Упавший огнетушитель полз по полу.
Но центром всего была тень самой Мег: голова запрокинута, руки растянуты. И тень эта все время раскачивалась. Словно ожившая картинка из наших комиксов-ужастиков, из «Черного кота»[23] с Белой Лугоши и Борисом Карлоффом, из «Знаменитых монстров Фильмландии» и из всех грошовых исторических триллеров об инквизиции, когда-либо изданных. Думаю, мы собрали все эти книжонки.
Воображение сразу дорисовывало факел, орудия пыток, жаровню с раскаленными углями и процессию монахов в капюшонах.
Я почувствовал, что дрожу. Не от холода, но от мысли о том, как далеко это может зайти.
– Игра в том, что она должна рассказать, – выпалил Вуфер.
– Хорошо. Но рассказать что? – спросила Рут.
– Что-нибудь. Какой-нибудь секрет.
Рут, улыбнувшись, кивнула:
– Теперь вроде все верно. И как же она это сделает с кляпом во рту?
– А нам и не надо, чтобы она рассказывала сразу, мам, – сказал Вилли. – И потом, мы сразу понимаем, когда они готовы это сделать.
– Ты уверен? Мегги, ты хочешь рассказать нам?.. – спросила Рут. – Ты готова?
– Да не готова она, – настаивал Вуфер. Мог бы и не подзуживать. Мег и так не издала ни звука.
– Ну и что теперь? – спросила Рут.
Вилли оттолкнулся от косяка, к которому прислонялся, и прошествовал в убежище.
– А теперь мы уберем одну книжку, – сказал он.
Он нагнулся, вынул том из середины стопки и отступил на шаг.
Веревки натянулись.
Вилли и Вуфер стояли с включенными фонариками. Рут свой фонарик пока не включала.
Вокруг запястий Мег появилась краснота. Спина ее изогнулась. Майка с короткими рукавами еще больше задралась. Ей едва удавалось балансировать на двух оставшихся книгах, и я видел, как напряглись ее икры и бедра. Она встала на цыпочки, чтобы ослабить натяжение веревки, но тут же снова опустилась.
Вилли выключил фонарик. Стало еще страшнее.
Мег, тихонько покачиваясь, висела на веревках.
– Признавайся, – сказал Вуфер и сразу рассмеялся. – Нет. Не надо.
– Убери еще одну книгу, – сказал Донни.
Я взглянул на Сьюзан – как она все это воспринимает. Малышка сидела, сложив руки на подоле платьица, с очень серьезным лицом. Она не отрываясь смотрела на Мег, однако невозможно было понять, о чем она думает и что чувствует.
Вилли наклонился и вытащил еще один том.
Теперь Мег балансировала, стоя на пятках.
Но, как и раньше, не издала ни звука.
Мускулы ее ног напряглись еще сильнее.
– Посмотрим, на сколько ее хватит, – сказал Донни. – Скоро будет по-настоящему больно.
– Не, – сказал Вуфер. – Пока это легко. Давай уберем последнюю книжку. Пусть постоит на пальчиках.
– Я хочу посмотреть. Увидеть, что произойдет.
Но ничего не происходило. Похоже, Мег решила выдержать пытку. Сильная девушка.
– Вы не хотите дать ей шанс признаться? Разве не в этом смысл Игры? – спросила Рут.
– Не, – сказал Вуфер. – Еще рано. Давай. Забери еще одну книжку, Вил.
Вилли так и сделал.
И тут Мег издала какой-то звук, слабый стон, как будто ей внезапно перекрыли воздух. Блузка задралась до самой груди, живот поднимался и опадал в каком-то тяжелом неправильном ритме. Голова на миг завалилась назад и вернулась в прежнее положение.
Она с трудом удерживала равновесие. И начала покачиваться.
Лицо ее покраснело, мышцы всего тела напряглись.
Мы молча смотрели на Мег.
Она была прекрасна.
Звуки, сопровождавшие ее дыхание, участились по мере того, как росло напряжение ее тела. Она ничего не могла с этим поделать. Начали дрожать ноги. Сначала икры, а потом и бедра.
На ребрах и на ногах выступили капельки пота.
– Надо ее раздеть, – сказал Донни.
Его слова на мгновение повисли в воздухе, будто их подвесили, как Мег, и слова эти грозили нарушить ее и без того непрочное равновесие.
Внезапно голова закружилась у меня.
– Верно, – сказал Вуфер.
Мег услышала. Замотала головой. Негодование, гнев и страх. И звуки из-под кляпа. Нет. Нет. Нет.
– Заткнись, – сказал Вилли.
Она попыталась подпрыгнуть, ерзала, натягивая веревки и пытаясь сорвать их с гвоздей. Но в результате сама причиняла себе боль, еще больше натирая запястья.
Похоже, ей уже было все равно. Она не собиралась позволить им себя раздеть.
И продолжала дергать веревки.
Нет. Нет. Нет.
Вилли подошел к ней и ударил по голове толстенным томом.
Мег, оглушенная, завалилась назад.
Я взглянул на Сьюзан. Ее руки по-прежнему лежали на подоле платья, но сейчас они сжались в кулачки, а костяшки пальцев побелели. Она неотрывно смотрела – не на нас, а на сестру. Зубы ее впились в нижнюю губу.
Я не мог на нее смотреть.
Я прокашлялся и обрел какое-то подобие голоса:
– Эй, кгм… Ребята… Послушайте, я не думаю, что…
Вуфер резко крутанулся на месте, повернувшись ко мне.
– Нам разрешили! – заорал он. – Да, разрешили! Снять с нее все шмотки! Раздеть догола!
Мы посмотрели на Рут.
Она стояла, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди.
В ней чувствовалась какая-то взвинченность, словно она злилась или всерьез о чем-то задумалась. Губы ее сжались в характерную тонкую линию.
Она не сводила глаз с тела Мег.
И наконец пожала плечами:
– В этом же смысл Игры, разве нет?
В сравнении с домом и даже подвалом в убежище было весьма прохладно, но внезапно ощущение прохлады исчезло. Наоборот, атмосфера в помещении вдруг словно загустела, наполнилась электрическим жаром, исходящим от каждого из нас, она окружала нас, изолировала, но в то же время и сливала нас воедино. Это было видно по тому, как подался вперед Вилли, сжимая в руке том энциклопедии. По тому, как Вуфер крался к Мег, и луч его фонарика уже не блуждал бесцельно, а двигался медленно, лаская лицо Мег, ее ноги, ее живот. Эта же наэлектризованность исходила от Донни и Рут, стоявших рядом со мной. Она проникала в меня, словно какой-то сладкий яд, какое-то объединяющее нас тайное знание.
Мы были готовы это сделать. По-настоящему, всерьез.
Рут закурила и бросила спичку на пол.
– Давайте, – сказала она.
Дым ее сигареты, клубясь, сползал в убежище.
– И кто это сделает? – спросил Вуфер.
– Я, – сказал Донни.
Он прошел рядом со мной. Теперь и Вуфер, и Вилли направляли свет своих фонариков на Мег. Донни порылся в кармане и достал перочинный ножик, который всегда носил с собой. Он повернулся к Рут.
– Ничего, если я одежду попорчу, мам? – спросил Донни.
Рут посмотрела на него.
– Мне не придется резать шорты или еще что, – сказал он. – Но…
Донни был прав. Снять с нее блузку можно было, только порвав ее. Или разрезав.
– Ничего, – сказала Рут. – Ничего страшного.
– Посмотрим, что у нее там, – сказал Вилли.
Вуфер захохотал.
Донни подошел к Мег, на ходу открывая лезвие.
– Не дергайся, – сказал он. – Я не сделаю тебе больно. Но если ты начнешь дергаться, нам придется снова тебе всыпать. Ты поняла? Не делай глупостей.
Он осторожно расстегнул ее блузку и потянул на себя, словно опасаясь прикоснуться к Мег. Лицо его покраснело. Пальцы не слушались. Он дрожал всем телом.
Мег начала извиваться, но очень быстро передумала. Расстегнутая блузка повисла на ее плечах. Под ней я увидел белый хлопчатобумажный бюстгальтер. Это меня немного удивило. Рут никогда не носила лифчики. И я почему-то решил, что Мег тоже их не носит.
Донни разрезал левый рукав блузки до шейного выреза. Ему пришлось перепиливать шов, но его нож всегда был хорошо наточен. Блузка скользнула вправо, обнажив плечо.
Мег начала плакать.
Он подошел с другой стороны и точно так же разрезал правый рукав. Потом дернул за шов. Раздался резкий звук рвущейся ткани. Донни отступил на шаг.
– Шорты, – сказал Вилли.
Она тихо плакала и пыталась что-то сказать. Нет. Пожалуйста.
– Не дергаться, – сказал Донни.
Молния на шортах уже была наполовину расстегнута. Он расстегнул ее до конца, спустил шорты на бедра, подтянул вверх ее белые трусики и стянул шорты на пол. Мышцы ее ног дергались и дрожали.
Он снова отступил на шаг и посмотрел на нее.
Мы все на нее смотрели.
Мы уже видели Мег в трусиках и лифчике. У нее был раздельный купальник. В том году все носили такие. Даже маленькие девчонки. В купальнике мы ее видели.
Но здесь все было иначе. Лифчик и трусики были очень личным делом, видеть их могли только другие девочки, а девочками в комнате были только Рут и Сьюзан. И Рут это позволяла. Даже поощряла. Но мысль эта была слишком серьезной для того, чтобы я стал долго над ней размышлять.
Кроме того, прямо перед нами была Мег. Прямо перед нашими глазами. Чувства захлестывали любые мысли, любые соображения.
– Так ты признаешься, Мегги? – Голос Рут был мягким, нежным.
Мег энергично закивала. Да. Безусловное да.
– Не готова она, – сказал Вилли. – Ни фига не готова.
Струйка грязного пота скатилась с его «ежика» на лоб. Он стер ее ладонью.
Теперь мы все потели. И больше всех Мег. Капельки пота поблескивали на ее подмышках, пупке, животе.
– Снимай остальное, – сказал Вилли. – И тогда мы, может, разрешим ей признаться.
Вуфер захихикал.
– Когда станцует нам хучи-ку, – сказал он.
Донни шагнул вперед. Он перерезал правую бретельку лифчика, а потом и левую. Грудь Мег, освободившись от чашечек, слегка приподнялась.
Донни мог расстегнуть лифчик на спине Мег, но вместо этого он встал перед ней. Просунул лезвие под тонкой белой перемычкой между чашечками лифа и принялся пилить.
Мег рыдала.
Думаю, ей было больно так плакать, потому что при каждом ее движении веревки натягивались, еще сильнее врезаясь в кожу. Нож Донни был острым, но какое-то время ему все же понадобилось. Потом с негромким щелчком обе половины лифчика упали, обнажив грудь.