Похоже, меня она не видела.
Интересно, подумал я, и что она знает?
И занес пакеты с продуктами в дом.
Позже я пошел в гараж за садовым шлангом и увидел Мег и Сьюзан. Они сидели в высокой траве у березы.
Мег расчесывала волосы Сьюзан. Долгими плавными движениями, твердыми и равномерными, но в то же время осторожными, словно на волосах появились бы синяки, сделай она что-то не так. Другой рукой – кончиками пальцев – она поглаживала их снизу, поднимая волосы и позволяя им свободно опасть.
Сьюзан улыбалась. Не самой радостной улыбкой, но было видно, что ей приятна ласка Мег.
На мгновение я понял, насколько эти двое близки, насколько они одиноки в этой своей близости. Я почти завидовал им.
Беспокоить их я не стал.
Я нашел наконец шланг. Когда я выходил из гаража, ветер поменялся, и я услышал, как Мег что-то напевает. Очень нежно, как колыбельную. Goodnight Irene. Эту песню пела мама в моем детстве, во время долгих ночных поездок:
Доброй ночи, Айрин, доброй ночи. Я увижу тебя во сне.
Я ловил себя на том, что весь день напевал эту колыбельную. Каждый раз представляя Мег и Сьюзан, сидящих рядышком в высокой траве. Я ощущал лучи солнца на моем лице, прикосновение щетки и нежные ласковые руки.
Глава восемнадцатая
– Дэвид, у тебя есть деньги?
Я пошарил в карманах и выудил мятую долларовую банкноту и тридцать пять центов мелочью. Мы с Мег шли на спортплощадку. Вот-вот должна была начаться игра. С собой у меня были бейсбольная рукавица и старый, обмотанный изолентой мяч.
Я показал ей свою наличность.
– Одолжишь мне?
– Что, все?
– Я голодна, – сказала она.
– Да?
– Хочу сходить в киоск, купить сэндвич.
– Купить сэндвич? – Я рассмеялся. – Да можно же просто стащить пару батончиков. Там за стойкой никто не следит.
Я сам так делал, и не раз. Как и все остальные ребята. Главное – подойти вплотную к намеченной цели, взять батончик и тут же отойти назад. Не дергаться и не колебаться. У киоска всегда толпился народ. Батончик – тоже мне, великое дело. К тому же мистер Холли, старикан, заправлявший киоском, ни у кого симпатии не вызывал, так что никакой вины мы не чувствовали.
Но Мег нахмурилась.
– Я не ворую, – сказала она.
Господи, подумал я. Познакомьтесь: мисс Чопорность.
Во мне шевельнулось что-то вроде презрения. Все воровали. На то оно и детство.
– Просто займи мне денег, ладно? – сказала она. – Я верну. Обещаю.
Я не мог долго злиться на нее.
– Ладно. Без проблем, – сказал я и высыпал деньги ей на ладонь. – Но зачем тебе сэндвич? Сделала бы у Рут.
– Не могу.
– Как это?
– Мне нельзя.
– Почему?
– Мне нельзя есть раньше времени.
Мы переходили улицу. Я посмотрел налево, направо, прямо – и потом на Мег. У нее был какой-то скрытный вид. Как будто она чего-то недоговаривала. К тому же она залилась краской.
– Я не понимаю.
Кенни, Эдди и Лу Морино уже были на площадке, разминаясь и бросая друг другу мяч. Дениз наблюдала за ними, стоя у сетки. Но нас никто пока не заметил. Мег явно хотелось уйти, но я продолжал удивленно пялиться на нее.
– Рут говорит, что я толстая, – наконец произнесла она.
Я засмеялся.
– Ну? – спросила она.
– Что «ну»?
– Толстая?
– Ты? Толстая?
Я знал, что Мег говорит все это серьезно, но не мог не рассмеяться.
– Конечно нет. Она просто подшучивает над тобой.
Она резко отвернулась.
– Хороши шуточки. Попробуй посиди денек без ужина, без завтрака и без ланча.
Она снова повернулась ко мне:
– Спасибо.
И пошла к киоску.
Глава девятнадцатая
Игра закончилась через час после начала. К этому времени собрались почти все ребята нашего квартала, и не только Кенни, Эдди, Дениз и Лу Морино, но и Вилли, Донни, Тони Морино, и даже Глен Нотт и Гарри Грей, которые пришли потому, что играл Лу. С ребятами постарше нас игра была интересной и быстрой, пока Эдди не влупил мяч за линией третьей базы и не побежал.
Все, кроме Эдди, знали, что это фол. Но Эдди бесполезно было это объяснять. Он огибал базы, а Кенни полетел за мячом. Начались обычные препирательства. Пошел ты да пошел ты, нет, пошел ты.
На этот раз все было чуточку иначе, потому что Эдди схватил биту и погнался за Лу Морино.
Лу был крупнее и старше, но у Эдди была бита, и чтобы не остаться с расквашенным носом или сотрясением, Лу ушел с поля, прихватив с собой Гарри и Глена, а Эдди понесся в другую сторону.
Остальные просто перебрасывались мячом.
Этим мы и забавлялись, когда вернулась Мег.
Она ссыпала мелочь мне в ладонь, и я сунул монетки в карман.
– Я должна тебе восемьдесят пять центов, – сказала она.
– Ладно.
Я заметил, что волосы у нее слегка лоснились, будто она сегодня не мылась. Но все равно выглядела она будь здоров.
– Хочешь чем-нибудь заняться? – спросила она.
– Чем?
Я осмотрелся. Наверное, побаивался, что нас кто-то услышит.
– Не знаю. Может, сходим к ручью?
Донни бросил мне мяч. Я переправил его Вилли. Тот, как обычно, среагировал слишком поздно и промахнулся.
– Ну да ладно, – сказала Мег, – если ты так занят…
Она то ли рассердилась, то ли обиделась и повернулась, чтобы уйти.
– Нет. Эй! Подожди.
Я не мог пригласить ее в игру. Мы бросали настоящий бейсбольный мяч, жесткий и шершавый, а у нее не было перчатки.
– Ладно, без проблем. Пойдем к ручью. Только погоди минутку.
Существовал лишь один способ сделать это, оставаясь в рамках приличий. Мне надо было пригласить остальных.
– Эй, парни! Пошли к ручью! Раков половим или еще что-нибудь придумаем. Здесь уже стало жарковато.
Вообще-то поход к ручью был неплохой идеей. И в самом деле, на открытой площадке было жарко.
– Я пойду, – сказал Донни. Вилли пожал плечами и кивнул.
– Я тоже пойду, – сказала Дениз.
Здорово, подумал я. Теперь только Вуфера не хватает.
– Я сбегаю перекусить, – сказал Кенни. – Может, подойду попозже.
– Ладно.
Тони поразмышлял и решил, что тоже проголодался. Мы остались впятером.
– Зайдем домой? – сказал Донни. – Возьмем банки для раков и прихватим термос с «Кул-Эйдом».
Мы вошли через заднюю дверь. В подвале гудела стиральная машина.
– Донни, это ты?
– Да, мам. – Он повернулся к Мег: – Возьми «Кул-Эйд», ладно? А я спущусь, посмотрю, что ей надо.
Я сел с Вилли и Дениз за кухонный стол. На нем было полно крошек, и я смахнул их на пол. На столе стояла и пепельница с целой горой окурков. Я быстро просмотрел их, но больших, чтобы можно было докурить позднее, не оказалось.
Мег вынесла термос и аккуратно переливала в него лимонный «Кул-Эйд» из кувшина, когда Рут и Донни поднялись к нам.
Вилли уже раздобыл две стеклянные банки из-под арахисового масла и кучу жестяных. Рут вытирала руки о выцветший фартук. Она улыбнулась нам, потом заметила Мег на кухне.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Наливаю «Кул-Эйд».
Рут покопалась в кармане фартука и вынула пачку сигарет. Закурила.
– Я ведь, кажется, сказала тебе, чтобы ты держалась подальше от кухни.
– Донни захотел «Кул-Эйд». Это была его идея.
– А мне плевать, чья это была идея.
Рут выпустила дым и закашлялась. Это был тяжелый кашель, идущий из глубины легких. Какое-то время она даже не могла говорить.
– Это просто «Кул-Эйд», – сказала Мег. – Я же не ем.
Рут кивнула.
– Вопрос в том, – сказала она, затягиваясь сигаретой, – вопрос в том, что ты успела стащить до моего прихода.
Мег долила остатки «Кул-Эйда» в термос и поставила кувшин на стол.
– Ничего, – сказала она со вздохом. – Ничего я не стащила.
Рут снова покивала.
– Иди-ка сюда, – приказала она.
Мег осталась на месте.
– Я сказала: иди сюда.
Мег подошла к ней.
– Открой рот. Я понюхаю.
– Что?
Дениз захихикала.
– И не смей дерзить мне. Открой рот.
– Рут…
– Открой рот.
– Нет!
– Что? Что ты сказала?
– Ты не имеешь права…
– Имею, будь уверена. Открывай рот.
– Нет!
– Я сказала: открой рот, лгунья.
– Я не лгунья.
– То, что ты шлюшка, я знаю. Значит, и лгунья тоже. Открывай рот!
– Нет.
– Открой рот!
– Нет!
– Я приказываю.
– Не открою.
– О, еще как откроешь. А то ведь я прикажу мальчикам, и они тебе силой откроют.
Вилли фыркнул и рассмеялся. Донни неподвижно стоял в дверях с жестянками и банками. Он явно был сбит с толку.
– Открой свой рот, шлюха.
Дениз снова захихикала.
Мег смотрела Рут прямо в глаза. И сделала глубокий вдох.
На какое-то мгновение в ней вдруг проявилось взрослое, поразительно взрослое достоинство.
– Я уже говорила тебе, Рут, – произнесла она. – Я сказала «нет».
Тут даже Дениз заткнулась.
Мы были поражены.
Мы никогда не видели ничего подобного.
Дети беспомощны. По определению. Дети должны либо терпеть унижение, либо удирать со всех ног. Протестовать в открытую нельзя. Просто убегаешь в свою комнату и хлопаешь дверью. Вопишь и орешь. Сидишь за ужином с мрачной физиономией. Закатываешь истерику – или ломаешь вещи. Случайно или нарочно. Ты постоянно угрюм и молчалив. Ловишь неуды в школе. Вот, пожалуй, и все. Весь твой арсенал. Но ты не можешь встать и послать взрослого куда подальше. Ты не можешь встать и спокойно сказать: «нет». Для этого ты еще слишком мал. Поэтому все происшедшее так нас поразило.
Рут улыбнулась и вдавила сигарету в переполненную пепельницу.
– Похоже, надо привести сюда Сьюзан, – сказала Рут. – Думаю, она у себя в комнате.
Теперь наступила ее очередь буравить взглядом Мег.
Это длилось несколько секунд. Они словно два дуэлянта неотрывно смотрели друг другу в глаза.