудрявые волосы обрамляют ее лицо идеальными локонами. Она поднимает на нас застенчивые карие глаза и с милейшим нью-йоркским выговором спрашивает:
– Вы приехали на Рождество?
– Точно, – отвечает папа.
На пороге появляется Сейди Ли в запачканном мукой цветочном фартуке поверх платья.
– Приехали! – восклицает она. – Заходите-заходите!
Следом выходит Ной, и наши взгляды встречаются.
– Привет, – мягко говорит он.
– Привет, – отвечаю я и хватаюсь за чемодан, чтобы скрыть свое волнение.
– Давай помогу, – Ной сбегает вниз по ступенькам.
Поровнявшись с моим папой, он протягивает руку и представляется:
– Привет, я Ной.
– Приятно познакомиться, я Роб, – отвечает папа и обменивается с Ноем рукопожатием.
Я с облегчением вздыхаю: пока все идет как по маслу.
– А ты – Пенни? – спрашивает меня Белла, когда я поднимаюсь вслед за Ноем.
– Да, а ты, наверное, Белла?
Она коротко кивает, смущенно улыбаясь, а потом вдруг говорит Ною:
– А ты был прав.
– Шшш, – быстро реагирует Ной.
– Прав насчет чего?
– Что ты похожа на русалку, – объясняет Белла.
– Подруга, я думал, ты умеешь хранить секреты! – говорит Ной и подмигивает мне.
Дом Ноя – один из тех уютных домов, которые показывают в классических американских фильмах. Прихожая – размером с гостиную. В углу у широкой лестницы, ведущей на второй этаж, стоят старинные напольные часы. Через арку мы, вслед за Ноем и Сейди Ли, заходим в просторную, но уютную кухню. Я с наслаждением вдыхаю аромат шоколадных брауни.
– Вы будете спать в свободной комнате, – обращается Сейди Ли к моим родителям. – А ты, Пенни, вместе с Беллой.
– Тебе придется спать на верхнем ярусе кровати, – обстоятельно говорит Белла. – Не люблю там спать – боюсь, что упаду.
– С удовольствием посплю наверху, – улыбаюсь я малышке.
– Хочешь посмотреть мою комнату? – Белла берет меня за руку.
– Очень, – отвечаю я, и мы с Ноем весело переглядываемся.
– Идите, но не задерживайтесь. Не забывайте, нам еще надо украсить елку.
– Ой, точно! – взвизгивает Белла и тянет меня за руку. – Ну, идем.
Ее спальня на втором этаже. Мы проходим по коридору до двери с самодельной табличкой «Инопланетянам вход воспрещен (свиньям тоже)».
– Это Ной написал, – поясняет Белла. – Не люблю инопланетян и свиней. Теперь они ко мне не смогут зайти.
– Здорово придумано, – говорю я, с трудом сдерживая улыбку.
Комната Беллы – лучшая детская, что я когда-либо видела. Целая стена посвящена сказочным героям: тут и Белоснежка с семью гномами, и Дамбо, и Красная Шапочка.
– Их папа нарисовал, когда я родилась, – говорит Белла, заметив мой интерес. – Но сейчас мой папа на небесах.
– Мне очень жаль. – Я приседаю, чтобы видеть ее лицо.
– И мама тоже, – добавляет Белла абсолютно спокойно. – Думаю, она стала ангелом.
– Уверена, что так и есть.
– Вот здесь я сплю. – Белла поворачивается и показывает на двухэтажную кровать у противоположной стены. На верхнем ярусе кровати крепится балдахин.
– Классная кровать, – искренне замечаю я. – Мне шторка нравится.
– Мне тоже. Люблю представлять, что сижу в палатке. У тебя красивый голос.
– Спасибо.
– Ты говоришь совсем как принцесса Кейт. Я обожаю принцессу Кейт.
Я ставлю чемодан в свободном углу комнаты и открываю его, чтобы достать толстовку.
– Это твоя кукла? – спрашивает Белла, замечая среди одежды подарок Ноя.
– Да, моя.
– Круууто! – Белла ныряет под балдахин и появляется уже с игрушкой в руках. – Это Роузи. – показывает мне Белла красивую тряпичную куклу. – Можно они будут друзьями?
– Конечно, – соглашаюсь я, натягивая толстовку.
– Привет, я Роузи, – говорит Бела тоненьким голоском. – А как твою куколку зовут? – спрашивает она меня.
– Вообще-то у нее нет имени.
– Нет имени? – Белла хмурит брови и смотрит на меня как на преступницу.
Я хочу оправдаться в глазах Беллы и предлагаю ей придумать имя для моей куклы.
Белла с секунду морщит лоб, а потом берет мою куклу и произносит торжественным тоном:
– Меня зовут принцесса Осень. А Ной тебя «осенней» называет, – шепчет она загадочно. – Но он запретил мне об этом рассказывать. Ты любишь Ноя? – Она склоняет голову набок.
– Ну, понимаешь, мы совсем недавно встретились…
– Думаю, он тебя любит, – перебивает меня Белла. – Он вчера вечером сочинял о тебе песню. Он до этого ни об одной девушке не сочинял песен. Бабушка сказала, что он по уши влюбился. Это значит, что он заполнен любовью по самые уши. Так мне она объяснила.
На этот раз я не могу удержаться от смеха. И чем сильнее я смеюсь, тем сложнее мне остановиться. У меня голова идет кругом от счастья. Ной придумал мне ласковое имя! Он пишет обо мне песню! А Сейди Ли считает, что он влюбился по уши!
Белла тоже хохочет, да так сильно, что ее локоны подпрыгивают как пружинки.
– Что здесь у вас происходит?
Мы подскакиваем от голоса Ноя, но продолжаем веселиться.
– Не говори ему, – шепчет Белла, заливисто смеясь.
– Не скажу.
– Так вы поможете мне нарядить елку или нет?
– Да-да-да! – кричит Белла и выбегает из комнаты.
– Похоже, вы нашли общий язык, – радостно замечает Ной.
Я киваю головой и выхожу вслед за ним из комнаты.
– Я очень рад, что ты приехала.
– Я тоже.
Мне кажется, что Ной собирается меня поцеловать, но тут по лестнице взбегает Белла и хватает нас за руки.
– Пойдемте скорее, черепахи!
Ной улыбается мне и пожимает плечами, словно извиняясь. В это мгновение мое сердце сжимается от чувства, очень похожего на любовь.
Глава двадцать девятая
Рождественская елка такая высокая, что достает до потолка, и такая широкая, что закрывает окно, в нише которого стоит. Густая хвоя блестит на солнце и наполняет комнату терпким еловым ароматом. Папа с мамой уехали в магазин что-то срочно докупить к празднику, а мы с Ноем и Беллой приступаем к украшению елки. Старый чемодан доверху набит удивительнейшими игрушками, и оказывается, почти у каждого украшения – своя история. Их пересказывает нам Сейди Ли, устроившись рядом в кресле-качалке: «Мама купила этот шар в год моего шестнадцатилетия. Этот снеговик достался от вашего дедушки, он называл его Стейнли. Оленя мне подарили на «Церковной вечеринке» в Чарлстоне».
Наконец мы вешаем на елку последний шар, а Сейди Ли протягивает Белле коробочку.
– Не забыла про них?
– Рождественские леденцы! – радуется Белла.
В коробке лежат зеленые, красные и белые полосатые палочки. Они очень яркие и пахнут мятой. Мы аккуратно цепляем их за ветки.
– Вкуснятина! – Белла пробует один из леденцов на вкус.
– Эй, Мисс Пигги! – задорно окликает ее Ной.
– Я не удержалась, – оправдывается Белла. – Он сам прыгнул ко мне в рот.
Мы дружно смеемся, и Ной протягивает мне конфету. На вкус – совсем как брайтонские леденцы.
– Теперь ангела? – спрашивает Белла свою бабушку.
– Да, дорогая.
Ной достает из чемодана сверток в красной упаковочной бумаге. Он аккуратно его разворачивает и достает фигурку ангела в белоснежном платье. У нее кудрявые белые волосы, а за спиной – два больших крыла из прозрачного шелка. Ной взбирается на стул и сажает ангела на верхушку елки. Белла восторженно хлопает в ладоши.
– Бабуля, можно я включу огоньки?
– Конечно, милая.
Белла пролезает за елку, выкрикивает «С Рождеством!», и елка оживает в золотом переливе гирлянды. Я не нахожу слов, чтобы передать эту красоту.
– С Рождеством, – шепчет Ной и обнимает меня за талию.
Я прижимаюсь к нему, светясь от мысли, что грядущее Рождество будет лучшим в моей жизни.
Только к обеду я вспоминаю, что у меня не куплено ни одного подарка. Ною совсем не хочется выбираться за покупками, так что я отправляюсь исследовать местные магазинчики вместе с Сейди Ли. Для мамы я беру свечу с запахом тыквы и шипучки для ванны, для папы – поваренную книгу, для Беллы – книжку про принцесс, а для Сейди Ли незаметно покупаю набор резных деревянных лопаточек. За подарком Ною я отправляюсь в музыкальный магазин, полагая, что там найдется подарок для парня с татуировкой нотного стана на запястье. Но, зайдя внутрь, я понимаю, что даже не представляю, какую музыку слушает Ной. И тут я осознаю, что до сих пор практически ничего о нем не узнала. Меня охватывает паника. Разве можно испытывать такие сильные чувства к человеку, которого едва знаешь?
– А какая музыка нравится Ною? – нерешительно спрашиваю я Сейди Ли.
Она по-доброму смеется.
– О, этому мальчишке нравится весь мир звуков. Я не преувеличиваю, он гудок поезда может превратить в музыку. Но если хочешь попасть в яблочко, поищи что-нибудь старое на виниловых пластинках, он любит их слушать.