— Думаю, сойдемся, — уверенно заявила мадам, зная, что этот бродяга дорого не возьмет.
Милагрос же вынуждена была сидеть с ним за столом до тех пор, пока он, напившись, не отключился и она не вытащила у него из кармана записку с адресом.
Теперь уже можно было уходить, однако тут вступила в дело мадам:
— Попей чайку на дорожку, успокойся. Ты такая взволнованная.
Милагрос из вежливости отхлебнула несколько глотков, но этого оказалось достаточно, чтобы у нее закружилась голова и все поплыло перед глазами, в чай было подмешано сильнодействующее наркотическое вещество.
Ноги Милагрос отяжелели, она не могла сдвинуться с места.;
На ее беду, в таверну как раз пожаловал капитан Родригес, завсегдатай этого заведения, и жадно впился глазами в Милагрос.
Мадам услужливо засуетилась перед влиятельным клиентом:
— К сожалению, она сегодня ни на что не годна — сейчас заснет и проспит до утра. Но завтра…
— Завтра я собираюсь увезти ваших девочек к себе в форт, чтоб немного развлекли солдат. А эту красотку подготовьте лично для меня.
Так Милагрос очутилась в форте капитана Родригеса, став его пленницей.
Однако брать ее силой Родригес не хотел, а потому запер строптивую девчонку в чулане, без пищи и воды, надеясь, что вскоре с нее спадет спесь.
В бессильном отчаянии Милагрос кричала, била кулаками в дверь, но никто не смел ослушаться капитана и помочь несчастной девушке, хотя ей сочувствовали даже солдаты. Лишь Сегунда, местная кухарка, не выдержала — тайком принесла Милагрос поесть и попить.
— Спасибо, вы так добры ко мне. Может, сообщите моим друзьям, где я? — попросила Милагрос, понимая, что это единственная возможность спастись. — Их зовут Росаура и Энрике Муньис. Они живут в Арройо-Секо.
— Я их прекрасно знаю! — обрадовалась Сегунда. — Капитан Муньис прежде командовал этим фортом. Конечно, я помогу тебе.
Она послала к Энрике своего сына-подростка, и тот подробно описал ситуацию, в какой оказалась Милагрос.
Теперь Энрике надо было подумать, как ее вызволить. Ведь Родригес так просто не расстанется со своей добычей. Он даже может пустить в ход вооруженных солдат.
— Тут нужна какая-то хитрость, — молвила Росаура, давно уже научившаяся понимать мужа без слов.
— Да, ты права, — согласился Энрике. — Может, нам стоит прибегнуть к помощи циркачей?
— По-моему, это выход! — поддержала его Росаура.
Не мешкая ни секунды, они отправились в цирк, где все были обеспокоены исчезновением Милагрос.
На разработку операции ушло совсем немного времени, и вот уже Росаура, одетая в траурное платье, предстала перед капитаном Родригесом.
— Энрике умер, — произнесла она с печалью в голосе, — а я не знаю, как теперь жить. Может, возьмете меня кухаркой, по старой памяти?
Родригес выразил ей свое соболезнование и сказал, что более искусной стряпухи не встречал за всю жизнь.
— Можете хоть сейчас идти на кухню, — предложил он любезно. — Мы с вашим супругом не были друзьями, но к вам я всегда относился с большим уважением.
— Неужели это правда, что сеньор Энрике умер? — встретила ее на кухне встревоженная Сегунда. — Мой сын говорил, будто сам его видел.
— Нет, не волнуйся. Слава Богу, Энрике жив! шепотом ответила ей Росаура. — И скоро прибудет сюда с циркачами. Так что предупреди Милагрос.
Цирковой фургон, подъехавший к форту, был остановлен солдатами.
— Здесь не положено находиться посторонним — строго произнес Родригес.
— Но мы бежим от индейцев, — пояснил Каньете. — Часть наших товарищей погибла… А мы уже три дня ничего не ели. Накормите нас, пожалуйста. В благодарность мы устроим для вас отличное представление. Правда, от всей труппы нас осталось немного. Это владелец нашего цирка, сеньор Мигель, — указал он на за¬гримированного Энрике, — этот молодой парень — жонглер, акробат, фокусник. Словом, мастер на все руки. Ну а я — клоун. Уверяю вас, вы получите огромное удовольствие от представления.
Родригес, посомневавшись, все же впустил их в форт.
Пока гости обедали и готовились к представлению, Милагрос, предупрежденная Сегундой, заявила, что хочет видеть Родригеса.
— Я больше не могу сидеть здесь, — сказала она ему. — Согласна на все, только выпустите меня отсюда.
— Вот так-то лучше, — одобрительно усмехнулся капитан. — Сейчас мы выпьем доброго вина, посмотрим выступление циркачей, и я покажу тебе, на что способен в постели. Ты поймешь, что зря отталкивала меня до сих пор.
Спустя некоторое время он сидел рядом с Милагрос и громко хохотал после каждой репризы Каньете. Здесь же располагалось и все доблестное воинство Родригеса. А Росаура и Сегунда только успевали наполнять их бокалы вином, в которое было подсыпано снотворное.
Когда Родригес и солдаты один за другим уснули, Каньете и Россо закончили свое выступление.
Уже находясь в фургоне, по дороге в Арройо-Секо, Милагрос рассказала о записке Анибала, из-за которой она попала в такую передрягу.
— Не плачь, все худшее позади, — сказал ей Энрике. — Мы сразу же поедем в приют и заберем твоего брата.
Так Милагрос нашла Хуансито, но ее злоключения на этом не кончились, потому что Анибал бежал из тюрьмы.
В цирке он появился как раз в тот момент, когда Милагрос прощалась со своими друзьями, собираясь ехать в Санта-Марию, к Катриэлю.
— Хуансито поживет пока у Энрике и Росауры, так будет надежнее, — пояснила она. — А потом мы заберем его. Я уверена, что Катриэль все поймет и простит меня…
— Зато я тебя никогда не прощу! — прозвучал из темноты грозный голос Анибала.
Милагрос сжалась от испуга, но к Анибалу тотчас же бросились два жандарма, устроившие здесь засаду.
— Мы знали, что ты придешь сюда, голубчик! — молвил один из них.
Анибал бросился наутек.
Жандармы открыли стрельбу, однако им помешала Лара самоотверженно устремившаяся под пули.
— Боже, она мертва. Я убил ее! — вскрикнул потрясенный жандарм, и его голос докатился до беглеца.
«Милагрос! Она погибла! Это я убил ее!» — повторял про себя Анибал, размазывая по щекам горькие, запоздалые слезы.
Пустившиеся за ним вдогонку жандармы на следующий день нашли мертвеца, изъеденного хищными зверями, и, решив, что это тело Анибала, похоронили его на холме у дороги.
Милагрос поплакала над нелепой жизнью и смертью названого брата и отправилась в путь.
Она ехала в Санта-Марию, к своему любимому, незабвенному Катриэлю.
Глава 13
После той, первой, ночи с Викторией Гонсало даже внешне преобразился: глаза его то сверкали затаенной страстью, то становились мечтательными, томными. С его лица теперь почти не сходила озорная, чуть плутоватая улыбка. Он словно помолодел в одночасье.
Разумеется, это не могло укрыться от внимательных глаз Марии. А понаблюдав за мужем еще некоторое время, она догадалась и о причине такой метаморфозы.
Сделать это было не так уж и трудно, поскольку Гонсало и Виктория все время держались вместе, часто перешептывались и одаривали друг друга многозначительными взглядами.
Нельзя сказать, что в Марии заговорила ревность — как мужчина Гонсало ее не волновал даже в молодости, а уж теперь и подавно. Нет, это была не ревность и не обида — на мужа ли, на сестру.
Чувство, которое испытывала Мария, более всего было похоже на печальное изумление, недоумение. «Неужели это моя сестра, Виктория? — думала Мария. — Как же она переменилась, если оказалась способна на такое! Ведь ей хорошо известно, что из себя представляет Гонсало. Так как же можно было влюбиться в такого человека?!»
О том, что Виктория могла пойти на эту связь без любви, Мария даже мысли не допускала.
В свою очередь Виктория старалась выглядеть заботливой и ласковой, общаясь с сестрой. Но Мария уже научилась улавливать фальшь в ее словах и поступках, а потому чаще всего попросту уходила от подобных разговоров — ей было горько и стыдно за сестру.
Викторию же это не смущало. Наоборот, печаль и замкнутость Марии она использовала в своих интересах: стала говорить, что той надо бы отдохнуть, полечиться и вообще отойти от забот этого дома.
— Да, пожалуй, любое место было бы для меня лучше, чем этот дом, — задумчиво произнесла Мария. — Но здесь — моя дочь, я не могу ее оставить.
Упрямство, с каким Мария противилась браку Лусии, раздражало Викторию. Ей не терпелось поскорей дойти до заветной цели: спровадить Лусию из дома, выдав ее замуж, Марию отправить в монастырь, а лучше — в психбольницу, признав ее недееспособной, а затем дать пинка и Гонсало Линчу, который думает, что он уже завладел всем капиталом Оласаблей, если спит с единственной прямой наследницей — Викторией. Ох и посмеется же она в свое время над этим напыщенным подонком!
А пока — займется сестрой. Надо во что бы то ни стало отвести Марию к врачу — пусть даже обманом!
Вечером Виктория заглянула в спальню сестры и симулировала там острый сердечный приступ. Затем, якобы переведя дух, произнесла виновато:
— Прости, эта резкая боль всегда подступает внезапно…
Мария встревожилась:
— Это опасно! Так было у мамы. Ты должна обратиться к врачу.
— Да-да, я уже договорилась с ним на завтра.
— Если хочешь, я могу пойти с тобой, — предложила Мария, полностью оправдав расчет Виктории.
Когда же они пришли к врачу и он спросил у Виктории, что ее беспокоит, она ответила с циничной откровенностью:
— По правде говоря, ничего. А вот моя сестра… Я вынуждена была прибегнуть к обману, чтобы привести ее к вам. Она серьезно больна, но не сознает этого.
Естественно, Мария разволновалась, возмутившись выходкой сестры, и сказала, что никому не позволит так с собой обращаться. А Виктории только это и требовалось.
— Теперь вам все ясно, доктор? Вы же сами видите, насколько у нее расшатаны нервы. Ее надо лечить!
Мария решительно пошла к двери, гневно бросив Виктории:
— Сегодня ты перешла все границы. Я больше не желаю тебя видеть!