Пенни провела в ожидании собеседования с чиновником мэрии несколько часов, пока не предстала перед каким-то служащим в пенсне, облаченным в строгое платье. Она изо всех сил старалась унять нервную дрожь, сотрясавшую все ее тело.
– Пападопули?
Пенни почувствовала, как ее руки стали влажными от страха.
Чиновник вперил в нее свой немигающий взгляд.
– Почему просрочены документы? Разве вам не известен порядок? Или вы не знаете, какое наказание ждет тех, кто не соблюдает режим регистрации?
– Моя хозяйка очень больна. И я не могу отлучаться из дома. Однажды я приходила, но тут была очень большая очередь, а мне нельзя было задерживаться ни на минуту, и я…
– Сколько же болеет ваша хозяйка? Вашим документам уже несколько лет!
– До этого я жила в деревне.
– А где вы обитаете сейчас?
– Я приехала помочь дяде Никосу.
– Никос? Как его фамилия?
– Никос Мандолакис. У него своя кофейня. Его жена очень больна.
Пенни замолчала, пожирая глазами клерка, который принялся внимательно изучать ее бумаги. Может, не стоило этого говорить? А вдруг она сейчас подставила и Стеллу с Никосом?
– Хозяева предупреждали, чтобы я выправила свои бумаги, но я забыла, – торопливо пояснила она.
– Но в бумагах сказано, что вы подвизались при монастыре. Что вы там делали?
– Хотела поучиться на медсестру, но ничего не вышло. Много работы в кофейне. Надо помогать дяде.
Пенни почувствовала, что подозрительность проверяющего возрастает.
– Да вы сплошная загадка, девица Пападопули! – язвительно заметил он. – Впрочем, против вашей фамилии я не вижу никаких предупреждающих пометок. – Он поставил печать на документе. – И все же я должен проверить бумаги еще раз. Вы сильно просрочили. Подождите здесь. – Он указал на стул. – Проследите, чтобы она никуда не ушла, – обратился он к часовому.
Клерк поднялся из-за стола и бросил на нее еще один изучающий взгляд. Трудно было оставаться спокойной, но Пенни села на предложенный ей стул, нервно постукивая левой ногой о плитку пола. Надо немедленно искать выход. Загнав страх куда-то в глубь себя, она изобразила на лице вымученную улыбку и попыталась завязать неформальный разговор с дотошным чиновником.
– А у вас здесь, наверное, тоже полно работы!
Но чиновник пропустил реплику задержанной мимо ушей и молча скрылся за дверями. Да и какой мужчина, в самом деле, обратит внимание на деревенскую замарашку! Старое платье, грубые руки, загорелое до черноты лицо. Ее родная сестра Эффи прошла бы мимо не оглянувшись, если бы случайно столкнулась с ней на улице.
Неужели в этом крохотном кабинете подошли к концу ее странствия по Греции? Страх, отчаяние, сомнения переполняли душу Пенни.
Неулыбчивый клерк возвратился в кабинет и махнул рукой в ее сторону.
– Она может идти! Свободны! – обратился он уже к ней. – Только не забудьте в соседней комнате проставить и остальные печати на документах.
Он вышел за ней в коридор и уже за дверью тихо сказал ей:
– Будьте осторожны, госпожа Афина! Сегодня вам повезло, но так может быть не всегда. И вот еще что: не ходите больше в еврейский квартал. В такое сложное время я бы не советовал вам засветиться там еще раз.
Пенни вышла на крыльцо и даже зажмурилась от неожиданно свалившегося на нее счастья. Невероятная удача! Надо же! Из всех чиновников, работающих в мэрии, ей попался человек, который посочувствовал ей и помог. Что это? Случайность или преднамеренный шаг? Вполне возможно, этот человек бывал у них в кофейне. Быть может, он даже в курсе того, что происходило у них ночами. В любом случае ей крупно повезло. Вот только что он имел в виду, когда заговорил о еврейском квартале? Кажется, он вполне искренне хотел предупредить ее о чем-то.
Поездка в город утомила Йоланду. Да и город встретил ее непривычной сутолокой и шумом. После спокойной деревенской жизни в горах она успела отвыкнуть от городской суеты. Ее раздражало обилие людей на тротуарах, крики, гам, толчея. Но нужно торопиться на рынок, чтобы успеть занять место и постараться продать то немногое, что она взяла с собой: зелень, сыр, яйца.
День обещал быть погожим, и в это ранее майское утро все радовало глаз. Если бы не мысли об Андреасе, то жизнь и вовсе могла показаться прекрасной. Но страх за мужа не оставлял Йоланду ни на минуту. Где он? Что с ним? Может, его уже нет в живых? Йоланда пыталась утешить себя тем, что отсутствие новостей – это тоже хорошая новость, но утешение получалось слабым. Кто в городе сумеет помочь ей разузнать хоть что-то о судьбе Андреаса? Вот если бы ей повезло отыскать Пенни! Но первым делом ей нужно обязательно навестить родителей, даже если они не пустят ее на порог и захлопнут перед ней дверь. Она должна сообщить им, что ждет ребенка. Пусть знают, что их род, несмотря ни на что, продолжается.
Быстро разделавшись с товаром, Йоланда взглянула на свои отекшие ноги. Она устала, жарко, надо бы где-нибудь передохнуть. Пожалуй, в этом городе есть лишь одно-единственное место, где ей будут рады. Клиника Красного Креста. К счастью, она всего лишь в двух шагах от рынка. Как приятно будет снова встретиться с теми, с кем она когда-то работала вместе. Быть может, врачи даже помогут ей разузнать об Андреасе. А если новости, которые они ей сообщат, окажутся плохими, то легче будет пережить горе среди давних коллег и друзей.
Никос в ужасе вздел руки к потолку, когда Пенни рассказала ему о том, что с ней случилось.
– Ты с ума сошла, моя девочка! Или ты хочешь, чтобы нас всех арестовали? Это хорошо, что ты попала на прием к одному из наших людей. Этот человек постоянно снабжает нас свежей информацией обо всем, что творится в городе.
– Да, я очень виновата, знаю! Но так получилось! Я попала в облаву случайно. Что эти немцы вытворяют на улицах! Тихий ужас!
– Чего же ты хочешь? – пробормотал Никос и стал сосредоточенно перебирать четки, чтобы хоть немного успокоиться. – Надо же им выместить на ком-то свое зло, раз прохлопали похищение Крейпе. Первыми, думаю, возьмутся за евреев. Говорят, на материке их тысячами выселяют из городов и отправляют в концлагеря. Скоро, помяни мое слово, эта катавасия начнется и у нас.
– Тогда мне надо срочно предупредить родителей Йоланды.
– Что тебе сказал наш друг, забыла? Не суй свой нос не в свой вопрос! Не лезь туда, где ты бессильна что-то изменить. Если тебя схватят, то будут пытать, и никто тебе не поможет. Как только Стелле немного полегчает, немедленно отправляйся назад в горы. Вот только еще пропуск на такую поездку надо раздобыть. А это совсем не просто. Все время держи голову опущенной и ни с кем не вступай в разговоры. Надо затаиться и переждать. Очень уж все вокруг спокойно, слишком спокойно. Этакое затишье перед бурей. И это пугает. Недаром старые люди говорят: перед тем как станет лучше, всегда бывает только хуже.
Никос был абсолютно прав, и Пенни, еще не вполне оправившись от пережитого шока, понимала это как никто. Иногда она начинала размышлять о собственной жизни и сама затруднялась с ответом на вопрос, кто же она есть на самом деле, Пенелопа Георг. Студентка, изучающая археологию? Медсестра? Батрачка на ферме? Официантка в кофейне? Она все время в движении, все время меняет цвет и окраску, подобно хамелеону. Из великосветской дебютантки с греческими корнями она за несколько лет умудрилась трансформироваться в почти коренную жительницу Крита. И сколько еще будет продолжаться ее кошмар, когда каждый неверный шаг, неосторожно сказанное слово или случайный взгляд могут стоить жизней многих и многих людей.
Ночью ей приснился страшный сон. Она пытается прыгнуть с высоты в воду, ее преследуют, а она убегает. Еще немного, и ее схватят. Она проснулась в холодном поту и, немного отдышавшись, задумалась. Яснее ясного, что после всего того, что случилось с ней в последние дни, Ханья перестала быть безопасным местом. Надо уходить отсюда, выбираться из капкана до того, как он захлопнется. Интуиция безошибочно подсказывала ей, что вскоре должно случиться что-то очень нехорошее.
Вылазка Райнера в горы закончилась неудачей. Они не нашли Крейпе. Итогом операции стала лишь дюжина пленных. Доктор Андронакис тоже бесследно исчез. Правда, им удалось задержать Ставроса, ибо Райнер более не верил в его лояльность, но грек на допросах отрицал свою причастность к провалу, клялся и божился, что он сделал все что мог и ни в чем не виновен.
– Откуда мне было знать о готовящейся на вас засаде? – кричал он. – Этот англичанин умен! Сущий дьявол во плоти! А его люди знают каждый камешек на всех самых непроходимых горных тропах. С ними никто не сравнится.
Он заметно нервничал, видно боялся пыток. Его для острастки избили и отправили назад в камеру. В случае чего лишние синяки лишь сделают его легенду еще достовернее. Пусть остальные арестованные по-прежнему считают, что он свой.
Начальство Райнера тоже осталось им недовольно.
– Никаких оправданий! – сказали ему. – Даем вам шанс реабилитироваться. Упаси вас бог, если и на этот раз что-то пойдет не так. Операция должна быть внезапной и совершенно секретной. Мы получили приказ срочно депортировать всех евреев с острова в Афины.
– Но, по-моему, они вели себя тихо и с ними не было никаких проблем, – удивился Райнер. – Откуда такая спешка?
– Приказ сверху, майор Брехт. Зачистка еврейской нации должна быть доведена до конца. Работа в этом направлении уже началась. У нас есть список всех взрослых. Его передал нам их раввин. Теперь следует включить в него и всех детей, вплоть до грудных младенцев.
Райнер молча смотрел в окно.
– Каждый еврейский младенец – это наш личный враг, – продолжал свои разглагольствования его командир. – Все зло в Европе от евреев, и пришло время покончить с ними раз и навсегда. Вы лично будете отвечать за транспортировку людей. Перекрыть все пути, наглухо блокировать квартал, всех погрузить на машины и вывезти. Все должно быть сделано быстро и без излишнего шума. Надо успеть до рассвета.