Когда пришло первое из них, в конце мая, Бенте тут же подумала, что оно от Сиссель, и по Дагу она увидела, что содержание ему не понравилось. У него началось то слабое подергивание около глаза, которое случалось, когда он раздражался. Он взял себя в руки и выдавил снисходительную улыбку:
– Ничего важного. Еще одна жалоба на то, чтобы мы поменяли цвет краски на молельном доме.
Бенте хорошо знала его и сразу же увидела, что он лжет.
В ту ночь она лежала без сна и, подождав, пока Даг крепко заснет, встала, пробралась в коридор и нашла конверт во внутреннем кармане его куртки. Письмо было от Сиссель. Там было про грех, вину, признание и прощение. «Ибо возмездие за грех – смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем» (К римлянам, 6:23).
Зачем Даг сказал, что там было про цвет молельного дома?
Позже он получил еще два письма. Их она не нашла, но подумала, что они тоже от Сиссель. Что она имела в виду под «возмездием за грех»? Какая еще вина?
Бенте скучала по Туне, скучала по возможности прижать ее к себе, погладить по волосам, ощутить ее руки вокруг своей шеи.
«Дитя мое», – беззвучно плакала она целыми днями.
Бенте вошла в их огромный дом, наедине со своими мыслями, ощущая себя как часть обстановки. Декорации Дага. Спросила его: что-нибудь произошло? Он сделал что-нибудь, связался ли он с тем или теми людьми, кто держит Туне в плену.
Он занимается этим. Во всяком случае, она ничем помочь не сможет, сказал он.
Когда она спросила, не лучше ли будет все же сообщить в полицию, он крепко схватил ее за локти, так крепко, что стало больно, и сказал, что она не должна рассказывать про фотографию никому. В его глазах было отчаяние. Она никогда не видела его таким и подумала, что он боится, что Туне убьют, если он совершит ошибку. Но Даг не утешал Бенте, вел себя так, словно исчезновение Туне не касается ее в той же степени, что и его. «Да и что в этом такого необычного? – с горечью подумала она. – Он всегда так относился ко мне».
Хуже всего было то, что ей некому было довериться, не от кого ощутить сочувствие, когда делишься с кем-то своими переживаниями, самыми сокровенными, самыми тяжелыми мыслями. Подруги заходили каждый день, но что они могли сказать ей в утешение? Ничего. И никто не мог развеять ее страх, который парализовал ее морально и физически.
Каждый день она размышляла, не позвонить ли ей Вегарду, ведь между ними установилась совершенно особенная связь, когда он делал плотницкие работы у них дома. Она никогда не болтала и не смеялась так много с мужчиной. Жизнь изменилась, стала светлее и легче в те недели, когда он был там, потому что она почувствовала себя женщиной. Она даже флиртовала с ним, что совершенно на нее не похоже. Как-то она вошла в ванную, когда он работал там, протянула ему чашку кофе, спросила, как идет работа. Он повернулся и оказался всего в полуметре от нее. И вдруг она ощутила почти непреодолимое желание поцеловать его. Она не сделала этого, конечно же, не сделала, но почувствовала, как надоевший, скучный и монотонный мир, в котором она существует, исчезает, когда рядом Вегард.
Иногда они встречались по вечерам на его яхте, просто сидели и болтали. Она не переставала думать о нем каждый день, несмотря на постоянный страх за Туне. Ей должно было быть стыдно, ею завладели греховные мысли и чувства.
Но стыдно ей не было. Ни на йоту.
Фотография Туне дала ей новую надежду, новые силы, но неизвестность терзала ее. Она представляла себе ту фотографию Туне, ее застывший взгляд. Мысль о том, что с ней могли случиться самые ужасные вещи, была невыносимой. И в то же время фотография вселяла в нее надежду. Туне жива.
Кайса смотрела на нее как-то странно, спросила, не случилось ли чего, словно она была провидицей. На мгновение Бенте чуть не поддалась желанию открыться ей. Но она помнила наставление Дага. К тому же муж Кайсы – полицейский, поэтому этого делать нельзя.
Когда Туне вернется, мы заживем новой жизнью, думала Бенте. Без Дага, как надо было сделать уже давно. Бенте ненавидела это бесполезное, выброшенное на ветер существование, все чаще и чаще чувствуя отвращение к Дагу, потому что он вынуждал ее так жить.
В последние годы она думала о том, чтобы уйти от него, но она от него зависима. Ничего не смысля в управлении судоходной компанией, она боялась, что все разрушится, если Дага больше не будет здесь. Но больше всего она боялась того, что он сделает, если она бросит его, ведь ему было что терять – позицию в обществе, деньги, влияние. Все, чего он достиг и имел благодаря браку с ней.
Ее затошнило, когда она вспомнила вчерашний вечер. Когда Даг пришел домой около полуночи, она притворилась спящей, лежала тихо, слушая звуки из ванной, слышала, как он прошаркал в комнату для гостей. Она засекла время, и когда прошло полчаса, встала, осторожно пробралась в коридор и услышала его храп. Боже, как она рада, что ей не нужно ложиться рядом с ним. Она беззвучно вошла в гостевую и взяла его мобильный с ночного столика. Бенте хотела проверить, что он предпринял, с кем говорил.
Даг перевернулся на бок, и ее охватил страх, словно коготь вспорол живот. Она быстро положила телефон на место. Даг моргнул, удивленно посмотрел на нее и откинул одеяло. Бенте заползла в кровать и почувствовала, как ей стало противно, когда он стал гладить ее по спине своими грубыми пальцами и скользнул рукой ей в трусы.
Теперь она решила, что не имеет никакого значения, что ей придется терпеть гнев Дага за то, что она последует своей воле.
Когда Туне вернется, Бенте выдержит все.
Кайса вышла из магазина как раз в тот момент, когда Карстен завернул за угол. Он остановил машину и вышел. Кайса встала на цыпочки и поцеловала его.
– Заберешь Юнаса домой? – спросил он, открывая дверь на заднем сиденье.
– Хорошо, – сказала Кайса. – Я дописала статью в завтрашнюю газету. – Она взяла Юнаса и обняла его. – Тебе понравилось в детском садике?
– О чем статья? Случилось что-то, чего я не знаю? – Карстен слегка улыбнулся.
– Нет, вы, кажется, топчетесь на месте, и народ подавлен и напуган.
Карстен оставил это без комментариев. Вместо этого он спросил:
– Что ты знаешь об учителе фортепьяно Туне, Гисле Квамме?
– Ты к нему сейчас едешь?
Карстен кивнул.
– Туне что-нибудь рассказывала тебе о нем?
Он открыл багажник и вытащил коляску, не прося Кайсу о помощи. Вообще он стал справляться намного лучше, чем раньше, за несколько дней такой большой прогресс, отметила Кайса. Может быть, недостаток подвижности находился в мозгу в той же степени, что и в ногах.
– Думаю, Гисле – главная поддержка для нее, он дает ей уверенность в себе. Однажды Бенте сказала, что не знает, как бы все сложилось у Туне, если бы не он.
– Ладно, я поболтаю с ним.
Карстен сел обратно в машину и помахал ей, начав движение.
– Подожди! – выкрикнула Кайса.
Он остановился и выглянул из окна.
– Я кое-что заметила, когда была в доме Сиссель. – И она рассказала ему, что, возможно, на нотах было написано «С наилучшими пожеланиями, Г». – Но я не уверена, может быть, это «Е».
– Могу я войти с вами?
Гисле Квамме собирался войти к себе домой, когда Карстен припарковался у дома, где тот жил.
– Ээ… а зачем? – спросил Гисле.
– Я просто хотел поговорить с вами, – сказал Карстен и, припадая на костыли, подошел к нему.
– У меня такой беспорядок, мы не можем поговорить здесь?
– Нет, лучше нам войти.
Они вошли в коридор. Площадь квартиры была не больше двадцати пяти квадратных метров. В ней был кухонный уголок, диван, старое кресло, пианино, телевизор и кровать с наполовину задернутым балдахином. В открытую дверь Карстен увидел ванную. Никакого беспорядка не было. Даже кровать аккуратно застелена.
Взгляд Гисле блуждал:
– Хотите кофе?
Карстен покачал головой, и Гисле Квамме кивнул в сторону дивана.
– Это по поводу Туне? – спросил Гисле.
Карстен кивнул.
– Вы… что нашли… что-нибудь… эээ… ее?
– Нет.
Карстен ничего больше не говорил, и молчание возымело действие. Гисле начал лихорадочно болтать о том, как сильно его взволновало исчезновение Туне и каким уникальным талантом она обладала. Он все время думает о ней, и ему трудно ходить на работу.
– Вы обучаете ее тут? – прервал его Карстен, кивнув в сторону пианино.
– Да, время от времени. Я пользуюсь кабинетом музыки в школе, чтобы давать уроки фортепьяно, но Туне приходит и сюда тоже. Я занимаюсь с ней больше, чем с другими. Она собиралась… собирается участвовать в музыкальном конкурсе.
– Вы когда-нибудь ходите к ученикам на дом?
– Нет.
– Нет?
Гисле неуверенно посмотрел на него.
Карстен вспомнил, что ему сообщила Кайса, и сделал выстрел вслепую:
– Разве вы не давали уроки Сиссель Воге у нее дома?
– Как… Но… – Гисле Квамме застыл как вкопанный.
– Думаю, нам нужно прогуляться в участок, – сказал Карстен.
– Я не имею никакого отношения к исчезновению! – рассерженно сказал Гисле. – Или к убийству.
Карстен поднялся, указав на дверь костылем:
– Ну что, поехали?
– Одни из неидентифицированных отпечатков пальцев у Сиссель дома принадлежат Гисле Квамме, – оживленно сообщил Эвен Рунде. – Обыск?
– Да, – сказал Карстен. – У Гисле Квамме были близкие отношения с Туне, и он бывал дома у Сиссель и не сообщил об этом. Значит, он помещается в оба наших дела. Работаем над версией, что он убил Сиссель, а Туне видела его у нее дома.
– Ладно, – ответил Лауритсен.
– Еще проверьте его мобильный и изымите компьютер. Ты был прав, в нем есть что-то странное. Я смотрел его переписку в «Скайпе» с Туне, он выбирает такие формулировки, словно они одного возраста. Согласен, это странно. Очень хорошее наблюдение! – сказал Карстен, похлопав Лауритсена по плечу. Эвен с Эггесбё утвердительно закивали. – А этот Гисле не одного возраста с братом Сиссель? – продолжил Карстен. – Выясните, не усыновляли ли его. Раньше он жил в Олесунне. Как и Сиссель с отцом. Были ли они знакомы раньше? Нужно срочно взять у него кровь на анализ и сравнить ее